Арчет кашлянула.
– Господа и дамы, позвольте представить вам сударя Рингила из дома Эскиат, что в Трелейне, некогда рыцаря-командора объединенной армии и героя победы в Виселичном Проломе.
Шепотки промчались вдоль стола, точно испуганные крысы. Рингил увидел, как Нойал Ракан напрягся и что-то пробормотал адъютанту. Отовсюду слышались слова «герой», «дракон» и «педик», произнесенные с вопросительной интонацией и примерно с равной частотой.
М-да, реноме принимает иной раз непредсказуемые позы, когда ты с ним трахаешься. К тому же он парень в лучшем случае непостоянный.
– Это то, кто он есть, кир-Арчет, – лаконично ответил Танд. – А я спросил, кому он подчиняется.
Арчет бросила на него невыразительный взгляд и выдержала паузу в несколько секунд, прежде чем сказать:
– Господин Рингил согласился стать проводником и капитаном северной экспедиции. Таким образом, он подчиняется мне и императорской хартии. Этого достаточно?
Через стол от Танда и Каптала Нетена Грал наморщила свой знаменитый лоб, бледный и гладкий – Рингилу сказали, кое-кто из придворных поэтов завуалированно воспел его в своих стихах, – и раздраженным жестом указала на Нойала Ракана.
– Насколько я поняла, госпожа Арчет, Трон Вековечный назначен командующим этой экспедицией и получил, скажем так, благословение и защиту императора в нашем предприятии. Что же, выходит, это не правда?
Рингил поднял руку к лицу и сделал, казалось, безобидный жест, погладив челюсть. Согласованный сигнал. Он почувствовал, как стоящая сбоку Арчет расслабилась.
– Уважаемая госпожа Грал, – сказал он. – Несомненно, здесь, в Ихельтете, благословение императора – вознаграждение дивной щедрости, о котором мечтает любой гражданин. Но на северо-западе от Тланмара к нему надо прибавить флорин из Лиги, чтобы купить соли ровно столько, сколько дадут за флорин.
Вслед за его словами воцарилась долгая и напряженная тишина. Рингил краем глаза наблюдал за капитаном Нойалом Раканом и увидел, как адъютант ощетинился от обиды, но сам Ракан оставался спокойным и бдительным.
Кто-то за столом прочистил горло.
– Некоторые, – осторожно проговорил Илмар Каптал, – назвали бы это оскорблением Блистающего трона.
Рингил пожал плечами.
– Некоторые назвали бы это истиной.
Опять тишина. Те взгляды, что не были устремлены на Рингила, метались по комнате, встречаясь друг с другом, ища союзников и снова убегая прочь.
А потом Менит Танд внезапно рассмеялся.
– Разумеется, он совершенно прав, – работорговец окинул взглядом собравшуюся компанию. – Разве нет? Да ладно вам, может, и не все там бывали, но разве кто-то из присутствующих не читал придворные донесения о северо-восточной пограничной провинции? Он совершенно прав, и более того – мы все об этом знаем, и сидим тут, размышляя на эту тему. Поэтому…
Он хлопнул в ладоши – резко, один раз. Коротко потер ладонями.
– …давайте мы просто поприветствуем нашего нового капитана и героя войны, как того требуют его ранг и подвиги, а затем приступим к серьезному планированию? Ибо кому как, а мне наскучило меряться членами вместо разумного обсуждения.
Конечно, времени уйдет больше. Он посеял семена, но надо подождать, пока они прорастут.
Императорский зов привел их всех на первую встречу, любопытство и обещание потенциального богатства помешали уйти, как и нежелание быть первым, кто дезертирует с корабля, – вдруг ненавистный соперник останется и получит славу и деньги в отсутствие конкурента? Мощная связующая сила для такой капризной компании, но в долгосрочной перспективе нестабильная и ненадежная. «Обстановка примерно столь же безопасная, как плавание у мыса Джерджис с его ветрами, – с кислым видом резюмировал Шанта. – Они в любой момент могут стихнуть, и в штиль мы не двинемся с места. Или внезапно изменить направление и швырнуть нас на скалы, прежде чем мы двинемся в путь. За штурвалом должен стоять кто-то очень хладнокровный».
Что ж, начало положено. Создать связь с Шенданаком, как чужак с чужаком, но скрыть ее, завуалировать, воспользовавшись языковым барьером. Протянуть руку дружбы Танду, этому умудренному опытом торговцу-путешественнику со связями на территории Лиги. Но при этом действовать так, чтобы он чувствовал смутную угрозу. Нейтрализовать соперничество между этими двумя просто: у них теперь есть Гил, вот пусть из-за него и тревожатся. А потом бросить вызов остальным – кто из них отважится пойти на конфликт, увидев, как двое самых горластых предпочли отступить? Заполировать все придворным обаянием и добавить воинской прямоты вместо дрожжей. Выковать единство из этой пестрой шайки с помощью тех же невысказанных угроз и обещаний, какие понадобились бы для любого отряда из всякой шушеры, которым доводилось командовать: «Теперь вы все – часть целого, и целое принадлежит мне; если вы его нарушите, бросите мне вызов. И очень об этом пожалеете».
Он с этой хренью справится и во сне.
А что касается прочего, его беспокоил Эгар.
«Имрана думает, он еще где-то в городе». У Арчет было маловато подробностей – ей, как и остальным, приходилось играть в догонялки. История о том, как Сарила Ашанта убили в собственной опочивальне, перевернула двор вверх тормашками, но у Имраны было достаточно связей, чтобы до минимума перекрыть хлещущий поток сведений. А долгие годы независимой жизни при дворе научили ее ловкому искусству никому не верить больше, чем это необходимо. Арчет добилась неохотного предложения поговорить и беседы в несколько минут, на протяжении которых Имрана в общих чертах описала последний визит Эгара.
«Появился на рассвете, приволок какую-то грязную девку – дескать, спас ее от жрецов-садистов и их злого колдовства…»
«Колдовство? Жрецы?»
«Ну да, я знаю, как это звучит. Но вы же в курсе, какой он, Арчет. Он действительно не видит разницы между северным шаманом с костью в носу и Откровением. Для него все – магия, причем злая. В глубине души он по-прежнему романтически настроенный неуклюжий громила, который приехал в этот город пятнадцать лет назад. У него в голове сплошные байки о героях, рассказываемые у костра, вечные узы и… – Имрана устало взмахнула рукой, указывая на городской пейзаж за окном. – Нет, правда, Арчет, кто теперь верит в такую ерунду?»
«Семья Сарила уже назначила награду за его голову?»
«Возможно, – слабая гримаса. – Они сейчас не рвутся со мной советоваться. Думаю, до сих пор решают, не попытаться ли усадить меня в пыточное кресло за случившееся».
– Кресло? – перебил Рингил тем вечером, когда Арчет пересказывала ему эту беседу. – Гребаное кресло?! Я думал, оно для изменников.
– И для женщин, цитирую, «уличенных в кознях против законного супруга», конец цитаты. Это очень старый закон, из той эпохи, когда Империя только зародилась. Раньше его применяли относительно любой разновидности прелюбодеяния, совершенного женщиной, но современные судьи обычно расценивают «козни» как посягательство на жизнь или собственность мужа. Так или иначе… – Она взяла свой кубок и осушила, но он успел заметить дрожь в ее руках. – …теперь у нас есть для изменников Палата разоблаченных секретов, а кресло ржавеет потихоньку.
