Тут он осекся, видя по блестящему взгляду, что она уже все решила в своей голове. Конечно же, глупая девчонка будет спасать своего обожаемого Дитерикса! Ох уж эти влюбленные…
— По глазам вижу, что ты задумала, девочка, — проворчал он, закатывая глаза. — Князь меня убьет… Но так и быть, ладно. Брачные браслеты. По ним ты можешь дотянуться силой до своего драгоценного бестолкового муженька.
А потом, рассердившись, что его провела девчонка, выпалил:
— Но только в крайнем случае! Слышишь?! Я уже послал за ним. И вообще, он мужчина, сам выкарабкается.
— Да, конечно, конечно, дядя, — заулыбалась Мариг. — А скажи-ка, соль… может считаться связующим артефактом?
— Соль? Э, соль да. Она час… Хитрая девчонка! — маг даже возмутился, все же подтвердил. — Да, соль может.
— Отлично… — пробормотала Мариг.
Потом встрепенулась и произнесла:
— Мне надо одеться. Вели подготовить тронный зал, будем встречать отцов святой инквизиции.
— Что?! — вытаращился Кнут.
— Королева я или нет? Сколько можно прятаться по углам?
— Но свет…
— Притушу, — ответила Мариг.
Сольвик и Нинет победно взирали на растерянного мага, совершенно одинаково выгнув левую бровь, как бы говоря:
— Что? Съел?! Мы теперь королева!
Поняв, что спорить с таким количеством упрямых женщин ему не под силу, Кнут обреченно кивнул и ушел в свою кладовку. Там, плотно закрывшись пологом от возможных проникновений, вытащил серебряное зеркальце и вызвал князя. Тот появился через несколько секунд, злобно шипя:
— Ты что, спятил?! Средь бела дня?!
— Она. Знает! — прошипел маг в ответ, свирепо выпучив глаза.
— Ты! Да как ты мог проболтаться?!
— Это не я! Это жизнь!
И тут из мага скороговоркой полилось все, что он узнал от Исельнир. Старый Джефрэйс слушал, поражено разинув рот. В конце Кнут добавил:
— И я советую поскорее мчаться на границу между Востхоллом и Игерсхолдом. Вероятнее всего нашего бестолкового зятя там подстерегают крупные неприятности.
— О… — только и успел пробормотать князь, как Кнут прервал контакт.
В дверь его каморки постучали, и снаружи раздался голос Мариг:
— Дядя, выходи, я через десять минут буду готова.
Вид у мага был безнадежный.
— Боже мой, — подумал он. — Этот ребенок столько лет не доставлял никаких хлопот. Началось…
И выкрикнул, закатив глаза:
— Иду! Пошлите кого-нибудь предупредить леди Исельнир.
* * *
В тронном зале, где королева собиралась официально принять делегацию миссии, было пустовато. На сей раз, двор предпочел отсидеться по комнатам. Рядом с троном, на котором сидела Мариг, стояли с одной стороны нервный сенешаль, с другой — первая дама королевства. Чем меньше свидетелей, тем лучше.
Кнут стоял позади трона, скрытый от глаз. Его появление было крайней мерой, если вдруг провалится все. Так захотела Мариг.
Она сильно нервничала. Из последних новостей, что принесла Нинет с кухни, узнала, что Дитерикс вчера получил какое-то известие и сразу же уехал из миссии куда-то на запад. Сложив полученные сведения с тем, что рассказала леди Исельнир, Мариг поняла, куда он мог направиться.
При мысли, что ему там грозит смертельная опасность, ее заливало липким холодным страхом, но по безмятежному виду королевы это невозможно было определить. Что она чувствовала, могли знать ее личный советник да еще бывшая любовница ее мужа. А ныне союзница в борьбе за жизнь близких, в которой женщины готовы были забыть все раздоры и выступать единым фронтом.
По странному капризу судьбы, нечистью, по чью душу приехала инквизиция, в этом зале были как раз таки они вдвоем. Мариг, которой не повезло родиться сидьфидой, и Иса, которую угораздило вступить в родовой брак с оборотнем. И обе понимали, никто не защитит их лучше, чем они сами.
Наконец момент настал.
Мажордом провозгласил, и в зал вошли пять человек в серых сутанах. Инквизиторы. Мариг никогда до этого не приходилось их видеть. Со слов окружающих они представлялись ей внушающими ужас, мгновенно парализующими волю нечисти на месте…
А тут были в основном немолодые, уставшие и озлобленные вечным постом и жизненными неурядицами люди. Просто люди. Такие же, как и они.
Пятерка инквизиторов подошла к трону и произнесла слова приветствия. Они не решались таращиться, но явно были удивлены и взволнованы. Королева в точности напоминала изображение пречистой девы, хранившееся в главной миссии Inquisitor Generalis. Это вызывало благоговейный ужас и священный трепет.
Так что, когда, ответив на приветствие, королева задала вопрос:
— Доложите мне, преподобные отцы, как могло произойти, что неопознанная нечисть в течение столь долгого времени разгуливает в окрестностях замка Мальен, в котором проживает первая дама королевства и мать наследных принцев? Дама была так напугана, что вынуждена сидеть в замке как в осаде. Скажите, разве это нормально, спрашиваю я вас?
Эффект был разительный. Инквизиторы, приехавшие сюда задавать вопросы, сами были захвачены врасплох. Потому что слова королевы прямо указывали на их профессиональную непригодность. А между тем, ожившая копия пречистой девы продолжала говорить:
— Видя преступное бездействие тех, кто призван бороться с нечистью, леди Исельнир, побуждаемая чувством долга, рискуя жизнью, решилась донести эти сведения до нас.
Все глаза немедленно обратились к леди Исельнир.
Откровенно говоря, Иса была поражена, она сама не смогла бы сказать лучше. Получалось, королева тоже имеет неслабые клыки и когти? Это заставило ее проникнуться к Мариг невольным уважением. Она приосанилась и порадовалась, что надела самое закрытое свое платье, и золотой волк рода Вульфриков покоится глубоко спрятанный в ее бюст.
Обвинения были серьезные, и они били в цель. Один из инквизиторов принялся лопотать:
— Миледи, ваше величество, позвольте объяснить…
— Что объяснить? Что в течение полугода вы так и не смогли не только изловить и уничтожить нечисть, но даже определить ее вид? А убийство преподобного отца Фалька так и осталось нераскрытым?
Старейшему из инквизиторов в этот момент вдруг показалось, что голубые глаза королевы метнули гневные бирюзовые искры. Ну точно… пречистая дева…
Он судорожно забормотал стоявшим рядом собратьям:
— Прав был Фальк! Надо молиться о своих прегрешениях!
— Вы что-то сказали, преподобный…
— Ионас, — с готовностью подсказал самый молодой из них, отец Гаррет.
Но преподобный Ионас уже утратил дар речи. Возникло неловкое молчание. И тут взяла слово леди Исельнир, обращаясь к пятерке инквизиторов:
