Понимаю, история некрасивая. Но особых угрызений совести я тогда не испытывал, не терзают они меня, честно сказать, и сегодня, тем более что за давностью лет уголовное преследование нам не угрожает. А попадись мы в лапы ОБХСС в те времена.
Мы подружились, нас объединяла молодость и еще взаимная симпатия, какая-то генетическая тяга друг к другу. Потом настали нелегкие времена тотального дефицита, а дружочек мой уже работал в магазине «Армения». Боже, как он меня, полуголодного, подкармливал! И со всем своим армянским темпераментом набрасывался на меня, если я пытался расплатиться. Карманы-то у меня были в ту пору пустые. А я его водил к себе в театр, культурой подкармливал. Прямо скажем, обмен для тех лет совсем не адекватный.
В девяносто втором умерла мама. Мне было худо. И я поехал к Валере, который к тому времени обзавелся маленькой шашлычной на 36-м километре Кольцевой дороги. Меня просто потянуло к нему с моей болью. Валера бросил все дела, вынес на улицу три ящика, заменившие стулья и стол, на последний поставил водку, овощи, еще какие-то закуски. Мы просидели всю ночь, он вспоминал свою маму, я свою, мы оба плакали, и острая боль постепенно стала проходить. Валера помог мне извлечь острую занозу из сердца. В ту ночь рядом со своим другом я по-настоящему попрощался с мамой. И мне стало легче.
Валера неизменно приходил на помощь в самые мои тяжелые времена. Когда мне и моей семье стало совсем кисло, работы не было, есть нечего, я собрался было сделать нелепый, отчаянный шаг — уехать в Америку, то есть навсегда оставить свое любимое дело, дело моей жизни — театр и кино. Я уже упоминал о том, что удержали меня от этого двое настоящих друзей: Юра Глоцер и Валера Оганян. Валера пришел ко мне и спросил: «Сколько тебе надо в месяц, чтобы ты остался с нами?» Сколько надо, я не знал, и он не задумываясь назвал просто фантастическую тогда для меня сумму и добавил: «Да я буду тебе давать эти паршивые деньги, лишь бы мой друг оставался рядом со мной.
Не уезжай!»
И я, спасибо друзьям, остался. И радовался каждой встрече с Бонифацием, тем более что они чаще всего случались в его ресторане «У Бонифация» на Московской кольцевой автодороге. Пусть меня убьют за неприкрытую рекламу, но я не знал лучше шашлыков всех разновидностей и кебабов, не видал более свежей зелени, не встречал вкуснее солений. А уж Валерин хаш стоил того, чтобы приехать его похлебать с диаметрально противоположного конца стокилометровой Кольцевой дороги. Потрясающее это место — «У Бонифация». Какие случались там застолья! Какие разные люди собирались! Помню: в одном углу зала за хорошо накрытым столом сидит ментовское районное начальство, в другом углу стол не хуже, здесь чинно выпивают и закусывают воры, причем часть из них во всероссийском розыске. Однако здесь, как в африканской саванне в засуху, звери на водопое друг друга не трогают, здесь соблюдается перемирие. Менты и воры вежливо раскланивались друг с другом. Завтра что угодно, но на этой территории ни-ни.
На территории своей книги я, пожалуй, позволяю себе много лишнего. Вот и сейчас не могу удержаться, чтобы не вставить в нее наши с Мишей Кривичем любительские вирши. Уж больно они здесь к месту.
Есть у армянского народа
Легенда — ей уже века:
Господь, исчислив его годы,
Призвал на небо старика.
И вот старик уже без сил,
С минутой каждою слабея,
Родных чуть слышно попросил
Беречь и охранять евреев.
«Зачем, папаша, нам жиды? —
С сомненьем вопрошали дети. —
Ведь если в кране нет воды,
Всю воду вылакали эти.
От них воняет чесноком,
А предки их Христа распяли —
Во всем виновные кругом,
Вреднее цианида кали.
О чем, папаша, ваша речь?
Зачем евреев нам беречь?»
«Признать пред смертью я готов,
Сказал старик в ответ, —
Что вырастил я *сешогеб*ов
И мне прощенья нет.
Немного мне осталось тут —
Последний мой наказ:
Когда евреев перебьют,
То примутся за нас…»
В легенду древнюю поверив,
Наш друг Валерий Оганян
Не стал преследовать евреев —
Не самый глупый из армян!
Любой еврей в его шашлычной
Покушать мог любой шашлык.
Надеюсь, вы не удивитесь,
Что и к свиному он привык.
В своем любимом заведенье
Чудит порой Валера наш:
Зазвав к себе на чай с вареньем,
Хлебать нас заставляет хаш!
Короче, он берег евреев,
Не обижал, и оттого
Пришли мы, чтобы с юбилеем
Поздравить искренне его.
Имеет море он талантов —
Талант любить своих родных,
Друзьям дарить, как горсть брильянтов,
Огонь душевных недр своих.
Он честен, верен и надежен,
Бесстрашен, мудр и справедлив,
Во всем отмечен искрой Божьей
И — удивительно красив!
Пока горячее несут…
Успехов! Счастья! Зайд гезунд!
Так мы в узком кругу поздравили нашего Бонифация с пятидесятилетием. И отнюдь не бескорыстно. Потому что Валера, владелец, прямо скажем, неслабого ресторана кавказской кухни, не стал привлекать своих виртуозных армянских поваров, а собственноручно приготовил для друзей собственное фирменное блюдо.
На огромной сковороде он поджарил отборнейшие помидоры с зеленью — так, как умеет только он, разбил туда же десятка два яиц, что-то еще добавил — не знаю что, хитрый армянин молчит, как партизан, — и получилась Яичница! Да, это не опечатка — Яичница с большой буквы. Ели мы ее с лавашом.
Шеф-повару швейцарского ресторана, что расположен в средневековом замке, это блюдо недоступно. Такого таланта, как у Валеры, Бог ему и прочим выдающимся кулинарам просто не дал.
Удивительно хорошо и радостно было писать о таком верном товарище, о таком теплом, любимом мною человеке. Но когда я дописывал свою первую, кулинарную, книжку, меня и моих друзей постигло горе, и эти строки даются мне кровью. Валеру Оганяна подстерегла пуля наемного убийцы. Случилось это в Вербное воскресенье по православному календарю, на Пасху — по традиции армянской апостольской церкви. Говорят, что убитые в такой день очищаются от грехов, а их грехи ложатся на убийц. Упокой, Господь, душу дорогого нашего Бонифация!
Теперь о Юре Глоцере.
Он, как я уже говорил, один из двух дорогих моих друзей, которые спасли меня и мою семью от эмиграции — не отпустили меня от себя, от России. В самую, пожалуй, тяжелую пору моей жизни он предложил мне, нет, не деньги — он прекрасно понимал, как трудно брать их даже у самых близких, — Юра предложил мне работу, серьезную работу, хорошо оплачиваемую работу. И несколько лет я, который по своему образованию и опыту на нее никогда не мог бы претендовать, работал рядом с ним, учился у него многому, может быть, и сам кое-чему его научил. Без лишних слов: иметь такого друга — большое счастье.
