У меня перехватывает дыхание. Если этот самодовольный ублюдок поднимет руку на мою сестру, я убью его. Честное слово, убью.
– Я никогда не спрашивала ее об этом, – говорит моя собеседница и переходит едва ли не на шепот. – В тот день на руке у Мередит были часы, хотя она никогда не надевала их на занятия йогой, так что это показалось мне странным. Она явно пыталась прикрыть синяк.
– Не хотите дать официальные показания? – спрашиваю я.
Она округляет глаза, как будто я только что попросила ее подняться в снежную бурю на Эверест.
– Я не знаю. Что, если мне все это показалось?
– А если не показалось? – со вздохом спрашиваю я.
– Не хочу наговаривать на него, только и всего.
– Просто поговорите с полицией. А они пусть сами решат, что делать с этой информацией, – говорю я, достаю из сумки одну из визиток Ронана и передаю ей. Прежде чем взять карточку, она колеблется. – Пожалуйста, Эллисон!
Мне не хочется верить, что моя сестра сбежала с первым встречным парнем, не сказав никому ни слова, но факт остается фактом: мы не знаем правды. А правде наплевать, во что нам хочется верить.
Она на мгновение замолкает, но в конце концов соглашается.
– Я также записала свой номер на обороте, – говорю я. – Позвоните мне, если захотите рассказать… или если вспомните что-нибудь еще.
– Конечно. – Она сует карточку в карман джинсов, и я выхожу.
Я перехожу к следующему дому, и перед глазами у меня стоит моя маленькая сестренка с синяком на запястье.
Глава 9
Мередит
Двадцать девять месяцев назад
На двери кафе «Горячий кофе и чай» в Челси звякают колокольчики. Харрис сидит за кассовым аппаратом и, как только замечает меня, выражение его лица становится жестким. Я прикладываю палец к губам, мол, ничего не говори. Он понимающе кивает в сторону заднего офиса, где, сгорбившись над ноутбуком, рядом с горой документов сидит моя сестра.
– Тук-тук! – говорю я, постучав в дверь.
Она поворачивается ко мне, прищуривается и только тогда узнает меня. Я не видела ее несколько месяцев, но знаю точно, что за это время я не изменилась.
– О боже! – Она встает, все еще удивленная моим появлением. – Мередит, что ты здесь делаешь?
– У Эндрю в городе дела. Я поехала вместе с ним. Думала сделать тебе сюрприз.
Грир никогда не была щедра на телячьи нежности, но ее лицо говорит само за себя. Она ошарашена. И ужасно рада видеть меня.
– Давай проветримся, – говорю я. – В моем распоряжении целый день, а завтра мы уезжаем.
Закусив губу, моя сестра смотрит на компьютер. Знаю, я для нее важнее работы, но я почти вижу, как в эти мгновения она мысленно подсчитывает, в котором часу она сегодня вечером ляжет спать, чтобы закончить учет товаров или свести дебет с кредитом, или что там, черт возьми, она делает.
Она всегда такая рациональная и деловитая. Неудивительно, что они с Харрисом являют собой идеальных деловых партнеров. Он креативный и дальновидный, превосходно варит кофе, она же тянет на себе бухгалтерию, виртуозно сводит дебет с кредитом, подает налоговые отчеты, проводит собеседования с потенциальным персоналом и исправно платит зарплату.
– Я украду ее у тебя, – говорю я Харрису, возвращаясь в зал. Грир идет следом за мной, на ходу натягивая легкий жакет.
Он сдвигает очки в черепаховой оправе к переносице и смотрит на меня. Он знает: права голоса у него нет. Наши узы нерушимы – даже для парня, чье имя вытатуировано на сердце моей сестры.
– Желаю вам хорошо провести время, – говорит он, но я понимаю, о чем он думает. Ему чертовски обидно, что, пока мы будем резвиться и болтаться с друзьями по городу, он будет торчать за кассовым аппаратом. С другой стороны, мы не делаем этого постоянно. Они же оба только и делают, что вкалывают. Моей сестре не повредит небольшой перерыв. Он никому из них не повредит.
В общем, пусть привыкает играть вторую скрипку, когда я здесь. Их бизнес… Харрис… все это подождет, когда я дома.
Грир не прощается. В этом нет необходимости. Они с Харрисом вместе около десяти лет – однажды даже почти поженились. Они давно научились обходиться без формальностей, не расшаркиваться друг перед другом и не принимать ничего обидного на свой счет.
– Я подумала, а не позавтракать ли нам в «Ла Дольче», – начинаю я, протягивая ей руку, как только мы выходим из кофейни. – Как в старые добрые времена.
Грир пытается скрыть волнение, однако ускоряет шаг.
– Тебе не помешало бы чуть больше улыбаться. – Я подталкиваю ее в бок. – Ты всегда такая серьезная, такая… сдержанная.
– Ты это к чему?
– Ни к чему. Просто наблюдение.
Отпустив ее руку, я шагаю к бордюру и взмахом руки останавливаю встречное такси.
– Можно доехать и на метро, – говорит она, указывая в конец квартала. Там виднеется знак, указывающий, что под оживленной улицей есть станция метрополитена.
– На такси будет быстрее. И меньше идти. Эти каблуки меня просто убивают.
Ее взгляд задерживается на моих ногах, точнее, на красной коже туфель. Когда-то мы смеялись над женщинами, которые стонали по таким туфлям. Теперь я одна из них. «Маноло Бланик», лабутены, «Валентино» всех цветов и разной высоты каблука. Они все у меня есть, и я не могу сказать почему. Этот вопрос ставит в тупик даже меня саму.
Мне становится немного стыдно.
Останавливается такси, и я, увидев хмурого мужчину с портфелем, претендента на поездку, предлагаю Грир поторопиться. Мужчина бежит в нашем направлении и бесцеремонно пытается перехватить нашу машину. Я скучаю по многим вещам в большом городе, но только не по таким нахалам.
В такси мы обе молчим, что значит, что моя сестра погружена в свои мысли.
– Что будешь заказывать? – спрашиваю я, неловко пытаясь начать разговор и вернуть ее в действительность.
– Пока не знаю.
– Ты всегда заказывала яйца Бенедикт, – говорю я. – А я – французский тост. Думаю, на всякий случай нам лучше не изменять традиции.
Я дразню ее, изо всех сил стараюсь создать легкую, непринужденную обстановку, но она не реагирует.
– Почему ты такая притихшая? – спрашиваю я. – О чем ты думаешь?
Грир вздыхает, качает головой и смотрит в окно.
– Ни о чем.
– Неправда, я ведь вижу. Ты была другой, пока не увидела мои туфли. Дело в них? – Я повышаю голос, и водитель смотрит на меня в зеркало заднего вида. – Грир?
– Не только в них.
– Значит, в такси? – спрашиваю я.
Водитель снова смотрит на нас.
– Просто всякий раз, когда я вижу тебя, ты все меньше бываешь собой и все больше кем-то другим, кого я едва узнаю, – выпаливает она, словно автоматную очередь. – Вот и пытаюсь понять, почему это так, вот и все.
