– В том смысле, в каком никто из них не хочет оказаться забитым до полусмерти, – кисло ответил Бринаг. – Наверное, этого хватит.
Он повел их в главную спальню. Никаких сюрпризов – Имрана и в лучшие времена не бывала ранней пташкой, а до рассвета оставалось немало времени. Еще в таверне Эгар готов был поставить весь свой кошель на то, что найдет ее в этой комнате. По поводу местонахождения рыцаря-командора Сарила Ашанта он не был так уверен, но знал об их отношениях достаточно, чтобы плюнуть и понадеяться, что он не застанет Ашанта за выполнением супружеского долга. Нельзя сказать, чтобы это был самый большой риск, на который он пошел за всю свою жизнь.
Бринаг виновато постучался в двери спальни, вскинул руку, прося о тишине, подождал, постучался еще раз. Подождал немного. Постучал громче.
Изнутри донесся приглушенный залп ругательств, переходящих в стоны. Евнух бросил мрачный взгляд на Эгара. Приоткрыл одну створку и сунулся в щель. Извернулся и поднял палец запрещающим жестом.
– Ждите тут.
Дверь захлопнулась, оставив их в темноте. Внутри зазвучали неразборчивые голоса: сперва Бринаговский, потом женский – сонный, но с каждым словом делающийся бодрее. Эгар поморщился. Затем разговор прекратился, словно оборванный всплеском сердитого недоверия. После долгой паузы бормотание раздалось опять. Брин снова подошел к двери. Открыл ее, выскользнул в коридор. С каменным лицом окинул их обоих взглядом.
– Госпожа Имрана примет вас, – сказал евнух. – Пожалуйста, входите.
Когда они вошли, она как раз встала с кровати и куталась в льняной халат. Госпожа Имрана Немалдат Амдариан: длинные черные волосы, в миловидном беспорядке обрамляющие лицо с четко очерченными скулами – суровое лицо, даже в дружелюбном свете ламп, которые Бринаг зажег, прежде чем выйти. Требовалось вмешательство косметики, которую она позже нанесет слой за слоем, чтобы смягчить властность этого лица, придать ему женственность и сделать, как думалось Эгару, более сообразным тому, какой она была от шеи вниз. Имрана, по ихельтетским меркам, выглядела чувственной вопреки зрелым годам: складки халата обрисовывали большие и тяжелые груди и крутой изгиб бедер, пока она шла к нему босая по выложенному плиткой полу, и это в сочетании с гневом, алыми пятнами пометившим ее скулы, пробудило в Драконьей Погибели – ох! – такое сильное желание, что…
– Эгар, ты совсем рехнулся?! – Ругательство, слетевшее с ее изысканных губ, было подлинным лакомством. Как обычно, один лишь голос – вежливый, гортанный голос придворной дамы, произносящий слова, подобающие скаранакской доярке, – заставил его затвердеть. – Ебанулся, да?! Вот так сюда заявиться?
– Имрана, послушай…
– Я же сказала, две недели! Неужели так трудно запомнить, тупорылый маджак? Он все еще здесь, в сраном отпуске!
– Но не в этой постели, – ответил Эгар, уязвленный эпитетом «маджак». Она раньше никогда его не использовала за пределами постельных игр. – Ему не потребовалось много времени, чтобы разобраться с супружескими обязанностями и заняться чем-то еще, верно? Как думаешь, какой бордель на этот раз?
Это остановило Имрану не хуже пощечины. Она вдохнула настолько глубоко, что он увидел, как сжались красивые аристократические ноздри. Чуть плотнее завернулась в халат, будто в комнате вдруг стало холодно. Ее голос стал равнодушным и спокойным.
– Понятия не имею, Эгар. Ни малейшего. По правде говоря, он наверняка с одной из своих любовниц – насытился бордельной плотью во время кампании. – Она одарила его слабой мрачной улыбкой. – Итак. Мы оба должны быть шокированы тем, что произносим все это вслух?
– Я бы сюда не пришел, будь у меня выбор.
Имрана взглянула на девушку.
– Да что ты? Разумеется, в этом городе негде отыскать другое место, чтобы порезвиться в постели втроем.
– Я не…
– А как насчет твоей красивой чернокожей патронши? Говорят, ей такое нравится – может, уговоришь ее на…
– Да заткнись ты наконец, женщина! Я пришел не для того, чтобы тебя выебать!!!
Отголоски его крика пробежали по комнате и затерялись в тяжелых черных шторах и дорогих драпировках. Имрана уставилась на него. Переведя дух, Эгар осознал, что незапланированная встреча обнажила ее сложившееся мнение о нем – оно-то и ранило. Оно, словно пьяный головорез на рынке пряностей, пронеслось через его упорядоченные воспоминания, раскидывая и топча ряды кувшинов и горшочков, искусно открытые, приятно пахнущие мешки. Рыгая и сквернословя, шатаясь туда-сюда, перебило и разлило все, что попалось на пути. Все, что Эгар ценил, вдруг вывернулось наизнанку в его мыслях, и он мог лишь наблюдать, как это происходит, будто следил за ограблением какого-нибудь симпатичного городка на склоне холма. Тупорылый и грубоватый варвар с большим членом – это все, кем он для нее когда-то был? Или просто годы отдалили их друг от друга? Неужели с течением времени, старея, они оба изменились, стали холоднее и отчужденнее, погрузились в собственные дела и лишь в отчаянии хватались за то, что осталось? Он окидывал мысленным взглядом минувшее, пытался вспомнить. Не смог. Понял, что и не хочет.
Раны заныли. Он внезапно ощутил себя стариком.
Возможно, Имрана почувствовала то же самое. Возможно, прочитала по его лицу, какой сильный удар нанесла. Она вернулась и села на край кровати. Неосознанная элегантность линий ее ног, а также рук, раскинутых в стороны и упирающихся в матрас, взгляд искоса и то, как ее волосы рассыпались, скрывая лицо… Она взяла концы пояса от халата и поиграла с ними. Подняла глаза, улыбаясь по-новому, и эта улыбка была словно нож, вонзенный ему в грудь.
– Но ты почти выебал меня, Эг, – тихо сказала она. – Заявившись сюда вот так.
– Ну, план был не таков, – проворчал он.
– Возможно. И прости меня за крики, Эгар, но ты должен понять. У нас с Сарилом есть уговор. Я не обращаю внимания на его проделки, а он либо искренне верит, что я чиста, либо ему все равно – главное, чтобы со стороны все выглядело именно так. Все происходит цивилизованно. А ты…
– Я не цивилизованный. Ага, понял.
– Я не это хотела сказать. – Она опять бросила взгляд на Нил и будто впервые за все время увидела девушку по-настоящему. На ее губах опять мелькнула улыбка, которую он не смог прочитать. – А она миленькая, Эг, но грязная. И еле держится на ногах. Где ты умудрился ее отыскать?
– Долгая история. – В его голосе еще раздавались рычащие нотки. – Если ты вообще хочешь ее услышать.
– Конечно, хочу. Послушай, я прикажу привести ее в порядок, и мы поговорим. Сойдет?
Все равно что наблюдать, как рыцарь облачается в доспех, готовясь к битве. Части знакомой ему Имраны одна за другой занимали положенные места. Она встала, подошла к сонетке у изголовья кровати, резко дернула. Одна рука взлетела к волосам и заправила темную волну за ухо – жест был почти нервный. Теперь он увидел, что в крашеной шевелюре мелькают тонкие серые и белые пряди, словно проводки в кириатской машине. Она повернула к нему голову.
