Но, сколько не ругай себя, досада осталась.
От переживаний даже аппетит пропал.
День склонился к вечеру, ей принесли ужин и зажгли свечи. Анхелика с нескрываемым неудовольствием взглянула на изысканную еду на подносе и отошла к окну, выходящему на море. Смотрела на темнеющую синим бархатом тихую морскую гладь, на золотые блестки заката. На малиново — золотое солнце, окрасившиеся золотом и пурпуром деревья на склонах бухты.
Думала, что незачем ей сидеть наряженной как кукла, все равно никто не придет. А лучше просто пойти и лечь спать пораньше. Задернула тонкие занавески и обернулась.
И обмерла.
В дверях стоял мужчина.
Глава 10
От волнения у Анхелики отнялся голос, в ушах шумело, а на задворках сознания вертелась растерянная мысль:
— Надо же, ждала его весь день, а он все равно умудрился подкрасться незамеченным…
Вероятно, вид у нее был соответствующий, потому что мужчина, сделав шаг в комнату, вытянул руку и произнес совершенно без акцента:
— Не бойся, все хорошо.
Ей честно хотелось ответить:
— А я и не боюсь…
Да только ни слова из приоткрытого рта не вышло. Она просто беспомощно сглотнула, понимая, что неприлично уставилась на него. Анхелика потупилась, пряча глаза, и склонила голову, а руки неосознанно теребили одежду. Надо было как-то успокоить бешено колотившееся сердце и выровнять дыхание.
Однако… Мужчина действительно был молод и хорош собой. Ариф не соврал, невольно отметила девушка.
Высокий. Просторный наряд не скрывал, а скорее подчеркивал его развитую стройную фигуру. Анхелика заметила, что кожа была очень смуглой и сильно загорелой, но не черной. Темная кожа и головной убор в виде небольшой чалмы выдавали в нем уроженца черного берега. Тонкие благородные черты лица, серо-зеленые глаза. Красиво очерченный крупный рот.
Когда Анхелика осознала, что все это время на его губы смотрела, покраснела от стыда. Потому что это был чужой мужчина.
Он вошел в комнату, остановился у столика с нетронутым ужином. скользнул по нему взглядом. И снова его слишком яркие на таком смуглом лице глаза были прикованы к ней. Девушке казалось, что взгляд как будто осязаемый. Стало действительно страшно.
Но он словно чувствовал ее состояние, заговорил снова:
— Здравствуй, Лейс.
— Здравствуйте, господин, — заставила она себя выдавить и отчаянно покраснела.
— Ты не поужинала? — спросил он.
— Нет, спасибо, я не голодна, — на грани слышимости прошептала Анхелика.
Ей казалось, сейчас она расплачется, только остатки гордости, помогли удержать достоинство.
— Хорошо, — мягко проговорил мужчина. — Отдыхай.
И пошел к выходу, но у самой двери обернулся.
Так уж вышло, что он засек взгляд, которым его проводила Анхелика. В тот миг ей показалось, что он всю ее вобрал цепким взглядом серо-зеленых глаз, а уголки его губ едва заметно шевельнулись. Кивнул на прощание и вышел за дверь.
Анхелика чуть не села на пол от изнеможения. Она просто не знала, что думать и чувствовать. И как назло, его образ, эта неуловимая улыбка, тронувшая губы, глаза, все настолько врезалось в память, что не стираясь стояло перед мысленным взором. Но постепенно девушка успокоилась, смогла обрадоваться подаренной ей передышке.
Сегодня ей повезло, ее не тронули. Но что же будет завтра…
* * *
Вечером того же дня, когда он помогал другу Конраду искать пирата, похитившего его девушку, принцу Эджубу пришлось отплыть с острова Раноччо. Его дело не терпело отлагательства. Оружие из марклендской стали, что привез Корнад замаскированным в бочках с треской, давно ждали мятежники. И нужно было как можно скорее вывозить груз, пока ищейки Валида не напали на след.
А когда Конрад вернулся спустя день, Эджуба на Раноччо уже не было. И с тех пор они не виделись. Мятежному принцу приходилось метаться между силами сопротивления на черном берегу Магрибахарта. От Конрада у него не было вестей, и честно говоря, за политическими делами Эджуб забыл о том неприятном случае.
Однако вскорости ему пришло письмо от управляющего имения, которое он унаследовал от матери. Матушка Эджуба леди Ирения была любимой и единственной женой покойного наместника Перкиссы. Белокожая леди, уроженка герцогства Энио. От нее принцу Эджубу и достались довольно светлая для магриба кожа, серо-зеленые глаза и земли на западной оконечности северного берега Полуденного моря.
Управляющий имения евнух Ариф, служивший еще покойной леди Ирении, писал, что присутствие господина было бы очень желательно. Эджуб не был в Энио два года. Учитывая это обстоятельство, мятежный принц посчитал, что Ариф не стал бы отрывать его от дел попусту. Видимо, его присутствие действительно необходимо.
Эджуб знал Арифа, сколько себя помнил. Евнух всегда был толстым, доброжелательным остроумным и прозорливым. И замечательно управлял герцогством, принадлежавшим сначала его матери, а потом уже ему. Потому он оставил на время дела в Перкиссе и приехал немедленно.
И каково же было удивление Эджуба, когда тот узнал, ради чего его вызвали.
— Новая рабыня? Помилосердствуй, разве у меня мало наложниц? — переспросил потрясенный Эджуб своего верного слугу. — Ради этого ты меня вызвал?
Арив поклонился, едва заметно улыбаясь:
— Да, мой господин.
На чистый лоб принца набежали хмурые складки. Мысленно он уже был далеко отсюда в окрестностях Перкиссы, где должны были скапливаться его сторонники.
— И ты хочешь, чтобы я непременно взглянул на нее? — спросил он.
Пухлые руки евнуха соединились на груди, он снова поклонился и повторил:
— Да, мой господин.
— Хорошо, — лоб Эджуба разгладился.
Ему не хотелось обижать Арифа, но эту его идею с новой рабыней он считал несвоевременной и несерьезной.
— Я взгляну на нее, раз ты об этом просишь.
Евнух расплылся в улыбке, глядя, как молодой господин стремительно выходит. Он знал, что делал. И знал, что будет. Потому что девушка, которую он спас, выкупив с того омерзительного рынка рабов, слишком напоминала ему покойную госпожу. Такая же нежная, сильная, гордая и прекрасная.
Мальчик непременно влюбится и наконец женится.
Так думал Ариф. У принца Эджуба на этот счет было совершенно иное мнение. Весь день он занимался делами, потом навестил трех девушек, постоянно живших в его имении. И только вечером заставил себя выкроить время, чтобы зайти взглянуть на новую рабыню, удивляясь по дороге, почему Ариф поселил ее в том крыле, где раньше жила его мать.
А увидев ее у окна, освещенную закатным солнцем, понял.
