Я снова осталась одна. Не могла сидеть спокойно, в ожидании, пока они принесут телевизор, надо было себя чем-то занять. Прибралась немного, высушила и расчесала волосы, осмотрела ногти, маникюр еще был сносный. Надела то новое спортивное белье из пакета. В нем я чувствовала себя увереннее.
Сто раз прошлась по комнате туда и обратно. Присела, задумавшись на кровать. То напряжение, которое позволяло мне держаться невозмутимо в присутствии других, схлынуло, и я чувствовала одинокой маленькой женщиной, слабой и испуганной.
У меня прямо на глазах чуть не убили любимого мужчину. Это был шок.
Я ужасно страдала, оттого что не сказала Аллену, что люблю его. Что так по-идиотски заставила уйти, что из-за меня его, возможно, ранили.
Переживала, что не успела позвонить Клаусу, попросить у него прощения, я надеялась, он поймет, он всегда понимал меня лучше, чем я сама.
Меня похитили и держат взаперти. И неизвестно еще, что собираются вытворить в будущем. Мне было страшно и больно, тревожно.
И в довершение всего, сердце разрывалось и ныло за дело моих рук, за мою работу, бизнес, в который вложено столько сил.
За моего маленького пушистика Персика!
Эти люди, явившиеся из другого мира, чтобы вновь использовать меня в своих целях. Эти, с позволения сказать, родственники. Рабы неуемных амбиций,
Они угрожали всему, что мне дорого.
НО. Они забыли одну простую вещь. Я больше не безмозглая, бесхребетная Ида. Я ведьма и я никому не позволю угрожать тем, кто мне дорог, и рушить мою жизнь.
Момент слабости прошел. Теперь я сама себе напоминала запертую в тесной клетке тигрицу. Только я и не думала бесноваться, кидаться на прутья клетки, скалить зубы. Я собиралась дождаться, когда они утратят бдительность.
К тому времени, когда в комнате вновь появилась пара моих тюремщиков, я была уже в полном порядке. Аксель принес еще одну тумбочку, на нее и установили небольшой телевизор. Пока Аксель подключал кабель к замаскированному в стене гнезду для антенны, его начальник подошел ко мне и спросил вполголоса:
— Может быть, еще что-нибудь, леди?
— Нет. Я бы только просила…
Тут он без слов вытащил из кармана смартфон, полистал и показал мне. С экрана смотрел мой котик. Один снимок, другой, еще и еще. В руки конечно не дал. Но Мефистофель выполнил мою просьбу!
— Персик, малыш… Мама скоро вернется, — не удержалась я.
Увидеть моего маленького пушистика сейчас для меня, словно кусочек рыжего солнышка в темноте. Разволновалась, растрогалась, чуть слезы не потекли. Вскинула на мужчину взгляд и прошептала:
— Спасибо.
Он поклонился и произнес, глядя на меня:
— Не стоит благодарности. Леди. Я принесу вам ужин.
И вышел.
Стоило Мефистофелю уйти, его помощник, который до того все возился с телевизором, сразу повернулся ко мне и поглядывая вроде и на меня, а вроде и на стену, сообщил:
— Все готово, леди. Можете смотреть 5 каналов. Это конечно кабель, не эфирка, но… Я могу настроить сигнал, вы не пропустите наступление Нового года.
— Спасибо Аксель, — улыбнулась я. — Настройте на часовой пояс Москвы.
Парень с готовностью кивнул и тут же стал выставлять что-то на таймере, закончив, обернулся, взял в руки пульт.
— Вот. — И замялся.
А потом как-то неуверенно, бочком подошел и прокашлявшись начал объяснять назначение кнопок на пульте. За этим занятием, его, стоящего рядом со мной, и застал Мефистофель. Аксель получил от начальства грозный взгляд. А я…
Я спокойно улыбнулась парню, сказала:
— Спасибо, Аксель, — и протянула ему руку.
Но не так, как это принято в наши дни у деловых женщин — для рукопожатия по-мужски, а как королева, оказывающая милость. Не знаю право, что тут сработало, но парень вежливо поклонился, прикоснулся к моей руке поцелуем, а потом вышел с прямой спиной, не глядя в сторону начальства.
— Кхмммм! — кажется, кое-кто слегка взбесился.
Мефистофель еще раз оглянулся на дверь, потом не спеша подошел ближе, глядя на меня из-под бровей.
— Я пришел уточнить, нет ли у вас аллергии. Или каких-то особых вкусовых предпочтений, леди.
Посмотрела на него, чуть приподняв брови.
— Нет. Я ем все.
— Просто, — мужчина опустил голову и переместился чуть вбок, бросив короткий взгляд в сторону кровати. Но на спинке предметов моего нижнего белья уже не было, я сразу перевесила их в ванную на полотенцесушитель. — У вас рыжие волосы. И я подумал…
И тут он на меня уставился.
Пристально, задумчиво и хмуро. Этаким давящим мужским взглядом.
— У вас рыжие волосы. А рыжие женщины, к тому же ведьмы, — он слегка запнулся и пошевелил пальцами, будто что-то невидимое гладил. — Очень чувствительны. И я подумал, что вы давно уже должны были течь, как…
Я только хотела сказать, чтобы он шел отсюда к черту, как он проговорил:
— Не спешите сердиться на меня, леди. Я просто пытаюсь понять. Когда мы взяли вас сегодня утром, от вас буквально разило энергетикой дикого секса. У меня даже голова закружилась.
— Послушайте! — начала я все больше и больше раздражаясь.
Но мужчина качнул головой и вскинул руку, прося не перебивать. Как будто ему очень важно было выяснить. Я зло выдохнула, подавляя законное возмущение, но промолчала. Тогда он продолжил свою странную речь:
— Вы ведь не холодная, отнюдь, но сейчас я не улавливаю ничего. Ни малейшего возбуждения, даже страха. И вы абсолютно не смущаясь находитесь в обществе мужчин. Вы управляете ими. Легко, играючи. Как вам удается так владеть собой? Я хочу понять это.
Хочет понять, почему я не падаю перед ним ниц и не ведусь на его «убийственную» харизму? Я отвернулась и отошла, чтобы успокоиться. Остановилась у телевизора, вертя в руке пульт. Поговорила:
— Видите ли, я деловая женщина, умение управлять людьми, часть моего бизнеса. А все остальное…
Я уже собралась развернуться и бросить ему в лицо: «Вас не касается!»
— Вызывает уважение, — неожиданно прозвучало у самого моего уха.
Он опять подошел неслышно и теперь стоял почти вплотную за моей спиной. Так близко, что дыхание шевельнуло мои волосы.
— Слова истинного рыцаря, — выдала я, не удержавшись от сарказма, и отодвинулась.
— Чтобы вы ни думали обо мне, леди, это так и есть.
Опять этот странный взгляд, а потом опустил голову и вышел.
Я застыла, уставившись в пространство. Вот же… Мефистофель. Это было самое странное признание, которое мне приходилось получать в своей жизни.
