Поскольку за рубежом я оказался впервые и мог ошалеть от изобилия, Олег и Саша Абдулов сразу отобрали у меня суточные, чтобы я их мгновенно не спустил в первом же магазине. Увидев в супермаркете джинсы, я так возбудился, что попытался силой отнять у друзей свои кровные. Но они — истинные друзья познаются в магазинах — не отдавали, не надеясь на мой покупательский разум. Впрочем, и сами они оказались не намного опытнее меня. Нас охватила магазинная лихорадка. Мы покупали какую-нибудь приглянувшуюся тряпку, но, увидев, что она дешевле в соседнем магазине, тут же бежали в первый и сдавали купленное обратно, потом бросались в третий и так далее. Естественно, деньги быстро растаяли — пора было приступать к реализации нашего черного золота.
Наш немецкий был, прямо скажем, небогат: хенде хох, Гитлер капут, швайн, их либе дих. И пожалуй, все. В ресторане мы подозвали официанта и на смеси русского и английского, с которым, кстати, у нас тоже далеко не все было в порядке, отчаянно жестикулируя, принялись объяснять: «Блэк кавьяр, фор ю, очень дешево, литл мани, попробуй». Официант радостно кивал головой, но при виде «бочки» с икрой глаза у него почему-то полезли на затылок, и он в ужасе замахал руками: «Найн, найн, нихт!»
С этой злосчастной икрой мы обошли десятки баров и ресторанчиков, и никто не соблазнился ее даже попробовать. Видимо, из страха перед происками КГБ. Дело кончилось тем, что мы собрались в нашем с Янковским номере, пригласив Игоря Квашу и Леночку Кореневу, по-гусарски пили шампанское из ее туфельки и закусывали своей так и не реализованной валютой, которая оказалась вовсе не свободно конвертируемой. Потом запили все это, понятное дело, водочкой…
Если здесь не сказать, где я в Москве семидесятых годов прошлого века раздобыл две банки икры, меня вполне справедливо сочтут тем самым бароном Мюнхгаузеном. Это было за пределами человеческих возможностей. А волшебник, который невозможное делал возможным, мой дорогой друг Юра Чекановский. Впрочем, никаким магом он не был, не был даже членом политбюро, зато возглавлял один из столичных райпищеторгов, что позволяло ему выполнять просьбы друзей с великодушием сказочной золотой рыбки.
Кстати о рыбках. Он звонил в доверенный гастроном и предупреждал директрису о приезде друга-просителя. И друг-проситель увозил в дрожащих руках вяленую воблу, семгу, осетрину, селедочку, вареную колбасу, замороженную курочку. Простите, это уже не рыбка, но все едино из бесконечного перечня советского дефицита тех лет.
А сам Юрий Васильевич Чекановский, уважаемый в городе человек, хранитель пищевой пещеры сорока разбойников, всем деликатесам предпочитал готовые котлетки, кажется, за восемь копеек штука, их тогда называли микояновскими. Впрочем, это не мешало его жене Миле накрывать на праздники сказочный стол, который ломился от яств. Мне, однако, больше всего запомнились вовсе не эти лукулловы пиры, а тихие посиделки на кухне Юры и Милы. На плите казан с кипящим маслом, куда они подбрасывают только что слепленные беляши. А готовые, румяные, золотистые, уже лежат горой на блюде, мы хватаем их руками и, обжигаясь, один за другим отправляем в рот. Или Юрин плов, настоящий узбекский, какого и в Ташкенте не попробуешь. Он лежит этакой ароматной горой на огромном — в их доме все большое, под стать хозяевам — блюде, и мы уминаем это чудо безо всяких столовых приборов, хватаем голыми руками, торопливо пробивая навстречу друг другу туннели в пловной горе. Или Юрина бастурма — он ее готовит собственноручно, не доверяя ереванским друзьям, готовым выслать ее с проводником поезда.
Сейчас к нему просто так перекусить не забежишь: Юра и Мила живут в большом городе Нью-Йорке, где пищеторгов нет, но приличные продукты все-таки достать можно. Чекановские этим пользуются, так что, бывая в Америке, я с наслаждаюсь их гостеприимством и кулинарным мастерством.
Сколько дорогих моих сотрапезников разъехалось по белу свету! Среди них Саша Чапковский, мой добрый, старый, еще со школьных времен, дружок, с которым мы съели не один пуд соли и перца, если пересчитать из сотен килограммов подсоленного и поперченного, что побывало на нашем с ним общем столе за шестьдесят лет дружбы. Большим кулинаром Чапу не назову, из его блюд могу отметить лишь ленивые вареники. Но сотрапезник он, каких поискать. Правда, с ним теперь, как и с Юрой, каждый день за столом не посидишь, зато стоит мне приехать к нему в городок Вашингтон, мы немедленно отправляемся в лучшие рестораны американской столицы. Чапа открыл для меня заокеанский деликатес — лобстер и, между прочим, самый вроде бы обычный теперь для нас гамбургер. Когда он предложил мне отведать эту американскую котлету, я поначалу подумал, что меня приглашают в «Макдоналдс», куда московскому гурману и заходить неприлично, и оказался глубоко неправ. Огромный американский гамбургер в американской столице — с грудой овощей и прочего гарнира — это, поверьте мне, нечто.
Коль скоро речь у нас зашла об американских застольях, не откажу себе в удовольствии перенестись с Восточного побережья США, где живут мои друзья Чапа и Юра, на Западное. Там у меня тоже есть милые моему сердцу сотрапезники. Да еще какие!
В Лос-Анджелесе уже много лет живет мой братец Арик Шапиро. Приходится он мне двоюродным, но близок так, как бывают близки только родные братья. У него с женой Жанной на удивление теплый и гостеприимный дом, который так и притягивает к себе друзей.
У Арика на Лос-Анджелесщине вроде бы нехитрая для его жизненного опыта и деловой квалификации (в Москве он руководил большими производствами) работенка: на своем грузовичке он развозит всякие там пепси и коки, бутерброды и орешки, заряжает этой нехитрой снедью автоматы. Но он целый день в городе, встречается с разными людьми, заводит новые знакомства. И Жанна в гуще людей, в гуще событий: она финдиректор, а по-нашему главбух крупной компании, которая занимается вопросами стоматологии. Помимо прочих в ней поддерживают голливудские улыбки звезды Голливуда и НХЛ. Для последних это особенно актуально — хоккей довольно зубодробительный вид спорта. Жанночка родом из матери городов русских, и она перетащила в свою компанию массу киевлян и киевлянок с золотыми руками и головами. Компания процветает, а за столом в доме Арика и Жанны всегда тесно.
Царит за этим столом еврейская кухня. Не большой я ее знаток, но им и не надо быть, чтобы понять: фаршированная рыба, куриная шейка, цимесы всех разновидностей, штрудели и прочие еврейские лакомые кусочки в их доме просто потрясающие.
Почему-то в этом районе Лосинки, как в шутку называют город Ангелов русскоговорящие эмигранты, улицы названы именами великих художников. Дом Арика стоит, кажется, на Матисс — стрит, а неподалеку, опять же, кажется, на Пикассо, давным-давно поселился мой дружок еще Московского театра миниатюр Илюша Баскин. Можно по пальцам перечесть российских актеров, которые штурмом взяли голливудскую крепость и получили серьезные роли в тамошнем кино. Один из них Илюша, снявшийся во многих известных голливудских лентах, например «Имя розы» и «Москва на Гудзоне».
А для меня, сказать честно, важнее другое: в самые трудные, лагерные, годы помимо мамы меня навещали в зоне лишь четверо — Арик и другой мой двоюродный брат, покойный ныне Миша Вишневский, Чапа и Илюша Баскин. Немудрено, что они до конца дней останутся для меня самыми близкими сотрапезниками, независимо от их кулинарных способностей. Для истории Голливуда сообщаю: знаменитый актер Baskin отменно жарит огромные стейки на своем барбекю и столь же отменно, я бы сказал, лучше всех заказывает на дом китайскую еду. Мне возразят: что за умение — заказать жратву из ресторана? Отвечаю: места знать надо!
