Оп-па… подбросили битой палочки… разбежались, пока водящий собирал… Павел даже оглянулся – в детстве он тоже в такую игру играл. Оглянулся… и заметил, как метнулись в проулок рыжие вихры… Рыжий! Снова рыжий! Охрятко? Ага, как же – что ему тут делать? Этот хитрый и подлый холоп отнюдь не дурак и сам себе не враг. Рыжий… ну и что, что рыжий? Мало ли рыжих в Кракове?
Город вовсе не выглядел обреченным – прохожие на улицах весело раскланивались друг с другом, толпились у костелов, кормили крошками голубей… лишь у некоторых стояла в глазах озабоченность. Озабоченность, но вовсе не обреченность.
А Краков-то монголы возьмут – Ремезов это из истории помнил. А вот все эти веселые люди… их, очень может быть, через неделю-другую не будет. Кого-то убьют, кого-то угонят в рабство… Хотя… Верховный хан Угэдей уже умер, и на выборы нового хана, согласно Ясе, должны явиться все остальные. Явится и Бату – его непобедимые тумены просто уйдут, хотя могли бы захватить и немецкие земли, и Францию, Италию, Испанию – все! И очень даже легко, так же как справились с русскими княжествами – кого подчинив, кого сделав верными союзниками-вассалами – какой там к черту «Русь – щит Европы» – дурацкий, ничем не обоснованный тезис, признаваемый за истину лишь полными неучами. Все намного сложней было, просто – это у дураков только, а средневековые люди таковыми в массе своей не являлись – телевидения-то еще не было.
– Здрав будь, пане воевода! – вытянулся стоявший у входа в приземистую башню молодой парень в длинной, явно великоватой ему кольчуге и куполообразном шлеме, выкованном из нескольких сегментов так, что это было заметно издалека. Видать, кузнец на скорую руку ковал… или – пьяным.
С другой стороны – у шляхтичей и такого-то сейчас не имелось!
– И тебя да хранит Господь, Ян. Ваши все здесь?
Дернув копьем, часовой с гордостью выпятил грудь:
– Все, пане.
– И Дрызь?
– Пан Дрызь наверху – окрестности осматривает, выглядывает татаровей.
– Что, больше некому выглядывать? – нахмурился воевода. – Ты ж сказал – все ваши здесь.
– Все пять человек, пане!
– Тьфу ты, дьявол, забыл совсем, что вас всего пятеро, – пан Краян в сердцах сплюнул под ноги и тут же похвастал: – А я вам подмогу привел! Шляхтичей! Уж они-то воины – порядок тут наведут, покажут, что к чему. Да! Купцы ополченцев прислали?
– То пан Дрызь знает.
Воевода обернулся:
– Ну, забирайтесь, панове, на башню, скажете – от меня. Да пан Дрызь знает – я к нему слугу посылал.
Внутри сильно пахло какой-то затхлостью, а проникающий сквозь узкие оконца-бойницы свет казался узкими, воткнутыми в башню клинками. Кое-где по стенам стекала вода, а, как поднялись чуть выше, в бойницы задул ветер.
С верхней площадки башни открывался чудесный вид на окрестности Кракова, на Вислу, на Моравский и Крулевский шляхи, леса. Жаль, только этим видом любоваться было некогда – пан Дрызь, жизнерадостный толстячок с черными усами и небольшой бородкой, исполнявший, помимо всего прочего, еще и обязанности кастеляна, поклонившись воеводе, живенько повел шляхтичей вниз, в пыльное помещение с разложенным на деревянных полках оружием, в большинстве своем – ржавыми и тупыми мечами, обломками копий, и явно помнившими куда лучшие времена кольчугами.
– Добрая бронь! – потянув кольчужицу за подол, пан Дрызь радушно улыбнулся. – Ее вот только песочком почистить чуть-чуть – и хоть в королевское войско! Смотри-ка, пан – как раз на тебя!
Он смерил взглядом Ремезова, взял в руки кольчужицу, приложил к груди Павла, словно бы снимал мерку…
– Вот, а я что говорил? В самый раз! – кастелян довольно потер руки и повернулся к Петру. – Ну, одну бронь нашли, теперь для тебя, пане… Да-а… Жердина ты изрядная! А ну-ка, это прикинем… Или нет – вон ту…
Несмотря на все старания, ничего подходящего юному малозбыйовицкому шляхтичу так и не подобрали – больно уж тот был худ да длинен, все кольчужицы болтались, словно на пугале.
– А если во-он тот доспех? – зорким взором Ремезов углядел в углу сверкнувшую чешую. А ну-ка!
Чешуйчатая бронь тоже, конечно, не пришлась Петру впору, но все же смотрелась куда лучше всей остальной ржавой рухляди, и шляхтича вполне устроила.
– Очень даже того, неплохо. Слышь, пане Дрызь, нам бы еще мечи да секиры!
– А вон, выбирайте, – кастелян равнодушно пожал плечами. – Я вас потом сведу с кузнецом – подправит, выпрямит, наточит.
Петр из Малых Збыйовиц, недолго думая, вытащил себе длинный, явно немецкий, меч с покоцанным перекрестьем и полукруглую секиру без древка, да еще – чуть погодя – круглый небольшой щит с белым потускневшим крестом на червленом фоне. Сложил все аккуратно в углу, да и застыл там, словно статуя, скрестив на груди руки – весь такой нескладный, смешной.
Павел же подошел к выбору оружия куда более вдумчиво и перебрал почти все, пока не остановился на тяжелой трофейной сабле, с серым, тускло блестевшим клинком, не очень-то сильно изогнутым. Не удержавшись, Ремезов даже махнул саблей в воздухе… ввух!!! И, довольно кивнув, осведомился насчет ножен.
– А… не было при ней ножен… вернее, были, да крысы съели, попортили, – как-то загадочно пояснил пан Дрызь. – Да ты не беспокойся, пане, я вас с мастером сведу – все, что надо, сделает.
– Бесплатно?
– Ась? А-а-а… – кастелян неожиданно улыбнулся. – Не задаром, но и не дорого. Пан воевода вам жалованье уже выдал?
– Несколько грошей, – шляхтич с большим удовольствием тряхнул подвешенной к поясу сумой. – Ишь, звенит-то! Приятно слушать.
– М-да-а… негусто, – на слух определил кредитоспособность парня пан Дрызь. – Ничего, уж как-нибудь с подмастерьями сладитесь. И брони ваши в божеский вид приведут, и все остальное.
– Пане воевода нас в десятники определил! – похвастался Петр.
– Знаю, знаю, – толстячок закивал, довольно сложив на животе руки. – Это хорошо, вы все ж шляхта – люди опытные, к войне привычные… не то что мы. Ты, пан Петр, над плотниками воеводить будешь – они как раз сейчас здесь, Ян из Замостья, и все прочие. А ты, пане Павел – над купцами старшим!
– Никогда купцами не командовал, – после перевода шляхтича озаботился Ремезов. – Богатые хоть купцы-то?
– Тю, богатые… – кастелян громко расхохотался. – Как же! Не купцы – приказчики.
– Ах, приказчики…
– Они. Из русской сотни.
– Откуда-откуда? – удивленно переспросил Павел.
– Ну, из тех, кто с русинами торгует – с Полоцком, со Смоленском, с Новгородом…
– Во как! – боярич непроизвольно взмахнул руками. – И тут – Смоленская рать!
Пан Дрызь вдруг прислушался, подняв вверх указательный палец, унизанный сразу двумя недешевыми перстнями, по виду – серебряными:
