Когда Джордж и Малькольм «увядали под жарким дыханием Atlantic», остальная группа сбежала в Лондон, чтобы закончить микс и заново начать поиски барабанщика. «К тому времени они кричали на меня буквально по всем поводам, – говорит Джеффри. – Они начали ненавидеть меня. Это моя вина. Появилось странное чувство. Я внезапно почувствовал себя Меншем или кем-то вроде него. И пока я был в Нью-Йорке и пытался разобраться с этой ситуацией. Малькольм говорил: “Оставайся-ка лучше там, и если ты нам понадобишься, мы с тобой свяжемся”.
В Sounds и Melody Maker музыканты дали простые объявления: «Требуется барабанщик в топовую группу. Если вы не сильно выносливый, не подавайте заявку». В студийном комплексе Nomis во дворе Барона были арендованы две комнаты для репетиций: одна наверху – в ней был только набор инструментов и какое-то записывающее оборудование; другая, большая – внизу (здесь было все). Техник группы по ударным Дики Джонс собрал всех потенциальных барабанщиков в маленькой верхней комнате, предлагая им сыграть на прослушивании для группы в комнате внизу.
Одним из немногих, кто зашел настолько далеко, насколько это было возможно, был 19-летний неизвестный парень из Oldham по имени Саймон Райт. Райт начал играть на барабанах в 13 лет, вдохновленный такими музыкантами, как барабанщик Rainbow Кози Пауэлл, Джон Бонхэм из Zeppelin и чуть позже – барабанщик Оззи Осборна Томми Олдридж – все трое известны своими мощью и ловкостью. Как и они, Райт видел себя не просто ударником. Он, конечно, играл и со школьными группами в родном городе, к примеру, A II Z, с которыми даже успел выпустить концертный альбом – до того, как переехал в Лондон в конце 1982 года, чтобы присоединиться к «новой волне» британской хеви-метал-группы Tytan. Группа была сформирована из бывших участников NWOBHM, последователей Angel Witch, иногда им немного помогали бывшие члены Judas Priest и Rock Goddess. Ожидания от дебютного альбома Tytan Rough Justice были высоки. Но когда Kamaflage, инди-лейбл, на котором он должен был быть выпущен, закрылся, вскоре прекратила свое существование и сама группа. Так Райт стал просматривать страницы «Требуются музыканты» в Sounds летом 1983 года.
«Они не сказали мне, что это была за группа, но я догадался, что это должен быть кто-то с именем, потому что прослушивание проходило в Nomis. Дики был хорошим парнем, я сыграл три или четыре песни, потом он поблагодарил меня, и я ушел, думая, что все в порядке. Позже в тот же день Дики позвонил мне и спросил, могу ли я вернуться».
Когда Дики сказал Саймону взять такси, добавив, что они за это заплатят, он подумал: «Что? Должно быть, они во мне заинтересованы. Но он все еще не сказал, что это, черт возьми, за группа».
Идя по коридору в более просторную комнату, в которой они должны были играть, он не мог не заметить летные чемоданы с наклеенным на них знаком AC/DC. «Дики как бы улыбнулся мне, и я сказал: “О, нет! Ты шутишь“…»
«Когда Райт вошел в комнату, Янги и Клифф уже были там, ожидая его. Брайана не было. У него было “какое-то дело, которым он срочно должен был заниматься”». Они не удосужились объяснить Райту, чем именно занят Брайан. Они пробежали по нескольким песням AC/DC и других групп и тут же приняли решение. Концерт был его, если он этого хотел. Теперь он смеется, говоря, что даже не помнит, как сказал «да», он тогда все еще был в сильном шоке. Он просто сделал то, что ему сказали: «Я имею в виду, это же AC/DC – как мне могло что-то не нравиться?! Я знал много их песен, например Back In Black и многие другие… Все это начало возвращаться ко мне, когда я начал играть».
Единственное, что он должен был осознавать как барабанщик, так это использование уникального стиля игры Фила Радда в качестве шаблона. «Он создал свою нишу. Знаешь, это было так прямо, тяжело и сильно. Иногда трудно было поверить, насколько он сдерживался». В частности, ему как барабанщику, пришлось бы сдерживать свою естественную склонность к «стрельбе», особенно когда речь шла о старом материале. «Если вы начнете играть там, где Фил этого не делал, это будет звучать немного глупо, потому что игра Фила с AC/DC является неотъемлемой частью их звучания. Так что у меня было достаточно ума, чтобы понять: “Если я начну добавлять к этому что-то свое, это не будет работать. Это может быть сложным, напряженным способом игры, но ты должен расслабиться. Ты действительно должен заставить эти песни звучать самостоятельно”».
Назначение Саймона Райта на роль барабанщика означало, что больше не осталось членов AC/DC, родившихся в Австралии. Как новый и самый молодой участник, Райт признает, что чувствовал себя подавленным в течение долгого времени. «Они очень простые, приземленные. Они не надевают на себя маски аристократичности и грации. И это мне очень помогло, потому что много раз я чувствовал себя так, словно нахожусь внутри стиральной машины… Происходят какие-то грандиозные вещи, передо мной – гигантская сцена, на которой все время играют, рядом – огромные толпы поклонников. Но за кулисами царила очень семейная атмосфера. Там не было адского сумасшествия. Так что это тоже было хорошим фундаментом».
Присоединение к такому «крутому» кругу имело и плюсы, и минусы.
«Я могу только догадываться, что они были такими, какими были, в первую очередь, из-за воспитания. Семья очень важна, потому что за эти годы они узнали, что лучше держаться как братья и хранить все самое сокровенное в узком кругу.
В любом случае, когда я впервые присоединился к ним, казалось, что все так и было».
Несмотря на то что он был принят в круг, территория, на которую были допущены только Малькольм и Ангус, никуда не исчезла. Оставалось довольно много дел, с которыми братья разобрались самостоятельно. «Они никогда не заставляли меня чувствовать себя обделенным. Но были определенные ситуации, когда я просто занимался своим делом. Они были лидерами группы, и в некоторых случаях я и остальные члены коллектива понимали, что Янги обо всем позаботятся». Он также рассказывает, что в личном плане его отношения с Малькольмом и Ангусом были «довольно ненапряжными». «Я не видел в этом проблемы. Все они были намного старше меня. В некоторых случаях это иногда оставляло небольшой разрыв между нами. Я был брошен в глубокую яму. Но они всегда относились ко мне хорошо. Малькольм, очевидно, – лидер. В конце концов, этот парень принимает важные решения, думает о том, как сделать лучше, и получает результаты».
У Райта были и другие проблемы. «Я перешел от отсутствия денег к небольшому количеству денег. Теперь я мог бы помочь своей семье и сделать несколько вещей, которые действительно не мог сделать раньше. Так что это было большое дело. В этой работе было так много полезного опыта, что сначала ты даже не осознаешь, насколько он бесценный. Но позже ты прокручиваешь в голове все эти ситуации и думаешь: “О да, так вот как, оказывается, я должен был с этим справиться”. Этот опыт изменил мою жизнь. Они взяли меня в группу, и меня закрутил настоящий вихрь. Я всегда буду благодарен им за это».
5 августа 1983 года Atlantic Records выпустили пресс-релиз, объявляющий об отъезде Фила Радда и его замене Саймоном Райтом. Однако любой удар, связанный с этими необъяснимыми переменами, вскоре затмится выпуском Flick Of The Switch пару недель спустя. «Это было большое дело, потому что они знали, что будет встреча с прессой, которая хочет увидеть нового парня и узнать, почему Фил “ушел по взаимному согласию”, – говорит Ян Джеффри. – Они были моими боссами, но они также были моими друзьями, которые неустанно росли. Пройдя через трагедию с Боном, через все, понимаешь? Но теперь все изменилось…»
