Молодой император энергично кивнул.
– Да, и все же. Даже в Эннишмине, где солнце едва пробивается сквозь тучи, к тому же зимой, двенды предпочли сражаться ночью.
– Здесь они тоже могут драться ночью.
– Но этот твой… Эскиат предположил другое, верно?
«Большую часть времени на Олдрейнских болотах было темно или сумеречно, – всплыли в ее памяти нерешительные умозаключения Рингила. – Один раз мы попали в место, где в небе висело подобие солнца, почти выгоревшее. Как тень самого себя. Если двенды пришли оттуда, это объясняет, почему они не выносят яркого света».
– Они же явились в Хангсет, – упрямо сказала она. – И превратили город в руины. А если Кормчему можно верить, Иллракский Подменыш не двенда. Он не мертвый колдун-человек, владеющий олдрейнской магией. Как без посторонней помощи остановить такое?
– Так ты веришь в Иллракского Подменыша? Скажи правду, Арчет. Ты про него хотя бы слышала?
– Нет, мой повелитель.
– Тогда…
– Но выбор времени наводит на размышления. Прошло меньше года после стычки с двендами – и нас предупреждают об обострении противостояния. Можем ли мы позволить себе игнорировать это, словно какое-нибудь совпадение?
– Я тебе скажу, что мы не можем себе позволить, Арчет. Мы не можем снарядить полноценную морскую экспедицию и отправить ее в центр северного океана в надежде, что она наткнется на плод воображения чокнутой машины. Помимо прочего, это другая сторона вод Лиги. Если мы поплывем туда во всеоружии, это будет серьезный дипломатический инцидент.
– Мы не воюем с Лигой, повелитель.
– Нет, – мрачно сказал император. – Еще нет. Но к северу от Хинериона дела с пиратством обстоят все хуже. И у меня есть достоверные сведения от шпионов Адмиралтейства в Трелейне: содружество капитанов Лиги настаивает на возобновлении выдачи каперских патентов. Ты понимаешь, что это значит. Начало всегда одинаковое.
«За исключением тех случаев, когда все начинаем мы, отправив на север войска».
Арчет подавила эту мысль. Она не испытывала большой любви к Лиге, всегда верила, как и соплеменники отца – может, в этом и был секрет, – что Ихельтет предлагал лучший путь вперед.
Но…
– Дело в том, что… шпионы адмирала Санга всегда были… не совсем надежны, – осторожно проговорила она. – Им уже случалось делать чересчур громкие заявления.
– Старый хрыч и сам такой. Ладно, Арчет, я же знаю – он тебе не нравится. – Джирал вскочил и стал расхаживать туда-сюда. – Но я читал донесения и не думаю, что Санг преувеличивает. Мы ведь это уже видели: мелкие меркантильные говнюки-северяне не больше нашего могут позволить себе войну прямо сейчас, и они об этом знают. Но это не помешает переложить грязную работу на плечи самостоятельных капитанов, а потом взимать с них десятину. Их сундуки наполнятся ворованными имперскими грузами, а хорьки-дипломаты будут в печали трясти головами и утверждать, что им ничего не известно. И само собой все сложится так – словно нам не о чем беспокоиться в Демлашаране и Эннишмине, – что придется снова совершить набег на казначейство, чтобы снарядить вооруженные конвои, иначе мы потеряем торговые пути, которые завоюет Лига.
– Может, адмиралу Сангу просто нужны новые военные корабли.
– Я уже сказал тебе – не думаю, что дело в этом. – Теперь в голосе Джирала слышались отголоски рычания.
– Кроме того, должна существовать целая плеяда сухопутных торговцев из Лиги, которым не нужна война. Взять, к примеру, работорговцев. Лига необязательно должна прислушиваться к пожеланиям капитанов. Они…
– Арчет, прекрати строить воздушные замки!
– Я, – проговорила она, не успев заткнуться, – не доверяю Сангу. На него нельзя положиться.
– А на гребаных Кормчих можно?!
Лицо Джирала внезапно оказалось прямо перед ней. Он схватил ее за плечи, впившись большими пальцами, и мышцы на его сильных руках напряглись. Арчет невольно вспомнила, что пусть сын Акала Великого, наследник престола, и не участвовал в войне с Чешуйчатыми или в ранних кампаниях отца, вообще ни разу за всю жизнь в гневе не зарубил никого мечом, он с двенадцати лет не пропустил ни единого занятия по подготовке к бою, не считая дней, когда болел. Под одеяниями охристо-черного цвета мышц скрывалось немало, как и вымуштрованной, целеустремленной силы.
Но невзирая на ломку, она могла бы в мгновение ока всадить ему в глотку Проблеск Ленты.
Могла бы…
Их взгляды встретились.
Наверное, он почувствовал. И отпустил ее. Выпрямился.
– Арчет, ты была в Ан-Наранаше и видела, как все обернулось. – Его голосу вернулись царственно-спокойные интонации, будто разговор шел в зале для совещаний. Он взмахнул открытой ладонью, словно что-то выбрасывая. – Все эти бормотания Кормчих, месяцы пути через пустыню, дипломатические препирательства с навтократами в Шактуре, озерные налоги и взятки – и что в итоге? Мавзолей на сваях, брошенный века назад, лишенный чего-либо даже отдаленно ценного.
Она вспомнила. Вспомнила, как умирало внутри радостное волнение по мере того, как они приближались к молчаливой громадине Ан-Наранаша, и она постепенно осознавала степень обветшалости. И то стискивающее, тошнотворное разочарование, с которым поднималась по одной из массивных опор, покрытой коркой ракушек, взбиралась по бесконечным лестницам, влажным и вонючим, и бродила в гулкой тьме помещений, таких же заброшенных, как и все, что было знакомо ей в Ан-Монале.
– Чтобы снарядить ту экспедицию, Арчет, понадобилось полтора миллиона элементалей. И все потому, что Кормчие отправили вас в путь. Это одна из самых больших ошибок отца. Ты действительно думаешь, что я пойду по его стопам? Ты этого хочешь?
У нее не было ответа.
«Дело в том, Арчиди, что это ты добилась экспедиции в Шактур, и сама это знаешь. Кормчие на самом деле ни при чем. Ты выдавила из умирающего Акала, охваченного меланхолией и сожалениями, деньги и людей, оказавшиеся непозволительными тратами в послевоенном бардаке – старик попросту хотел искупить вину…» О да, они заключили негласную сделку: Арчет должна была прекратить мучить императора рассказами о том, что увидела в Ванбире, если он возьмет на себя финансирование экспедиции и поручит ей командование. Она должна была каким-то непонятным образом отпустить ему грехи.
Странно: можно стать для кого-то богом и не заметить этого.
Акал умер до ее возвращения. И это даже хорошо – Арчет была не в настроении отпускать грехи.
– Арчет, послушай. – Сын Акала искал примирения и вновь нацепил маску беспутного раздолбая-аристократа, которую носил с блеском. – Я не говорю, что мы не отнесемся к этому всерьез. Пойди и почитай что-нибудь, право слово. Ты же любишь копаться в бумагах. Отследи эту сказку про подменыша в Индират М’нале. Поговори с Ангфалом, вдруг сможешь из него что-нибудь вытянуть. Но, ради Пророка, остынь. Напейся, пожуй крина… хрен с ним, переспи с кем-нибудь, Арчет. Иди и поиграй с этой пухлявой трелейнской шлюшкой, которую я тебе подарил в прошлом году. Держу пари, ты до сих пор к ней не прикоснулась, верно?
