– Знаешь, Эг, все эти годы… Если тебе и впрямь хотелось попробовать любовь втроем, надо было просто попросить.
Он сомневался, поверила ли она, сомневался, что запутанный рассказ получился достаточно ясным и осмысленным для ее ушей. Но после того как Бринаг увел Нил мыться, Имрана, по крайней мере, согласилась его выслушать. И, кажется, когда он показал свои раны, на ее лице отразилась неподдельная боль.
– Я думала, мы покончили со всем этим, ты и я, – пробормотала она, стоя перед ним на коленях у кровати и осторожно прощупывая края пореза на бедре. Она порвала его штаны, чтобы лучше рассмотреть рану. Ашант не был ее первым мужем-рыцарем, и, как большинство ихельтетских знатных дам, она отлично разбиралась в искусстве ухода за супругом, вернувшимся из боя. – Я думала, ты приехал сюда, потому что, ну… вышел в отставку.
– Ага, я тоже так думал. – На самом деле ему такое и в голову не приходило. – Что я могу тебе сказать? Неприятности заскучали в одиночестве и опять пришли меня навестить.
Она бросила на него взгляд.
– Сдается мне, все наоборот.
Он хмыкнул. Особняк просыпался, отовсюду сквозь стены доносились голоса и звуки, которые издавали слуги, взявшиеся за обычные ранние дела. Но в спальне Имраны это казалось таким же далеким, как происходящее в других юртах по всему лагерю, ведь то, что на самом деле имело значение, находилось прямо перед ним в мягком свете ламп. Болезненный разлом, открывшийся между ними ранее, будто затянулся, но Эгар не знал, что его тревожит сильнее: это или разлом как таковой, ставший откровением. Он вздрогнул, когда она сильнее надавила на рану.
– Придется наложить швы. Я сама это сделаю, если пожелаешь.
– Да, хорошо. Вопрос остается без ответа, Имрана. Что мне с этим делать? Ты сможешь оставить девушку у себя хотя бы на время?
– Конечно. Кто ее заметит в доме такого размера? Но ты должен обо всем рассказать Арчет, сам знаешь. Нельзя воевать с Цитаделью в одиночку.
– Я же тебе сказал, мне нельзя приближаться к Арчет.
– Тогда пошли ей письмо. Я это легко устрою. Но ты не можешь тут оставаться, пока я буду занята, Эгар. Ты ведь это знаешь, да?
– Знаю, – мрачно ответил он.
– Тебе нужны деньги? Я могу…
– Не деньги, проблема в другом. Проблема в том, что я не понимаю, кому в этом гребаном городе можно доверять, а кому – нет.
Она пожала плечами.
– Добро пожаловать в мой мир. При дворе ты не…
Крики из коридора. Звуки борьбы.
Их глаза встретились на мгновение.
– Ты, визгливый кастрированный кусок дерьма! – раздался хриплый рев прямо за дверью. Что-то тяжело ударилось о стену. – Прикрываешь ее, да, гребаный полумуж?
На лице Имраны отразилась сильнейшая паника.
– Это он, вот дерьмо, это он! Он вернулся! Убирайся отсюда, Эг, уходи, ну, уходи же! Окно, давай…
Двери в комнату распахнулись вовнутрь.
Бринаг был первым – влетел спиной вперед, размахивая руками и безуспешно пытаясь сохранить равновесие. Упал на спину. Скорчился на ковре, обратив лицо к ним. Эгар увидел на одной щеке наливающийся алым след удара.
– Госпожа, мне очень жаль. Он явился без объявления…
Голос внезапно перешел на крик, когда рыцарь-командор Сарил Ашант возник позади евнуха и поношенным военным сапогом заехал ему в зад. Пинок был такой силы, что Бринага швырнуло вперед, и он распластался на полу. Ашант перешагнул через распростертое тело и небрежно пнул опять, в голову.
– Я объявляю о себе сам, мерин. – Аристократический голос, громкий и поучительный – Эгар уловил тон. Ихельтетский рыцарь был пьян или что-то вроде того, его кровь кипела. – В моем доме, у моей супруги я, мать твою, не нуждаюсь в объявлениях!
Он окинул жадным взглядом живописную сцену у кровати: его жена стояла на коленях перед маджаком, который расселся на его простынях. Сарил Ашант оскалил зубы в свирепой ухмылке.
– А может, и нуждаюсь. Похоже, господин Ханан, я должен вам сто элементалей и искренние извинения. Ваша правда, моя супруга все-таки шлюха. – Теперь в голосе Ашанта прятались нотки смертоносного веселья. – О нет, дорогая, не вставай. Не прерывай свое занятие. Ты только что спасла меня от дуэли ради защиты твоей чести. Верно, Ханан?
В комнату вошел второй незваный гость, приблизился к рыцарю-командору и встал справа от него. Те же полковые цвета, военный плащ и обманчиво элегантный придворный меч. Тот же красноречивый ореол профессионального убийцы, неотступный, как въевшийся запах дыма от погребального костра. Эгар вдруг отчаянно пожалел, что оставил ишлинакское копье-посох на полу храма в Афа’мараге.
– Как бы это меня ни огорчало, – мрачно проговорил Ханан, – вы правы, мой господин.
Имрана вскочила. Как ни странно, в этой комнате, внезапно переполнившейся военными, она казалась единственной, кто знал, что делать.
– Сарил, что значит это вторжение? – вопросила Имрана ледяным тоном. В домашнем халате она выглядела такой властной, что даже королева ведьм из легенды не сумела бы ее превзойти. – Как ты посмел врываться сюда со своим спутником, не предупредив, как положено? Мы что, в степях?!
Ашант вытаращил глаза на нее. Наступила долгая, полезная пауза, но потом чары растаяли.
– Шлюха! – заорал он, ткнув в нее дрожащим пальцем. – Грязная шлюха!
– О, не будь таким долбаным мудаком, – устало сказал Эгар и встал с кровати, выхватив свои ножи.
Он знал, что иначе погибнет. Два демлашаранских ветерана, благородного происхождения и воспитания, полные злобы и праведного гнева, к тому же закон на их стороне. Ихельтетские юристы разрешали любому мужчине, даже простолюдину, убить жену на месте, поймав ее на прелюбодеянии. Существовали кое-какие правовые ограничения в отношении того, что можно сделать с любовником, но большинство магистратов были склонны проявлять снисходительность к мужу, который увлекся. И если любовник был маджаком, а потерпевшая сторона – аристократом, который служит Империи, нося военную форму, что ж, не нужно быть судейским чиновником, чтобы понять, как все закончится…
Ашант потянулся за мечом, и Эгар ударил его всем телом, прижал и заблокировал руку, не давая обнажить оружие. Он повалил рыцаря на пол – маневр был рискованный, будь Ашант трезвым и более собранным, вряд ли такое сошло бы Драконьей Погибели с рук. Он уже поворачивался навстречу Ханану, когда услышал сбоку тихий скрежет стали, покидающей ножны. Из-за ран он двигался медленнее, и на повороте его нога подогнулась. Ханан, не рассчитав движение, рубанул выше, чем надо. Эгар ухватился за этот шанс, не стал восстанавливать равновесие и повалился вперед, яростно ткнул ножом в правой руке в носок сапога Ханана и пригвоздил противника к половицам.
Ханан взревел, но забыл про боль и попытался снова разрубить его мечом. Эгар уже катился прочь – «…оставь нож, Драконья Погибель!» Он врезался в Ашанта, который пытался встать. Они вцепились друг в друга и начали кататься по полу туда-сюда, а потом Эгар применил маджакский бойцовский трюк, высвободился и локтем, короткими яростными тычками, врезал Ашанту в горло – раз, два, яйца Уранна, как угомонить этого типа, три, и рыцарь-командор наконец обмяк, рухнул на ковер лицом вверх, задыхаясь.
