– Ух ты, как оригинально.
– Гил, не имеет значения, как это место называется. Он убил двух стражников прямо там, на глазах у половины наемников, обитающих в городе. Сильно ранил еще троих – один, похоже, до рассвета не доживет.
Он не смог удержаться от улыбки.
– Я же тебе говорил.
– Да уж, говорил, – ее голос дрожал от ярости. – Смейся, сколько влезет, Гил. Тем временем начальник Городской стражи хочет, чтобы Монаршие гонцы наконец взялись за дело. Дескать, нельзя допускать, чтобы Стражу так унизили в подобном месте. Это посылает неверный сигнал не тем людям. Он сейчас во дворце, требует, чтобы император вмешался.
– А-а, дерьмо… – Рингил стукнул головой о косяк и тотчас об этом пожалел. От удара внутри у него все всколыхнулось из-за волн рождающегося похмелья, и он зажмурился. – И Джирал уступит, верно?
Арчет прочистила горло и бросила предостерегающий взгляд искоса, мимо Рингила – к кровати и капитану Престола Вековечного, который там сидел.
– Клан Ашант и так на него давит, вынуждая Монарших гонцов вмешаться; а теперь глава городской стражи будит его посреди ночи и говорит то же самое. Как бы ты поступил на его месте?
– Понятно… – тоскливо проговорил Рингил. – В этом, похоже, есть унылое подобие смысла.
– Еще как есть.
Ракан возник рядом с ним, застегивая перевязь с мечом и поправляя куртку. Неловко сглотнул.
– Я, э-э-э… моя госпожа. Я должен отправиться к императору. Он может потребовать…
– Да, мы все идем туда, – сказала Арчет и многозначительно посмотрела на расстегнутую рубашку Рингила. – Как только будем готовы ехать верхом.
Во дворце они оказались через пару часов, после быстрой скачки в свете Ленты сквозь череду сонных прибрежных деревушек, которые ниже по течению реки сливались в окраины Ихельтета, а потом – через пустынный ночной лабиринт городских улиц, на которых такие скорости были бы невозможны в дневное время с его толпами. Арчет, Рингил, Ракан и отряд, который послали на их поиски, – шесть темных фигур в плащах, хлопающих за спиной, и барабанная дробь копыт несущихся галопом лошадей. «До чего театрально, – мрачно думал Рингил, заправляя упрямый уголок рубашки в штаны и удерживаясь в седле бедрами. – Если кому-нибудь в такой ранний час не спится и делать нечего, он может поглазеть с открытым ртом на таинственных всадников, которые с грохотом мчатся куда-то. А потом можно рассказывать об этом сказки внукам, что-нибудь вроде легенд, которые любили болотники. „Последняя поездка Темного Отряда“, „Гонец перед рассветом“, „Дурные вести не стоят на месте“ и так далее…»
Голова болела, хоть помирай.
«Прокляни тебя Хойран, Эг. Если приспичило ввязаться в драку со стражниками, разве ты не мог это сделать где-нибудь без свидетелей?»
Они добрались до дворца на рассвете, штурмуя крутые повороты подъездной дороги в светлеющих сумерках. Какофония шести наборов копыт по вымощенной кириатами мостовой осквернила тишину раннего утра. Они остановились на вершине, и старший в отряде крикнул:
– Монаршие посланники прибыли! Открывайте!
Охранники, чье дежурство подходило к концу, выбежали из сторожек, зевая, грубо разбуженные, и, неуклюже перехватив алебарды, попытались изобразить бдительность и общую готовность, от которых ночная скука и дремота не оставили камня на камне. Гонец опять заорал:
– Открывайте, дурни! Именем императора!
Ворота распахнулись со скрипом. Они въехали во внутренний двор. Раб-мажордом высокого ранга, чье лицо было знакомо Арчет, поспешил к ним, сложив руки под одеянием. Позади него сгрудились рабы-конюхи.
– Госпожа, его императорская светлость ждет вас в Садах королевы-супруги.
– Понятно, – Арчет спрыгнула с лошади и передала поводья. Отчасти она испытала облегчение: сомнительно, что прямо сейчас придется столкнуться с семьей Ашантов и прочими придворными. Официальные встречи и рассмотрение жалоб обычно происходили в тронном зале. Другие места были для частных совещаний. Она взглянула на Рингила, который еще не спешился, и сказала, перейдя на наомский:
– Следуй за мной. И не усложняй все еще сильнее, чем есть. Не давай волю языку. Конечно, если он – вместе с головой – тебе дорог.
Рингил, сидя верхом и глядя на нее сверху вниз, злобно усмехнулся.
– Вы ранили меня, госпожа. Разве я по материнской линии не благородной имперской крови?
– Иди ты на хер, Гил. Я серьезно.
Они быстрым шагом прошли через окрестности дворца, затем – по длинным коридорам и вымощенным плитами просторным залам и внутренним дворам. Миновали рабов, которые драили полы и поливали растения. Старший посланник шел впереди, как требовал ритуал, но Арчет устроила так, что сразу за ним был Ракан. Скорее всего, при Джирале будут телохранители из Трона Вековечного, а они лучше отреагируют на капитана из своих рядов, чем на вооруженного, сонного и похмельного Рингила.
«Впрочем, Ракан-то сам… м-да…»
Судя по увиденному в спальне Рингила, молодой капитан был совсем не таким, каким она его себе представляла.
Она задвинула эту мысль в дальний угол.
«Сейчас у тебя и так хватает поводов для беспокойства, верно, Арчиди?»
По широким, извилистым лестницам, вдоль галерей с колоннами, на верхние уровни. Как она догадывалась, у дверей в Сады королевы-супруги стояли два гвардейца из Трона Вековечного в роскошном парадном облачении. Они отдали честь Ракану, и один из них провел вновь прибывших через пыльные, усеянные листвой дорожки к балкону, где поспешно накрыли легкий походный стол с шелковой скатертью и множеством заполненных яствами тарелок и чаш. Кухонные рабы стояли по стойке смирно, за ними – еще гвардейцы. Его императорская светлость Джирал Химран, восседающий в кресле с высокой спинкой, обгладывал ножку жареной курицы.
Главный посланник опустился перед ним на одно колено.
– Госпожа кир-Арчет, – объявил он. – Как и было велено. С нею я привел почтенного капитана Нойала Ракана. И, э-э-э, господина Рингила Эскиата из благородного дома трелейнских Луговин.
Он снова встал, поклонился и отошел в сторону. Джирал окинул гостей взглядом без особого воодушевления. Он был одет и в сапогах – в такой час это значило, что император не ложился спать. Черты его лица слегка обмякли, что Арчет истолковала как следствие выпивки или, возможно, фландрейна. Она знала: в последнее время он экспериментирует с наркотиком, применяя его во время посещений гарема.
– Эскиат, – повторил Джирал, хмурясь. – Что-то знакомое? Я должен вспомнить это имя?
Рингил пожал плечами.
– Ваш отец однажды вручил мне медаль.
– Неужели? – Джирал опять откусил от куриной ножки, продолжая хмуриться. – Значит, ты герой войны. А я присутствовал во время этой почетной церемонии?
Рингил встретился взглядом с императором. Его глаза блестели.
