Как нельзя кстати то, что мне сразу удалось посеять в них сомнения. Главное теперь — не выходить из образа глупенькой стервозной куколки. От куколки никто не ждет, что она может оказаться достойным противником.
Задумчиво оглядела свою тюрьму. Отсюда надо выбираться как можно скорее, не то кошмар про триумфальное возвращение Арнольда Яновича в мой кабинет станет явью. Но как?! Сидеть и ждать сложа руки, пока кто-то придет и освободит меня, невыносимо! Я привыкла все решать сама, сама распоряжаться своей жизнью. А этот состояние беспомощности и полной зависимости просто убивало!
А еще я не успела сказать Аллену, что люблю его. Я прогнала его как идиотка! Это убивало пострашнее, вымораживало бесконечными метаниями: может быть, скажи я ему правду, все было иначе? Если бы не позволила ему вот так уйти…
Ага, иначе! Тогда бы они точно взяли нас обоих.
Села на кровати, опираясь на скованные руки. Наручники, блокирующие магию, давили и неприятно холодили запястья. От них надо избавиться в первую очередь. И начать действовать. Постараться добыть побольше сведений касательно магического андеграунда этого мира, о существовании которого я и не подозревала до сегодняшнего утра. Это даст какие-то зацепки.
А потом…
Леди, говорите? Очень хорошо. Кое-как слезла с постели и пошла стучаться в дверь.
Стучать пришлось довольно долго, перед тем, как мне ответили:
— Что вам угодно, леди?
Недовольный голос принадлежал помощнику Мефистофеля. Подбавив стервозности в интонацию, заявила:
— Мне угодно принять душ и вымыть голову. А я не могу делать это со скованными руками!
С той стороны несколько секунд стояло звенящее молчание. Очевидно, приставленный ко мне силовик переваривал наглое с его точки зрения требование. Потом послышалось:
— Я доложу о вашем пожелании.
И ушел бормоча вполголоса что-то нелестное в мой адрес. Через минуту под дверью раздался строгий голос Мефистофеля:
— Вас поместили в достаточные удобства. Что еще за претензии у вас, леди?
По тону понятно, что ему глубоко безразличны мои претензии. Я включила стерву на полную мощность.
— Достаточные удобства? Мне нужно вымыть голову, а здесь нет нормальных средств по уходу за волосами. Этот крохотный брусочек белого мыльца, который вы в целях экономии прихватили вами вместе со мной из гостиничного номера, я не считаю достойным упоминания. Здесь вообще ничего нет, даже элементарных средств гигиены! Но даже если бы они были, как, по-вашему, я должна принимать душ со скованными руками?! Я же даже раздеться самостоятельно не могу.
Я закончила свою гневную тираду и уставилась на дверь в ожидании ответа. Но ответа не последовало, зато в наступившей тишине оглушающе звонко прозвучал щелчок открываемого замка. Я невольно вздрогнула и отступила.
Дверь открылась, в комнату вошел Мефистофель. Холодный, неприступный мрачный мужик. Красивый мужик. Голова чуть склонена набок, давящий взгляд прищуренных глаз, говоривший лучше всяких слов, что мне лучше забыть о претензиях, или я наживу большие неприятности.
— Помочь вам раздеться, леди?
Похоже, всего сказанного он услышал только последнюю фразу и решил надавить харизмой? Это он зря. У меня на таких типов встроенный отбойник срабатывает. Кажется, пришло время поставить этого аццкого Господина с аццким самомнением на место.
— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, чтобы принять душ. В особенности, в вашей.
— Боитесь? — он самоуверенно ухмыльнулся и сделал ко мне шаг.
— А вы, судя по всему, настолько боитесь слабую и беззащитную женщину, что держите ее в наручниках даже в запертой со всех сторон подземной тюрьме?
Удар пришелся в цель, потому что Мефистофеля перекосило. Вот и отлично, подумала я и отошла вглубь комнаты. С минуту он жевал губу и кривился, потом проговорил:
— Леди… — От злости слова вылезали из него с трудом. — Я сниму с вас наручники, но запомните, при первой же глупости с вашей стороны…
— И не забудьте прислать мне средства по уходу за волосами, гель для тела, и увлажняющий крем. И сменное белье.
Мефистофель закатил глаза:
— Хорошо, леди. Напишите список того, что вам нужно.
— Не могу же я писать со скованными руками, — резонно заметила я, сунув ему под нос наручники.
— Но вы можете диктовать.
— Послушайте, — я прищурилась. — Неужели это так страшно…
Он не дал мне договорить, резким жестом перехватил мои руки, поджал браслеты пальцами и произнес короткую формулу на непонятном языке. По ободу бежала голубая искра, наручники с тихим шипением раскрылись. Он их ловко подхватил и пошел к выходу из комнаты.
Я выиграла этот раунд! Но надо было закрепить успех.
— Постойте, — окликнула я его. — Принесите свежую прессу. Я деловая женщина, мне нужна хотя бы какая-то информация о внешнем мире.
Обернулся с саркастической улыбкой. Этот тип по-прежнему не принимал меня всерьез. Вот и хорошо. Пусть и дальше считает меня безмозглой стервозной куколкой, мне это на руку.
— Это все? Или будут еще пожелания?
— Конечно. Но я бы предпочла общаться на эти темы не с вами, а с кем-то из тех, кто называется себя моими родственниками. Кстати, где они?
— Вас это не касается, леди. Я отвечаю за вашу безопасность, и этого достаточно.
Мне показалось, или он скрипнул зубами? Очень хорошо!
Потерла запястья, от наручников на них остался красный след.
Первый шаг к свободе. А следующим моим ходом будет…
Но тут раздался стук в дверь. Хоть и ждала этого, а все равно вздрогнула от нервности. Однако выходить из образа нельзя, поэтому я царственным тоном ответила:
— Войдите.
В комнату, подозрительно косясь, вошел помощник Мефистофеля. Остановился у входа, прямой как палка, в руках пакет. Смерила его с головы до ног холодным взглядом, и вскинула бровь. Поклонился, я думала, переломится.
— Я принес вам шампунь, гель для душа и полотенце, можете воспользоваться сейчас, — и протянул мне пакет.
Заглянула внутрь. Конечно же. мужской Head & Shoulders. Шампунь, ополаскиватель. Тяжело вздохнула. Он проговорил, вытаскивая из кармана маленький блокнотик и крохотный, меньше мизинца, огрызок карандаша:
— Напишите все, что вам нужно, мы постараемся достать.
Я взяла у него блокнотик и карандаш, внимательно осмотрела огрызок. Тупой кусочек грифеля еле виднелся.
— Это чтобы я не покончила с собой или не выколола кому-нибудь глаз?
— Нет, леди, — неохотно проскрипел молодой охранник, сверкнув на меня льдинками глаз.
Положила это все на кубическую прикроватную тумбочку и устало спросила, изображая страдание:
