«Ну да, только по портовым трущобам не шастали двенды, – огрызнулась полукровка, которую было непросто обмануть. – Что бы ни остановило убийц, подосланных Джиралом, оно будет ждать и тебя. Будь осторожнее, Гил. Не делай глупостей».
«Кто, я?»
Он подмигнул Ракану, но молодой капитан отвернулся, обеспокоенный. Затем они взяли лошадей и втроем в мрачном молчании направились к воротам дворца, чтобы встретиться с Тараном Алманом.
– …и это тоже лучший способ выбраться, – закончил соглядатай. – По эту сторону в крепости расположены в основном помещения для рабов и склады, так что охрана довольно легкая. Горстка людей, разбросанных по большой территории. Возле трещины в укреплениях должен стоять часовой, но сегодня его там не будет.
– Замечательно. И откуда ты это знаешь?
Соглядатай кивнул на деревянную ванну.
– Потому что он там. Я сам его туда засунул шесть часов назад. Твой путь проложен, северянин. Осталось по нему пройти.
Рингил бросил взгляд на ванну, изображая брезгливость в основном для Ракана. Он бы многое отдал за полчаса наедине с капитаном Вечного Трона прямо сейчас, предпочтительнее в комнате без трупа и обставленной получше, но на крайний случай сгодились бы и мешки с зерном в том углу, к примеру…
Уголок Рингилова рта дернулся. Он убрал эту мысль в дальний угол разума.
Сбросил плащ, снял Друга Воронов, снова оделся и прицепил ножны поверх ткани. Подошел к ближайшему окну и поднял створку на целых три фута. Она двигалась, словно на хорошо смазанных колесиках, и лишь слегка прошуршала, как порыв ветра. В комнату ворвались запахи еды из города, соперничая с вонью бойни, которой здесь все пропиталось. Рингил выглянул наружу.
Ближайшая крыша располагалась недалеко внизу, упираясь в стену здания, где они находились. Панорама крыш простиралась во все стороны, теряясь в темноте; в ней вырисовывались возвышенности и склоны, а также узкие расщелины, через которые, видимо, придется прыгать. Далеко за ними едва виднелась Цитадель, грозно обосновавшаяся на утесе, словно огромный сгорбленный стервятник в гнезде.
Он вздохнул.
– Ну что ж, вперед. Давайте покончим с этим.
Они быстро шагали по беспорядочному ландшафту крыш, оставшись вдвоем. Рингил следовал за соглядатаем близко, как вторая тень. Плоская крыша, покатая крыша, садовое пространство, щель – проводник вилял туда-сюда, выискивая подходящий путь. Они то терялись посреди дымоходов и невысоких разделительных стен, то приседали на корточки и ждали, когда впереди исчезнут чьи-то смутно различимые фигуры или затихнут голоса, доносящиеся с других крыш в дымном мраке. Прыгали вверх и вперед, оказавшись в одиночестве.
Один раз они услышали голос из окна под карнизом: женщина тихо пела. Рингил не смог понять, была это колыбельная или молитва. И еще однажды, прижимаясь к остывающей дымовой трубе, они услышали, как по ней взлетел обрывок детской сказки:
– …и когда красивый молодой император услышал это, он сразу увидел, точно внезапно прозревший слепец, что она всегда была ему верна, и устыдился своего гнева. Ее тихая стойкость растопила лед в его сердце, и он опустился на одно колено, чтобы надеть предназначенное судьбой кольцо ей на палец. И ее отец, кузнец, был немедленно освобожден из рабства, его привели во дворец и наградили за верную службу медальоном, врученным самим императором на глазах у придворных. Повсюду в том великом городе было ликование: простолюдин и его дочь сумели добиться справедливости, и…
Прикосновение к руке. Соглядатай кивнул, и они снова пустились в путь. Перепрыгивая четырехфутовые расщелины переулков над головами людей, которые никогда не смотрели вверх. Балансируя вдоль хребта крыши заброшенного склада, где пласты сланца с обеих сторон или исчезли, оставив голые стропила, или слишком истончились, чтобы рискнуть и ступить на них. Посреди руин внизу мелькнула пара маленьких костров, вокруг которых собрались фигуры в плащах и звучали невнятные голоса. Дым змеился сквозь стропила, попадая Рингилу в лицо. Его чуть не вырвало, и он попытался не закашляться. Там, внизу, готовили нечто ужасное.
Теперь Цитадель и ее утес заслоняли все небо впереди. Рингил и его проводник перебрались через последний проулок, чуть шире остальных, – прыгать пришлось на пять футов, и приземлились на пологую крышу, прижимавшуюся к высокому утесу, что служил основанием для Цитадели. Поднялись по скату, пригибаясь. Соглядатай поднял руку, сжав кулак. Гил плавно остановился и посмотрел вперед. Между верхним концом крыши и стеной утеса был последний, коварный трехфутовый зазор. Соглядатай присел у края, чтобы отдышаться. Кивнул на скопище корявых кустов, росших на скале.
– Прыгай туда, – сказал он тихо. – Хватайся за кусты. Они должны выдержать…
– Должны? Должны, блядь?!
В ответ он получил быструю невольную улыбку. Соглядатай наклонился чуть ближе, приложив палец к губам.
– Выдержат, – исправился он. – Я сам пару раз так прыгал. Дальше карниз, он каменистый и пыльный, да еще крутой, но на нем можно стоять. Первые упоры для рук прямо над тобой. И можно подниматься.
Рингил запрокинул голову, чтобы окинуть взглядом увенчанный крепостью утес, нависающий над их головами и озаренный Лентой. Футов сто. Сперва попроще, но чем ближе к вершине, тем труднее окажется подъем. Он несколько раз размял руки.
– Вспышку получил? – спросил соглядатай.
Он кивнул. Коснулся пояса, где была привязана кириатская сигнальная вспышка.
– Помнишь, как ею пользоваться?
– Век не забуду, – Арчет заставила его больше дюжины раз повторить, как обращаться с этой штуковиной, не обращая внимания на слова о том, что во время войны он вдоволь насмотрелся, как это делали Грашгал и Флараднам. – А ты смотри в оба.
– Да, мы будем наблюдать, – соглядатай сделал странный жест кистью на уровне груди. Рингил лишь позже понял, что это было приветствие конных племен. – Ну ладно. Как будешь готов.
Рингил спустился по крыше на пару футов, взбежал вверх и прыгнул. Миг полета, разверзшаяся внизу темная пропасть, а потом кусты приняли его в свои грубые объятия, хлестнув по физиономии. Он зажмурился, чтобы не остаться без глаз…
«Хватайся!»
Пальцы сжались на тонких веточках, он начал соскальзывать. Дернулся, ухватился за ветку достойной толщины, уперся ногами, почувствовал, как одна ступня скользит, схватился еще раз, нашел вторую ветку, опять ступни, упор…
Рингил прижался к склону.
Повисел немного, тяжело дыша. Перебрался сквозь кусты на карниз, о котором говорил соглядатай. Обнаружил, что «крутой», что-то вроде эвфемизма.
Он бросил обвиняющий взгляд на то место, где проводник сидел на корточках на крыше и наблюдал, но расстояние и темнота не позволили различить выражение лица соглядатая. Рингил сдался, отыскал первый упор и стал карабкаться к вершине.
С начала все шло достаточно легко. Ветер и дождь в череде бесчисленных веков выточили замысловатые чаши, складки и выступы на теле утеса. Были места, чтобы втиснуться и дать отдых рукам, один или два раза – такие, где он даже смог постоять на цыпочках, прижавшись к холодному камню вспотевшим лбом и опустив измученные руки. Кустики с жесткими ветвями росли среди камней, давая ему дополнительную опору. Попалась чаша размером с тазик, и он смог засунуть в нее руку по локоть – а потом радостно отдохнул, воткнув одну ступню в трещину внизу и болтая другой ногой. Бросил взгляд вниз и увидел, как высоко забрался.
