В Гамбурге, после шоу 15 сентября в культурном центре Fabrik, группа сняла местную студию для записи песни I’m A Rebel, которую написал для них старший брат Янгов Алекс, теперь живущий в Гамбурге. В присутствии Джорджа они записали основной рифф. Бон на полную выкладывался на вокале, но конечный результат едва ли вдохновлял, наоборот, можно было подумать, что трек «представляет опасность для публики», и назвать песню «продуктом чокнутого». Этот материал снова остался неиспользованным, и в конечном счете о песне вспомнили четыре года спустя, когда она стала заглавной для второго альбома металл-группы из Золингена Accept, ребят, которые хотели быть похожими на AC/DC, но чей более буквальный музыкальный подход подходил этой песне лучше. Оставив студию в тот вечер, группа подняла себе настроение, посетив Reeperbahn, знаменитый район красных фонарей в Санкт-Паули в Гамбурге, где Ангус провел приятные полчаса с шестифутовой проституткой, которая сказала ему: «Для вас, маленький мальчик, девять немецких марок!» Позже он вспоминал: «Это было слишком хорошее предложение, чтобы отказаться от него, хотя она была в два раза больше меня».
Через девять дней после их последнего шоу в туре с Rainbow в Голландии AC/DC приехали в Саутгемптонский университет, чтобы начать свой самый амбициозный тур по Великобритании: 16 концертов в различных университетах и ратушах, включая выступление на лондонском Hammersmith Odeon вместимостью 3400 человек. Браунинг не был уверен, что такой огромный зал будет заполнен, но недели аншлаговых дат Marquee гарантировали, что он ошибался.
High Voltage стал их следующим британским синглом, и хотя он не был представлен в чартах, музыкальная пресса с радостью начала о нем говорить, а продажи билетов на тур выросли еще сильнее. Группа также предприняла множество попыток сохранить свое имя на страницах новостей и светской хроники. Шоу в Оксфордском политехникуме пришлось отменить, когда комитет колледжа выступил против того, что он назвал «откровенно вульгарными и дешевыми ссылками на оба пола» в песнях AC/DC. Новый концерт должен был пройти в конце тура в Новом театре Оксфорда.
После их выступления в Бирмингемской ратуше в пятницу, 29 октября, Ангуса, который теперь регулярно снимал свои шорты, чтобы забавлять публику, обвинили в мастурбации на сцене. Смешно, что отряд полиции был предупрежден, а в Ливерпуле и Глазго группу собирались официально арестовать, если Ангус попытается «снять свое нижнее белье публично». Однако настоящие смутьяны в Глазго были не среди группы, а среди сумасшедшей публики из первого ряда, они даже разломали волынку Бона! «Он положил ее на краю сцены, – сказал Ангус. – И, конечно, все эти дети схватили ее и разорвали на куски! Затем они подожгли шторы! Мы подумали, что это конец». NME, запоздало взявшись за историю AC/DC, послал ветерана Фила Макнила, которому они должны были дать интервью. Едва подавив зевок, он сказал: «Если говорить не о том, что продается, а о том, что сделано круто, им нет места на сцене». Но были и аргументы в защиту группы. «Ритмы бьют по твоему сердцу, как молоток», – писал Фил Сатклифф, лирично рассказывая о «плавных соло Ангуса» и «захватывающем сценическом представлении Бона, развратника в коже, странного компаньона для школьника».
Основной момент тура произошел 10 ноября, тогда, когда они впервые стали хедлайнерами на Hammersmith Odeon. Холодной дождливой лондонской ночью Odeon был заполнен едва ли наполовину. При этом среди зрителей были множество критиков, преданных радиослушателей и различных деятелей индустрии, стремящихся увидеть это вживую. Нервы же измученных музыкантов были просто оборваны. За кулисами они встречали участников разных групп – The Damned, Eddie and Hot Rods и Sex Pistols, но никто не обращал на них особого внимания.
Братья, в частности, были самыми неразговорчивыми. Они надеялись, что ничего не пойдет не так. Единственным, кто, казалось, как обычно, совершенно не обеспокоен происходящим, был Бон. Он проехал всю ночь на туристическом автобусе с их предыдущего шоу в Норвиче, а затем попросил, чтобы его высадили в доме Сильвер на Gloster Road, где он оставался в постели до следующего вечера. «Это наше первое шоу Hammersmith Odeon, это действительно важное выступление, и он опоздал на полчаса», – смеется Марк Эванс. Они предложили отправить ему машину, но Бон решил добраться на концерт на поезде, идущем в противоположном направлении. «Мы потеряли время, и люди были в бешенстве, – говорит Эванс. – Но затем, когда он, наконец, приехал, все заулыбались. Он просто рассказал нам историю, и мы не могли не рассмеяться. Он был забавным парнем».
Но не все так думали. Фактически для Бона Скотта и AC/DC ситуация должна была стать очень серьезной, поскольку скептическое отношение к группе укрепилось как дома, так и за рубежом, все это двигалось к критической точке.
Глава 9
Гигантская доза
Шоу в Hammersmith Odeon было триумфальным. Даже NME был вынужден написать: «Помогите нам всем, AC/DC покорили Лондон». Единственные слова недовольства, которые все еще можно было услышать, исходили от Клайва Беннетта из The Times, который жаловался: «Музыка любого рода, безусловно, должна требовать от исполнителей большего, чем просто способность бездумно бросать свои инструменты. Именно в этом первозданном состоянии существует AC/DC». В интервью о турне по RAM Бон заявил, что ночь в Глазго была лучшей, это место теперь – «их самое любимое во всей Британии», а публика «действительно безумна», так как большинство зрителей были «родственниками Ангуса и Малькольма».
Через два дня после шоу Hammersmith в Британии вышел Dirty Deeds Done Cheap. В Австралии он попал прямо в Топ-5, однако трек-лист для международной версии снова отличался от оригинального домашнего продукта.
Когда Джефф Бартон, просматривая Dirty Deeds в Sounds с подзаголовком «Same Old Song And Dance (But So What?)», сравнил его с High Voltage, отметив: «Они так похожи, что треки можно легко поменять местами», он не понимал, насколько был прав. Rock In Peace был заменен на Rocker с TNT, который был убран с международного High Voltage; в то время как Jailbreak был полностью отброшен в пользу Love At First Feel с прерванных сессий Vineyard. Как и прежде, это был совершенно другой альбом.
В австралийской версии на обложке были изображены мультяшные копии Ангуса и Бона в бильярдном зале. Первый был спрятан под школьной кепкой, показывая двумя пальцами «салют», а правая рука второго была чудовищно увеличена, и название альбома было написано в качестве татуировки на предплечье.
Однако в Британии Фил Карсон нанял Hipgnosis – дизайнерскую компанию, известную тогда своими неуместными, но при этом интересными проектами с Led Zeppelin и Pink Floyd, – чтобы придумать другую обложку для альбома: в итоге ей стало типичное для фирмы мракобесное изображение группы людей, представляющих широкий демографический круг – молодых и старых, гетеро- и гомосексуальных (предположительно, еще одно неверное прочтение знаков отличия AC/DC). Но затем, как отмечает Карсон, они получили эту обложку по дешевке, она делалась для других клиентов, которые затем от нее отказались (Hipgnosis делали это в течение многих лет: сохраняли всю непринятую у них работу, а затем продавали ее по сниженным ценам мелким артистам).
