И поклонился, приглашая ее следовать за собой.
Надо ли говорить, что занятия огненной стихией прошли не в пример лучше? Виль не могла понять, почему так, но очевидно, от злости, которая бродила в ней. Каждый раз вызывая мысленно пламя, она весьма мстительно думала, что когда-нибудь поквитается со всеми. И каждый раз в момент, когда она злилась больше всего, язычки пламени выходили особенно длинными.
Лорд Рианат, с одной стороны, был в восторге от столь талантливой ученицы, с другой, поглядывал на нее с явной тревогой. А Виль была сосредоточена и сердита, но испытывала глубокое удовлетворение.
Освоение навыков владения огненной стихии сменилось силовыми, теперь занятие с ней проводил светловолосый гигант Наирот. И она погрузилась с головой в попытки материализовать силовые линии. Внимательно вслушивалась в слова Наирота, сосредоточенно пытаясь воспроизвести то, что видела. И получалось, почему-то получалось.
На самом деле, все это помогало ей отрешиться от МЫСЛЕЙ.
А мысли просачивались обидой, возвращаясь к разговору с Хаторианом. И тот жаркий взгляд, который она почему-то не могла забыть, и его невероятные откровения.
И гарем.
Этот странный мужчина, такой прекрасный и горделиво холодный. И такой бесконечно одинокий. Живущий на свете так много лет… Он и его шесть братьев — великих магов, полностью зависимых от него. Да еще и дракон, но какой-то неправильный.
Черт… Это было как-то слишком даже для ее бурного воображения.
Потому что это складывалось в какую-то невероятную, обжигающе болезненную смесь. Потому что он каким-то образом зацепил ее сердце.
Один тот взгляд — и он засел там саднящей занозой. Хотелось ее выдернуть, вырвать с корнем. Но.
НО. Она солгала бы себе, если б не призналась, что ей хотелось во всем этом разобраться. Эта непонятная, неразрешимая на первый взгляд загадка привлекала, заставляя задумываться снова и снова.
Пытаться понять, за каким чертом лорд Хатор притащил ее сюда. Вот не зря она назвала его старым чудовищем! Значит, в сущности дракон, да еще и ужасно древний. С ним-то как раз ей все было понятно. Конечно, дракону хотелось получить свободу! Обращаться огромным огнедышащим ящером, летать. Летать…
А она каким-то образом должна помочь? Им всем?
От этой мысли Виль начинала закипать. Значит, с теми, с тысячей с лишним, которых они уже перепробовали, ничего не вышло, а у нее должно получиться?!
Хотела бы она знать, как они это себе представляют?! Она что…
Тут все здравые мысли обрывались и из души вырывалась чистая ярость. И эта ярость каким-то образом помогала ей буквально на лету схватывать уроки.
Время опять прошло слишком быстро, и огромный улыбчивый добряк Наирот сообщил, что занятие окончено. А Виль даже не заметила. Рыцарь поклонился ей, показывая в сторону двери. Там уже собрались все шестеро.
Но Хаториана среди них не было. У девушки вдруг кольнуло сердце. Получалось, она хотела его видеть? Глупости.
Вперед вышел коротко стриженный белобрысый лорд Атхор, и спросил, странно глядя на нее бездонными черными глазами:
— После ужина один час моих занятий, принцесса. А сейчас, — он оглянулся на братьев, сделав жест рукой. — Если желаете, один из нас мог бы составить вам компанию и развлечь беседой за ужином.
Виль уставилась на него, потом перевела взгляд на остальных, замерших в ожидании. Так и хотелось сказать, чтобы шли в гарем, развлекать своих наложниц.
Но губы как-то сами растянулись в подобии улыбки, и она ответила нейтральным тоном:
— Благодарю, лорды, но я буду ужинать одна.
Потом кивнула и, не обращая внимания на разочарование, промелькнувшее у всех, обратилась к Атхору:
— Когда мне явиться, лорд Атхор?
Хорошего настроения у того явно поубавилось, он произнес:
— Жду вас здесь как стемнеет, леди.
На том они и расстались. Виль, отказавшись от сопровождения, ушла в свои покои. Но вся шестерка рыцарей все равно последовала за ней, правда, на почтительном расстоянии.
Весь этот день леди Аннелия, герцогиня Танри пыталась попасть к королю. После того, как ей в очередной сказали, что он занят какой-то ерундой, женщина поняла, брат просто приказал не пускать ее к нему.
Вот как… Однако не такой она была человек, чтобы отступаться перед обстоятельствами. Не тогда, когда речь идет о ее ребенке.
Ночной разговор с сыном показал, что положение серьезно. Ей даже показалось, что Филберт не в себе. В первый момент герцогиня растерялась, а после принялась вспоминать свои ощущения от всего этого.
Леди Аннелия знала, что на мужчин и женщин привязка действует немного по разному. А ее покойный муж, герцог Танри… Глаза у женщины прикрылись, потому что воспоминания об их страсти и сейчас еще волновали. Даже сейчас, двадцать лет спустя. Когда, казалось, все забылось и ушло.
И у нее много лет тайные любовники. Конечно, сравнивать, то что было с ним, и это пресное удовлетворение физиологических потребностей было невозможно. Но все же она не сходила с ума как ее сын Филберт. Мысль об этом приводила герцогиню — мать в бешенство. Воистину, будь проклят тот день, когда его глаз упал на эту прохвостку Ванлерт!
А ее брат, похоже, решил полностью отгородиться от проблемы в лице наследника? Вычеркнуть. С глаз долой, из сердца вон?
Герцогиня отправилась к племяннице. Юная принцесса Амелия слегка удивилась, тетя не проявляла к ней ни особой любви, ни заботы, но встретила ее с радостью. А когда узнала, что та хочет говорить с отцом о кузене Филберте, с готовностью вызвалась помочь.
Дочку Ансельм принял. А вместе с ней вынужденно принял и сестру. Поговорив немного и выпроводив вскорости дочь, король остался один на один с сестрой.
До этого момента леди Аннелия молчала с нейтральной улыбкой, не желая озвучивать при молодой принцессе то, зачем пришла. Но стоило девочке уйти, как леди Аннелия сказала прямо:
— Филберту необходимо помочь. Надо как-то ослабить влияние привязки, или в идеале, вообще освободить его!
На что король нехорошо усмехнулся:
— Да что ты, сестра? Освободить? Нет. Это его наказание, пусть осознает последствия своих бестолковых поступков. Пусть хоть раз ответит в полной мере за свою глупость.
— Ансельм, не говори так! Это мой сын! — выкрикнула герцогиня, резким движением прижимая руку к сердцу.
— Ты! Это все твоя вина! — король безжалостно ткнул в нее пальцем. — Ты безбожно избаловала и вконец испортила мальчишку!
— Брат, ты забываешь… — прошипела мать, зло прищуривая глаза.
— Я ничего не забываю, — холодно проговорил король. — Пусть несет свое наказание. Два года в экспедиционном корпусе пойдут ему на пользу. Можешь идти Аннелия.
