Но первая резкая боль сразу прошла, сменившись эйфорией и чувством, что магия мягко заполняет все существо, переливаясь через край приливной волной, а потом также мягко откатывается обратно, унося с собой частицу ее души.
Дальше тоже было ужасно сумбурно.
Очнулась уже снаружи у Берта на руках. Вокруг все шумели, поздравляли. Смеялись, говорили что-то. Она, кажется, и сама смялась. И что удивительно, на руке ни следа. Неужели все?!
Поверить трудно, но, кажется, да
Последними из пещеры выходили две королевы Джагарта, Феодора и Вильгельмина.
— Фууууххх! — выдохнула молодая, глядя на смеющуюся толпу вокруг счастливых новобрачных. — Я так переволновалась…
— Тю, было бы из-за чего, все прошло просто прекрасно, — заявила ее свекровь, лукаво блеснув глазами. — Вот ты теперь и будешь этим заниматься.
— Ну знаете!
И обе уставились друг на друга, подбоченившись. Не выдержали и расхохотались. Но потом Вильгельмина нахмурилась:
— Нам стоит поскорее вернуться обратно. Он хочет уехать сегодня. Надо дать им как можно больше времени побыть вместе.
И пошла к молодым.
— Ужасно романтично, — вздохнула королева — мать, делая вид, что не замечает, как к ней сзади подошел Хатор.
— Кхммм!.. — нарочито прокашлялся тот, привлекая внимание.
— Ах, это ты мой мальчик? — и такое девственное удивление во взгляде.
Она-то видела, как он был напряжен с самого утра, разве что за спины братьев не прятался. Впрочем, чего уж там, прятался.
Вздохнула деланно:
— И когда уже мы тебя поженим?
— Я надеюсь, никогда, мама, — проговорил он, галантно целую ей ручку. — И кстати…
Тут Хатор сделал неопределенное движение кистью, а лицо при этом приняло этакое непростое выражение.
— Что ты там говорила про сон? Как видишь, сон сбылся. Но… не совсем так, как ты ожидала.
Женщина только шевельнула бровью, промолчав в ответ. Но Хатора уже несло, просто распирало от счастья, что участь подкаблучника в очередной раз его миновала.
— Да, все-таки бывает, что и ты ошибаешься, мама? — заметил он не без легкого ехидства.
— Ну… мой мальчик, все бывает, — миролюбиво ответила на подколку Феодора.
А Хатор, вздохнув полной грудью, огляделся и произнес:
— Да.
Как-то радостно крякнул, приосанился и пошел поздравлять новобрачных.
— Да, — проговорила королева — мать, с непередаваемой улыбкой глядя ему вслед. — Это мы еще посмотрим, кто тут ошибается, и что бывает…
Глава 24
А потом было шумное застолье. Давненько вся семья не собиралась у Хаториана, тем более по такому веселому поводу. И кушать всем хотелось жутко, потому что с утра еще не ели, перед ритуалом нельзя.
Изольду взяли в оборот женщины. Знакомиться, говорить о новостях, и вообще, о разном, о женском. Он смотрел на нее издали, зная, что должен подойти и сказать. Но все откладывал этот момент. Пусть еще побудет в неведении, пусть.
Его девочка, его чудо, смеялась, окруженная другими женщинами, а у него сердце тянулось к ней, вздрагивая тонкими нитями души.
— Ты уж сказал ей?
Тихий голос рядом. Хаториан.
— Еще нет, — ответил Берт, поворачиваясь. — Собираюсь.
— Подожди минуту. У меня есть кое-какие сведения для тебя.
— Я весь внимание, — пробормотал Берт, опуская голову и сосредотачиваясь на том, что Хаториан скажет.
— Это касается положения дел в Илтирии. Ты же понимаешь, многих там не устраивает, что возможный наследник будет… э… сыном дракона.
Берт нахмурился, конечно, в былые времена его бы взбесило его самого до крайности. Но то в былые времена. А сейчас он смотрел на Изольду.
— Дядя собирается устроить еще одну войну? — спросил, недовольно морщась.
— Нет, — ответил Хаториан. — Вержесы. Затеяли обширный заговор, собираются свергнуть Ансельма. Ну, и как ты догадываешься, конечная их цель все-таки война.
— Я этого не допущу, — спокойно проговорил Берт, продолжая смотреть на Изольду.
И не обращая внимания на то, как оценивающе оглядел его Хаториан. А тот сказал после минутного молчания:
— Но ты один.
— У меня есть верные люди. Правда за ними придется сходить в Шалин, но с этим проблем не будет. Особенно теперь, когда я снова маг. И знаю цену многим вещам, — сказал Филберт и посмотрел Хаториану в глаза.
— Хорошо, — ответил тот, помедлив секунду. — Можешь рассчитывать на помощь и поддержку наблюдателей Джагарта.
— Спасибо. Это… доверие… — дернул шеей Берт, почувствовав, как к горлу подступил ком.
— Думаю, ты его достоин, — просто сказал дракон.
Еще с минуту мужчины молчали. Потом Берт поправил на себе одежду, провел пятерней по волосам и проговорил:
— Ну… я пойду. Попрощаюсь и…
— Иди. Когда все закончишь, на нижней террасе тебя будет ждать корабль. О тнесет куда скажешь.
— Спасибо, — повторил Филберт, но занимало его уже совсем другое.
Он шел к Изольде. Плохо представляя, что будет говорить ей, как объяснять.
Хаториан смотрел ему вслед. Он ни минуты не сомневался в этом повзрослевшем и изменившемся рыцаре. И все же Филберт Танри заставлял его нервничать. Хаториан перевел взгляд на жену.
Она стояла чуть поодаль и, скрестив руки на груди, смотрела на тех двоих, застывших в своем мирке среди толпы… На Филберта и Изольду. Они стояли рядом, друг против друга. Он держал ее лицо в ладонях и что-то тихонько говорил, а она…
Как прощаются влюблненные?
Как будто на век, даже если им предстоит разлука на миг.
И сердце рвется. И слезы на глазах, а в горле ком и трудно дышать.
Неслышно подошел, встал за спиной Виль, обнял ее за плечи. Почему-то Хаториану было больно видеть с каким чувством она сейчас смотрела на своего бывшего жениха. Но никогда ни в чем дракон не упрекнул бы свою жену.
— Он лучший? — тихонько спросил, глядя на Изольду и Филберта.
— Да, он лучший, — ответила Вильгельмина и утвердительно кивнула.
А у дракона словно игла вонзилась в сердце. Но тут она повернулась в его объятиях и сказала, глядя ему в глаза:
— Но он лучший для нее. А для меня никогда не было и не будет никого лучше тебя.
Хаториану показалось, что он сейчас захлебнется, так ярко нахлынуло чувство. Сжал сильнее руки и, как смог говорить, прошептал:
— Виль, давай уйдем… сейчас?
