– Тогда зачем… – начал Раваль, но целительница перебила его:
– Ему нужен сон. Крепкий, без сновидений, без чувств. В таком состоянии исцеление идёт быстрее всего. Если оно вообще в его случае возможно, – с сомнением прибавила она.
– То есть, есть шанс, что это не поможет?
– Есть, – не стала кривить душой Шаттнаара. – Можете, наконец, оставить нас. Что бы ни случилось, в эту ночь он не проснётся, эликсир не даст. А я не засну, – хмыкнула она. – Вы здесь ничем больше не поможете, так идите и займитесь своими делами.
– Это какими? – с подозрением спросил парень.
– Да мне плевать, какими, – с возрастающим раздражением (сказывалась усталость) огрызнулась целительница. – Впрочем, о делах Алдара и Кайи догадываются все, кто здесь обитает! Это ж надо, столько шума по ночам!
Девушка покраснела.
Не от стыда. От приятных воспоминаний, от которых вскипала кровь.
О, да, такими делами хотелось заняться снова!
Кайю слегка беспокоило лишь одно. Точнее, даже не беспокоило, но давало повод призадуматься. По всем срокам уже должен был настать тот период, те несколько дней, в которые надлежало сделать перерыв (ох, как не хочется!) и обходиться без этих… дел.
Но ничего подобного не наставало. А что, если…
Что ж, посмотрим.
Сборы оказались недолгими, но одну подводу всё-таки нагрузили доверху. Кайя удивилась, откуда в доме взялось столько всякого скарба: аскетичная обстановка, казалось, не изменилась ни в чём.
Торрен и Дейар, попрощавшись с друзьями, отправились в Тоддмер ещё рано утром. Им предстоял путь на север: нужно было пересечь Велленхэм, а затем, через гномье королевство Румхир, выйти к Тоддмерской равнине. Более-менее безопасными в этом плане выглядели только центральная часть Велленхэма и гномьи владения: в первой за порядком худо-бедно следили, а гномы издавна почитали гостей, стараясь беречь их благополучие (и не пуская, впрочем, вглубь королевства, без особой нужды).
Хадига бродила по комнатам, одобрительно качая головой. Ей строгая обстановка совсем не нравилась, но она уже с удовольствием планировала, что и где переделает, расставит и обустроит по-новому.
Алдар, выполняя данное обещание, подарил ей свой дом, а Кайя оставила пять тысяч золотых. Этого должно было с лихвой хватить на любые работы по переустройству. По всему выходило, что бывшая помощница городского писаря Альханы сделала давеча удачный выбор, решив помочь Алдару и его спутникам.
Слегка омрачало её настроение только одно: Дагор. Женщина сделала уже немало намёков относительно их совместных планов, но гном всякий раз то отшучивался, то притворялся излишне несообразительным и этих намёков не замечал.
Раваль сидел на кухне, на столе для готовки и задумчиво смотрел на жаровню, где, брызгаясь соком и шкворча, готовился кусок мяса.
Где же ему прятаться от Гильдии? В Гатвине, вроде, достаточно спокойно и тихо, но о его прошлом знает слишком много народа. И, если в Кайе и Алдаре можно быть уверенным: не выдадут, то Хадига и Дагор такой уверенности не внушали. Не должны, скорее всего, но мало ли?!
А ещё есть капитан альханской стражи, тоже слышавшая слишком много…
Может, стоит принять приглашение Кайи поселиться где-нибудь поблизости к ним? Но это ведь означает жить в какой-нибудь лесной глуши, без городских улиц, лавок, трактиров, да и без борделей, наконец!.. Словом, без всего того, где можно тратить пять тысяч золотом, подаренных ему Кайей.
…Зато жить.
Словом, есть над чем поразмыслить. С того дня, как гном пошёл на поправку, Раваль только этим и занимался, понимая: Кайя скоро уйдёт, и, если принимать какое-то решение, то сейчас самое время.
Город или лесная глушь? Глушь или город? И, кстати, если всё-таки город, то какой именно? Раваль даже открыл окно, будто глоток воздуха с улицы позволит принять верное решение, выглянул… и поспешно захлопнул створки.
– Алдар? – позвал он советника. – Есть проблема!
Бывший советник как раз пробегал по коридору мимо. Он хотел сделать вид, что не услышал, но что-то в голосе парня заставило его остановиться.
– Что там ещё? – выдохнул он, заглядывая в кухню.
– Там люди, – исчёрпывающе “объяснил” Раваль, указывая за окно, и, заметив, как лицо бывшего советника меняется с усталого (сборы, даже недолгие, могут доконать любого!) на раздражённое, добавил:
– Много!
Гул толпы действительно доносился до обитателей дома уже некоторое время, но Алдар не придавал этому значения. На Кузнечной площади сборы – дело обычное. Здесь тоже, как и на рынке, порой выступают менестрели или артисты. Может, в этот раз певец попался толковый, собрал слушателей…
– Раваль… – бывший советник решил, что сейчас самое время объясниться. – Я обещал тебе пост помощника бургомистра…
– Да брось, – отмахнулся парень. – Я уж понял, что не светит. Ты-то от главенства над городом отказался, значит и я пролетаю. Жаль, конечно, ну да ничего не попишешь.
Алдар с облегчением вздохнул.
– Не люблю оставаться в долгу. Если ты что-нибудь попросишь – я приложу все силы, чтобы это сделать.
– Не надо мне ничего, – Раваль мотнул головой. – Ты лучше это… береги Кайю. Никогда не встречал таких, как она.
Алдар согласно кивнул.
– Пойду выясню, по какому поводу сбор, – проговорил он.
Раваль, после секундного раздумья, присоединился. Мало ли, может потребуется помощь убийцы… Следом подтянулись и остальные, даже Дагор, хотя прошла только пара дней, как Шаттнаара сняла с него лубки.
Бывший советник распахнул дверь и… удивился. По всему выходило, что толпа собралась вовсе не ради какого-то менестреля на площади. Выглядело всё так, будто полгорода вознамерилось прийти к Алдару в гости.
Он шагнул за порог, и люди, заполонившие всю площадь, заволновались, зашумели. Разобрать что-то осмысленное в этом бурлении было трудно, потому Алдар поступил многократно проверенным ещё на службе способом. Он поднял руку и гаркнул:
– Тихо! Кто тут за главного? Пусть выйдет и говорит.
Действительно, стало тише. Правда ненамного: толпа есть толпа.
Из гущи народа вышел высокий широкоплечий мужчина в промасленном кожаном фартуке.
– Привет, Хогер, – помахал ему Алдар. – Ты всё это устроил?
– Люди сами пришли, – басом возразил тот. – Когда узнали, что ты собрался слинять.
Площадь одобрительно зашелестела.
– Я что, обречён сидеть в Гатвине до конца дней? – поднял брови бывший советник.
Но по мнению кузнеца этот аргумент был несостоятельным.
– А если народ требует?
