«Что ж, ладно».
Он спускался все ниже и ниже, ощущая странное спокойствие. Пейзаж выглядел довольно похожим на те части полуострова Джерджис, которые Рингил знал, и хотя он никоим образом не обманывал себя мыслями о том, что оказался почти дома, знакомое окружение подбадривало, как знание стиля боя противника перед дуэлью. Приблизившись к причалу, он увидел стоящих там людей и пришвартованную рыбачью плоскодонку. Машинально подсчитал, поддавшись боевому чутью: шестеро, с Хьилом – семеро. Они, кажется, его заметили и теперь наблюдали, как он спускается.
Даже на таком расстоянии ощущалось что-то странное в их одежде и в том, как прямо и твердо они держались.
Хьил поспешил наверх и встретил его на тропинке в нескольких ярдах от побелевших со временем досок причала. Невеселая улыбка, протянутая рука.
– Ты проснулся.
– Очень даже, – он посмотрел за спину молодому колдуну, не взяв предложенной руки. – Твои друзья?
Это оказались мертвецы – крупные мужчины, с головы до ног завернутые в саваны так, что не было видно ни дюйма плоти. Короткие свободные концы свивальников весело развевались на ветру. Будто где-то перекопали маленькое кладбище и украсили его восставших обитателей пестрыми серыми и кремовыми вымпелами.
Хьил откашлялся.
– Они… агенты. Я имел с ними дела в прошлом. Им можно доверять.
– Ну, если ты так говоришь.
Князь-в-изгнании схватил его за руку.
– Они отвезут, куда тебе нужно, Гил. Поверь мне, я с ними уже один раз плавал. Бояться нечего.
– Пытаешься от меня избавиться? – Рингил изобразил слабую улыбку. – Неужели прошлой ночью все было так плохо?
Хватка Хьила стала крепче.
– Я бы оставил тебя с нами, если бы мог. Ты должен это понимать. Но обнажились силы, над которыми у меня нет власти.
– Обнажились, да. Прямо как мой меч сегодня утром – я имею в виду тот, который из стали. Тебе понравилось то, что ты увидел?
Хьил отпустил его руку. Шагнул назад.
– Я тебе не враг.
– Но ведешь себя не очень по-дружески.
– Гил, ты не понял. Что-то привело тебя сюда. Я это вижу, оно дышит через тебя. Хладные легионы окружают тебя. В клинке, который ты носишь, таится мощь – она выгравирована на его поверхности, он закален в ней. Я не могу прочесть то, что там написано, но…
– Я гость желанный в доме воронов и иных пожирателей падали, вослед за воинами грядущих, – процитировал Рингил глухим голосом. – Я друг черных воронов и волков. Моя суть: неси меня, убивай мной и умри со мной там, где кончается путь. Нет во мне медовых слов о грядущей долгой жизни. Есть во мне железное обещание: никогда не быть рабом.
Если верить Арчет, перевод был грубый и неуклюжий, и теперь он прозвучал еще более неуклюже, ведь Рингил говорил на архаичном болотном наомском, чтобы Хьил все понял. Но все равно, произнеся эти слова, он почувствовал легкий озноб.
Судя по лицу Хьила, князь-колдун ощутил то же самое.
– Это посвящение кому-то?
– Это его имя, – скучным голосом ответил Рингил.
Хьил сглотнул.
– Ты должен идти. Я не могу помочь тебе сейчас. Я помогу, это еще случится – я так вижу, и достаточно четко. Но не здесь. Не в этот раз. Это чересчур. Если Черный Парус пришел вот так, значит, надвигается шторм – и это все, что мы можем сделать, чтобы его переждать. Я не могу поступить иначе, как чайка не может лететь навстречу урагану.
Позади него одна из фигур, завернутых в погребальные одежды, бесшумно двинулась вверх по тропинке и приблизилась. Хьил то ли заметил, куда смотрит Рингил, то ли почувствовал движение на каком-то ином уровне. Он бросил взгляд назад, потом снова повернулся к Рингилу, взял его руку в свои и поднес к губам.
– Ты вернешься. У нас еще будет время. Я научу тебя икинри’ска.
– Я знаю.
За спиной Хьила уже высился завернутый в саван труп. Ветер подхватил его обмотки, и тканевые язычки затрепетали. Рингилу показалось, что где-то глубоко в зазоре между бинтами на лице блестят как слюда глаза, но, наверное, ошибся. На месте предполагаемого рта была натянута единственная, тугая и широкая полоса марли, и за ней что-то мелькнуло, когда существо заговорило:
– Это надолго?
Невозможно объяснить, как звучит этот голос. Он рассекает ветер, словно мощный удар клинка, но богат на скрытые нотки, из которых верхняя – изумление, однако усталое терпение тоже можно расслышать. Впрочем, Рингил знает, что его воспоминания об этой выдающейся особенности растают, как тает прямо сейчас образ Твари-на-Перекрестке, уже потускневший, будто сон. Ему останется лишь неприятное ощущение отсутствия каких-то важных деталей.
– Мы закончили, – сказал он коротко, высвобождая руку из хватки Хьила. – Можем отправляться.
– Гил, я буду тебя ждать.
– Хорошо.
Он смотрит в сторону – туда, где ветер тревожит воды фьорда. Ему пришлось сдержать всплеск необоснованной зависти: то, что для него уже превратилось в мертвую память, Хьилу еще только предстоит пережить.
Существо в погребальных одеждах дипломатично кашляет.
– Нам нужно поймать прилив.
Рингил кивнул, все еще глядя на воду.
– Тогда веди меня к моей койке.
Он по-прежнему не знает, что такое «прилив», но понимает: это предвещает перемены.
Но пока перемен достаточно.
В лодке, наблюдая, как фигуры в саванах молча орудуют веслами, он почувствовал, как все начинается: подкрадываются Задворки, или Серые Края Ситлоу, как их ни назови, просачиваются, точно холодная болотная вода, смывают прочь все постоянное, все, что можно поведать, как историю, и приносят взамен бесконечную ширь нерассказанных вероятностей, которые бегают туда-сюда, как пауки, молят о внимании, о возможности хоть на миг воплотиться в жизнь на самом краю его поля зрения. Он повернулся и снова бросил взгляд на берег, где стоит Хьил – или нет, там пусто – на старом дощатом причале.
Он видит кое-кого другого.
Три фигуры: одна изящная, одна широкая и массивная, одна долговязая. Они серые и мерцающие, как и Хьил, но если князь-в-изгнании, тускнея, по-прежнему стоит неподвижно и прямо, эти мечутся туда-сюда, будто пытаясь сорваться с привязи.
«Хладные легионы окружают тебя…»
Небо над головой меняется, что-то в нем закипает – похоже на шторм, но зловеще бесшумный. Гребцы не обращают внимания, их капитан ни о чем не предупреждает – Рингил удержал еще на миг холодную и жесткую определенность мира, которую ощутил, проснувшись, а потом отпустил. И вот она исчезает, как рыба в воде. Он смотрит вверх и чувствует, что мир качается.
«Хладные легионы…»
На причале, будто по сигналу, три беспокойные фигуры, похожие на бесцветные огоньки свечей, внезапно срываются с места и бегут по воде, словно тени облаков, что проносятся над головой. Рингил в оцепенении наблюдает, как они догоняют лодку, приближаются к корме, скользят на борт и туго обворачиваются вокруг него – это похоже на погружение в ледяную воду.
