– Ну, хорошо, – сказал Тростников. – Думал, до этого не дойдет, но надо когда-то начать. Тащите ее к часам.
– К часам? – Эльза не выдержала, прервав свое молчание. – Каким часам?! Зачем?
– Двигай! – толкнул в спину дежурный.
Внутренне сжавшись, Эльза пошла в центр станции. Теперь ей стало страшно. Пусть это был страх неизвестности, но девушка его и ненавидела больше всего.
Через минуту она стояла перед станционными часами, которые теперь служили местом сбора торговцев. И рядом – ни единой свечи. Эльза вспомнила, что говорил Ион про Женьку, которого считали погибшим: Ксения помогла устроить мемориал, люди несли свечки за упокой независимо от собственной религии. Но сейчас Давид жив и здоров, зато Ксения погибла. И за три месяца – ни единой свечи за нее.
Эльза обнаружила, что дежурные довели ее до часов в одиночестве – Тростников куда-то запропастился по дороге. И сразу зашумели динамики в колоннах, хотя теперь работала лишь половина.
– Граждане Бориспольской! – заговорил Василий. – Мы все надеялись, что этот момент не наступит! Но рано или поздно это бы случилось. На станции произошла диверсия! Женщина, которую вы знаете как Эльза, вывела из строя наш общий ценнейший актив – радиоприемник, связывающий нас с соседними станциями. Это не должно остаться безнаказанным! Все бросайте свои дела, собирайтесь у часов, где состоится побиение камнями! Если под рукой нет камня, то каждый получит шанс швырнуть что-нибудь символическое вроде пластиковой кружки или носка. Итак, сбор через минуту!
Эльза в шоке слушала этот дикий бред и даже не успела толком осознать его смысл – через мгновение после того, как Василий закончил свое воззвание, послышался массовый вопль радости со всех уголков станции. Бориспольскую заполонил гул собирающихся горожан.
Девушка, все еще прижимаемая дежурными к часам, внутренне запаниковала. Быть того не могло, чтобы они с Давидом пропустили момент, когда люди успели настолько оскотиниться или хотя бы сговориться на конкретный случай. Что случилось, когда и почему? Датаполис, в котором никто не смел тронуть Эльзу, уже не казался девушке таким ужасным местом.
Между тем минута прошла быстро. Вокруг собралось с полсотни человек разного пола и возраста. Почти все население станции, кроме тех жителей, кто, возможно, отсыпался после смены. Но где же Давид? Он не мог не слышать призыв Тростникова. И точно так же испарился и дежурный с радиоприемником – единственной уликой.
Эльза обвела взглядом жителей. Враждебные лица смотрели на нее, но она их не боялась. За этими людьми не чувствовалось реальной силы. Они просто сбрасывали с себя стресс за ее счет.
Разумеется, ни разу Эльза не слышала ни о каком побиении камнями. Девушка усердно решала в голове задачу. С какой стати люди отреагировали настолько единодушно – оставалось загадкой. Ни у кого не возникло вопросов, с чего бы Тростников, в принципе не злой мужик, вдруг предложил подобное наказание. Или слух о такой мере воздействия передавался из уст в уста, как воспоминание о давней традиции?
Слишком сложная цепочка для того, чтобы просто наказать никому не нравившуюся Эльзу. Нет, тут что-то еще…
– Вот вы и собрались, – сказал вошедший в круг Василий. Теперь он выглядел не только уставшим, но и физически изможденным. Видимо, обслуживание колеса на дрезине было делом непростым. – Это ты поломала радио?
Эльза молчала. Может, если бы ей удалось затянуть процесс допроса, люди бы поняли, что вытворяют.
– Хотя ладно. – Тростников махнул рукой. – Преступление должно быть наказано.
Он хотел добавить еще что-то. По его лицу было видно, что новоявленный предводитель Бориспольской сам не отдает себе отчета в том, как все так получилось.
«Вот и весь суд», – поняла девушка. Внутри Эльзы все кипело, но она молчала. Лишь внимательно наблюдала и запоминала, что происходит. Какой-то феерический бред. Всего пять минут назад она была с Давидом в их палатке, и ничто не предвещало беды. Когда все обитатели станции успели сговориться против них?! Или они выступают только против нее? Если все кругом так переживают за здоровье и настроение Давида, то должны понимать, что их любимый Женька такой расправе над своей девушкой не порадуется, мягко говоря. Но почему его все еще нет?
Василий встал перед девушкой.
– Стань у часов, – приказал он. – Или тебе помочь?
Девушка не услышала в его интонации даже намека на издевку. Казалось, Василий действительно готов учтиво помочь обвиняемой стать у места расправы. Эльза посмотрела ему за спину. На лицах жителей станции не было ненависти. Как и любопытства, сочувствия либо азарта. Ничего. Ноль эмоций. Словно собрались выслушать график прибытия купцов на будущий год.
Однако у каждого второго имелись в руках камни от совсем мелких до увесистых булыжников. Некоторые держали всякие относительно неопасные предметы – карандаши, ободранные плюшевые игрушки, пластиковый хлам.
Не веря в происходящее, Эльза подошла к станционным часам, уперлась спиной в мраморный столб. Эту задачу она решить не могла. По крайней мере, не сейчас.
– Луженый провод, – сказала она горько. – Поищите чертов провод, и сможете починить свое радио!
Она закрыла глаза. Не нужно ни в чем разбираться. Не нужно ни о чем думать, искать логику, причины, заговор. Это все сработает им на руку. Она не позволит так с собой обращаться, но не будет первой, кто прольет кровь. Им не спровоцировать ее на нападение одними лишь угрозами.
А если постоять за себя не получится – значит, будь что будет. Эльза верила, что знает себя. И сможет просто перетерпеть, чтобы уйти отсюда навсегда. И, если придется – без Давида…
– Начали! – крикнул Василий.
Эльза услышала шелест бумаги – в нее летел журнал, или старая тетрадка. Подавила нервный смех – что такого должно быть написано в тетрадке, чтобы ее бросок мог кого-нибудь унизить?
Журнал попал в живот и свалился к ногам. Карандаш отскочил от бедра, не оставив следа. Кусок мела щелкнул о стенку рядом с лицом Эльзы. Никто не швырнул камень.
Только девушка решила, что камней не будет, как получила мелким куском рыхлого кирпича в бровь. Крошка попала ей в глаза. Выдохнув, Эльза решила не строить из себя упрямую жертву – закрыла лицо рукой, присела у часов, прижалась к ним. Второй рукой нащупывала любой предмет для самообороны. Где там был тот кирпич? Карандаш тоже сойдет. Если кто-то посмеет меня держать, думала она, карандаш в глаз или ухо – и решится первая из проблем.
– Что вы творите? – послышался голос Давида.
Эльза открыла глаза, на всякий случай заслоняя их ладонями.
Давид прорвался через живое оцепление, тяжело дыша. По его лбу струилась кровь. Эльза сразу забыла про себя.
– Что с тобой? – крикнула она, но Давид не ответил – прыгнул к ней, повернулся, заслоняя собой девушку. Он не был особо крупным, но за его фигурой Эльзу не было видно вообще.
