За неделю до того яростные шторма подтолкнули драконий плавник почти к основанию утесов, и его поверхность начала пузыриться – они такое уже видели на севере. Оба знали, что вылупление – вопрос времени. В лагере царило тошнотворное возбуждение от ожидания. Предыдущий опыт показал, что никогда нельзя быть уверенным в том, что именно вырвется из липкой, пурпурно-черной массы, когда наступит момент. Может, восьмифутовые рептилии высокой касты или рои пеонов послабее и поменьше. А может, что-то совсем другое.
Конечно, в тот раз «что-то совсем другое» они и получили.
Что-то совсем другое, заставившее бойцов – а многие из них были опытными ветеранами – отступать с криками смертельного ужаса. Что-то совсем другое, за победу над которым пришлось заплатить более чем сотней жизней, но благодаря ей Эгар заслужил титул, который мгновенно катапультировал его в высшие ряды Альянса.
«М-да, Драконья Погибель, а теперь ты докатился до драк с ревнивыми мужьями и священниками. За такие дела медалей не дают, верно?»
Он хромал по залитой солнцем улице, криво ухмыляясь. Хромал чуть сильнее, чем следовало – надо привыкать, это не повредит. Пора начать играть новую роль как положено. Он чуть расслабил грязные руки, позволив кавалерийскому плащу немного развернуться – пусть все видят, с кем имеют дело. Замедлил шаг, начал шаркать ногами, как водится у нищих. У нищих и у сломленных ветеранов.
«А ведь это не так уж далеко от правды, агась? Эгар Рогоносцева Погибель».
«Да-да, очень смешно, мать твою».
И с безжалостного, ослепительно-яркого неба на него обрушился возраст. Он почувствовал, что сутулится по-настоящему – никакого театра в этом не было.
«Значит, так все и закончится? Поблекшая слава, тускнеющие воспоминания о молодости. Время медленно и неумолимо пожирает тебя. Ты слабеешь и устаешь, в твоей походке все меньше прыти, и все меньше вещей тебя согревают, не считая воспоминаний о другом Эгаре, который был умнее, крепче и моложе…»
Блуждая мрачными лабиринтами мыслей, Драконья Погибель, как и следовало ожидать, вспомнил про Харата. Он должен парнишке деньги – деньги, которые, скорее всего, стоило придержать для себя, на ближайшее будущее. Но, более того, он должен предупредить ишлинака. К этому моменту улицы уже кишат стражниками, которые вертят головенками в заостренных шлемах, стараясь задержать маджака – убийцу Сарила Ашанта. Если Харат распустил язык – «Да неужели…» – по поводу их приключений в Афа’мараге, его наверняка потащат на допрос. И хотя он не знал ничего, что могло бы угрожать Эгару, а вдобавок был треплющим нервы засранцем, Драконья Погибель не мог найти в себе достаточно неприязни к молодому ишлинаку, чтобы позволить дознавателям Стражи его сцапать.
«Предупреждение – и все, – пообещал Эгар самому себе, старательно шаркая и хромая изо всех сил. – Вместо денег, которых он от тебя ждет. Он заслуживает хотя бы этого. Он бы ради тебя сделал то же самое, как любой маджак».
Ну, может, кроме ишлинака.
И все-таки…
«Да пошло оно все. Делитесь теплом очага и истиной сердца, верно? Преломите хлеб и отведайте пищи под небом, что одно на всех».
Точно.
Он пробирался закоулками к Ан-Моналской дороге, лавируя туда-сюда, чтобы держаться подальше от главных улиц, и пару раз всерьез заблудился. Запах реки, доносящийся слева, позволял придерживаться более-менее верного пути; позже он мельком увидел Мост Черного народа между покосившимися многоквартирными домами. В конце концов медленный рокот, скрип тележек и топот ног впереди возвестили о близости цели. Страдая от боли в раненой ноге, он выбрался по каменным ступенькам из мрачного тупика и оказался на краю дороги с оживленным движением. Дав себе время отдышаться, взглянул влево и вправо – не блестят ли шлемы стражников? Вроде, все чисто. Эгар быстро шагнул в поток. Головы не поднимал. Продолжал хромать.
Вообще-то нога болела не очень сильно, и это приятно удивило.
Он снова отыскал лавку ростовщика и узнал, что Харат съехал.
«Какой сюрприз, мать твою».
– Он не сказал куда, – угрюмо сообщил старик. – Я так понял, он нашел квартиру по лучшей цене в другом месте. Это в прибрежной-то полосе! Проклятый дурень. Я же сделал ему одолжение, с такими расценками!
– Ну да, ну да… – Между большим и указательным пальцами Эгара появилась монета. – А хочешь сделать одолжение мне? Если он вдруг по какой-то причине вернется, скажи, чтобы держал рот на замке о недавних событиях и не попадался на глаза Городской страже. Есть вероятность, что с ним захотят побеседовать.
Единственный глаз ростовщика сверкнул.
– Правда?
– Ага. Чистая правда. – Эгар выхватил монету из-под носа старика и положил руку ему на плечо – в точности как сделал с надзирателем у дома Арчет. Наклонился как заговорщик. Понизил голос и устремил на ростовщика пристальный взгляд, предвещающий треск ломаемых костей. – Разумеется, если я услышу, что ты сам побежал к стражникам, мне придется вернуться и забрать монету. Проценты возьму зубами. Мы друг друга поняли?
– Конечно! – Старик слабо попытался выбраться из хватки Драконьей Погибели. Он хорошо изображал оскорбленные чувства. – Я со Стражей не дружу. Как, по-твоему, я потерял глаз? Я не стукач.
– Славно, – сказал Эгар и отпустил его. Бросил монету. – В общем, если он вернется, ты ему скажешь.
Старик проверил монету на зуб. Спрятал и ухмыльнулся.
– О, вернется. Помяни мое слово. От него несет шлюхой. Какая-то красотка взяла его под крылышко и собирается выдоить насухо. Но скоро ей это наскучит, и она его вышвырнет. Тот, кто так просирает деньги, не будет долго почивать на перинах на северной стороне.
– Северная сторона? – Эгар, уходя, остановился в дверях и обернулся с опасным спокойствием. – Ты же сказал, что он не говорил, куда ушел.
– А он и не говорил, – огрызнулся ростовщик. – Просто сказал, что собирается перейти Мост и рад, что уходит.
– Перейти Мост, значит?
– Это были его слова, – старик шмыгнул носом и взмахнул рукой. – Эй, а ты не хочешь продать плащ? Я дам тебе за него хорошую цену.
Значит, надо в «Удачу погонщика пони».
Эг не мог поверить, что Харат оказался настолько тупым. Впрочем, ему явно хватило глупости покинуть единственный адрес, куда Драконья Погибель мог прийти с остатком вознаграждения, так что все возможно.
«Он нашел, с кем потрахаться. Как и говорит старик. Какая-нибудь проститутка увела его к себе на чердак и позволила играть роль сутенера на полставки, пока есть серебро».
Ну, конечно, Эгар и сам таким занимался, когда был молодым дурнем-наемником.
«Готов спорить на что угодно, эта шлюха ошивается в нескольких минутах ходьбы от „Погонщика пони“».
Но он не пересек реку сразу. «Харат, может, и тупой болван, но это не значит, что ты, Эг, должен поступать так же». Вместо этого он отыскал небольшую площадь с барельефом в память о войне вдоль восточной стены и видом на часть Моста. Устроился в затененном углу, накинув плащ на колени. Почувствовал некое подобие удовлетворения: это была тихая пауза для подведения итогов, и она каким-то образом успокаивала. Он еще не поел, но вообще-то не чувствовал голода – конечно, опыт подсказывал, что все дело в остатках фландрейна в теле, которые на время убивали не только боль, но и аппетит. Неплохо бы выпить, но с этим можно обождать. По крайней мере, большую часть своей боевой жизни он испытывал такую же жажду. А пока пламенеющие оранжевые ароматы пряностей и фруктов плыли к нему по ветру из ларьков на площади, пот охлаждался на лбу и под грязной одеждой, раны поменьше, кажется, начали подживать. Даже боль от зашитого пореза на бедре была приятной – глубоко в недрах плоти ощущался зуд, который предвещал исцеление.
