Как-то Галя, Юрина жена, пригласила меня на свой день рождения, которое отмечали в Берлине. Для этой цели они сняли прекрасный банкетный зал в престижном отеле «Four seasons». Отделка под старину, фрески на стенах, куполообразный потолок красоты неимоверной, немереной величины стол, за которым расселись гости, человек двадцать пять. Красиво и негромко играл небольшой оркестр. Чопорный, смахивающий на графа метрдотель, целая свора красавцев официантов, на столе изумительный фарфор и, похоже, старинное серебро. А вот жратвы никакой на столе нет, выпивки тоже. Меня это уже начало несколько волновать.
Но вот за спинами гостей возникли официанты, стали наливать в бокалы вино. А мне оно на дух не нужно, у меня совсем другая алкогольная ориентация.
За десятилетия, прошедшие с моей первой поездки в Берлин с черной икрой, я, прямо скажем, в немецком языке не преуспел, равно как и в английском, китайском, японском, но твердо знал: водка и в Африке водка. Однако стервец официант сделал вид, что не понял интернационального слова, мило улыбнулся и, налив мне вина, двинулся к другим гостям. Но не на такого напал. Твердым русским «*censored* официант!*censored* официант, к вам обращаюсь» я заставил его остановиться и изобразить на лице вопрос. Поманив его пальцем, я весомо повторил не нуждающееся в переводе слово и для ясности добавил «шнапс».
Все-таки знание языков — великая сила. Мой официант передал бутылку вина своему коллеге, а сам подошел к метрдотелю. Минут пять они о чем-то советовались. Потом граф подошел ко мне и что — то произнес на своем языке. Я смекнул, что он недоумевает, как это можно осмелиться в начале застолья просить шнапс. А вот так и можно — всем своим видом показал я ему и не без угрозы в голосе повторил: «Водка. Шнапс». Граф отступил к стайке официантов. Началось новое совещание. Некоторое время спустя на серебряном подносе мне принесли стопку водки, которую я немедленно опрокинул. В хорошем смысле этого слова.
Водка оказалась вполне приличной, полагаю, нашей, русской. Понятное дело, нашему брату стопка что слону дробина, и я, почуяв слабость неприятеля, тут же затребовал добавку. На сей раз совещание мэтра с официантами было короче, мне принесли вторую рюмку. А тут и закусочка подоспела. На фарфоровые тарелки торжественно выкладывались какие-то фитюлички. Передо мной лежала килька — не килечка, нечто крохотное, чем-то политое и присыпанное. Г ости обнюхивали блюдо, прикасались к нему вилочкой, отделяли кусочек и, положив его в рот, изображали гастрономический восторг. Не желая прослыть дикарем, я тоже охал и ахал. После такого лицемерия неудержимо захотелось выпить основательней. Я подозвал официанта и потребовал: «Батл водка ту ми. Понял? Ферштейн?» Он, конечно, ферштейн: мой взгляд говорил о том, что шутить я не буду, а перейду к самым жестким и решительным мерам. Через минуту передо мной встала запотевшая бутылка «Русского стандарта». А еще через несколько секунд ко мне потянулись мужики нашей компании. И я им наливал, никому не отказывал.
Жизнь стала лучше, застолье пошло веселее. Сказали тосты за Галю, за ее маму, за детей, а тут подоспело и второе блюдо — не поверите, аж целая столовая ложка салата, какой-то травки, тоже чем-то сдобренной, напомаженной, посыпанной. Поахали, поохали, дождались третьего блюда, потом четвертого, пятого. Количества были все те же. Размером больше куриного, нет, простите, цыплячьего, крылышка так ничего и не подали. Правда, перемены блюд были частыми. В общем, и намека на тяжесть в желудке никто не ощутил.
Зато на следующее утро в Юрином берлинском доме мы взяли реванш. Достали из холодильника семужку, осетринку, жирную дунайскую селедочку, кровяную колбаску, наварили картошечки, замастырили по-нашему овощной салат. А потом я изготовил омлет, с помидорами, луком, ветчиной, да еще от души посыпал его пармезаном. А что до водочки, нам не пришлось ее ни у кого выпрашивать. Вот это наше застолье!
Коль скоро речь идет об одном из самых близких и любимых моих сотрапезниках, не могу не сказать пару слов о частых застольях в гостеприимном и щедром подмосковном доме Юры Глоцера. За накрытым Галей столом чуть не каждое воскресенье собираются близкие друзья числом до тридцати, а то и больше, тут же и их чудесные дети — дочь и два сына. Закусок, заимствованных из кулинарий народов мира, просто не счесть. Но гвоздем стола всегда бывает блюдо, мастерски изготовленное самим Юрой. Если шашлык, то всех его мыслимых разновидностей, если баранина, то это баран, купленный на рынке самим хозяином, целиком на открытом огне им пожаренный и собственноручно им же нарезанный. Если котлеты, то, как говорится, как у мамы. Если… Стоп! Об этом блюде, с которым связаны поистине драматические события, разговор особый, которому я хотел бы предпослать, честное слово, последний раз, наши с Мишей доморощенные вирши, как всегда, определенно кулинарные. Итак:
У всех народов на планете
Свои пристрастия в диете.
Весь день японцы любят кушать
Морепродукты в виде суши.
Еврея ты не оскорбишь,
Подав ему на ужин фиш.
А русский не был бы собой,
Не съев с утра блинов с икрой.
Французу подавай лягушку,
Британцу — к Рождеству индюшку,
А для китайского желудка
Полезна по-пекински утка.
Мы знаем, что для людоеда
Приятнее всего к обеду,
Что англичане любят кашу,
А скандинавы простоквашу.
Кавказский люд всю жизнь привык
С шампура есть мясной шашлык.
Одно не знаю я: кому
Полезно кушать хашламу.
Возможно, я совсем не прав,
Но, говорят, в ее состав
Помимо овощей и мяса
Кладут и то, что не украсит —
Не побоюсь сказать вам это —
Для всех полезную диету.
В ней под личиною приправы
Есть возбуждающие травы
Для целей, прямо скажем, мрачных —
Зачатия детей внебрачных.
Ну что ж, я вам глаза открыл,
Тех, кто не знал, предупредил.
Теперь давайте кушать скопом,
Что приготовил нам Акопов.
Итак, ключевые слова сказаны: хашлама и Акопов.
Ваня Акопов, его жена Марина, его сыновья тоже среди дорогих моему сердцу друзей и сотрапезников. А его дом неподалеку от Юриного тоже отличается замечательным гостеприимством. Не стану даже перечислять, что подают к столу у Акоповых, иначе опять получится кулинарная книга. Остановлюсь лишь на восхитительной Ваниной хашламе — божественном вареве из баранины и овощей. Только ради нее я отступаю от зарока не давать в этой книжке больше ни одного кулинарного рецепта.
Так вот, читайте и запоминайте. Возьмите три-четыре килограмма мякоти с правого бока молодого барашка. (Почему с правого? Очень просто, объясняет Ваня, бараны имеют обыкновение отдыхать на левом боку. Поняли?) Нарежьте мясо на куски размером со спичечный коробок и уложите их в чугунный казан. Сверху — килограмм очищенных и разломленных пополам помидоров, три-четыре белых сладких перца без сердцевины и один стручок острого перца. И, упаси бог, ни капли воды!
