Увы, возмущаться несправедливостью руководства, а заодно и всего мира бесполезно. Хотя, с другой стороны… Выбил же Любим с помощью Эммы и Аркадия это задание, и ему разрешили забрать с собой не только самых маленьких детей, но и подростков постарше, всех, кто окажется достаточно близко к нему! А среди них есть и четырнадцатилетние парни, и шестнадцатилетние… И если они нормально приживутся в «родном» веке Любима, психологам и историкам придется признать, что спасать можно и взрослых!
Обрадованный такой мыслью, путешественник во времени встряхнул головой, сбрасывая накинутый на лицо черный капюшон. Мрачное настроение прошло, он снова был полон сил и готов к действию. И очень вовремя, до последнего этапа задания оставалось меньше часа. О чем Маевскому не забыла напомнить диспетчер Виолетта:
– Любим, сейчас начнется посадка на корабли. Будь наготове!
– Уже, – коротко отозвался молодой человек и заспешил к своим юным наивным спутникам, большинству из которых предстояло закончить свою жизнь в рабстве у азиатских народов.
Один из кораблей спустил на причал трап, а стоявшие на палубе матросы уже держали наготове топоры, чтобы обрубить сдерживающие парусник канаты. Малолетние крестоносцы заволновались, загалдели и поспешили к трапу, толкаясь и покрикивая друг на друга.
Любим стоял уже рядом с ребятами, отдыхавшими на берегу и теперь оказавшимися позади всех. В основном самых младших, тех, кто не решался лезть вперед старших товарищей. «Психологи дома будут довольны!» – мелькнула у хроноспасателя мысль, но он тут же забыл и о психологах, и вообще обо всем, что ждало его в родной эпохе. Одной рукой он хлопнул по плечу Леона, другой – дернул за рукав длинного худого мальчишку, чьего имени даже не помнил.
– Эй, ребята! – громко окликнул он их, перекрикивая стоявшую вокруг оживленную болтовню. – Вас там сейчас затопчут! Отойдите сюда, пусть дураки вперед лезут, а мы подождем, пока все поднимутся, и спокойно, без толкучки, сядем на корабль!
Его услышали несколько человек, оказавшихся рядом с Леоном, они оглянулись, замедлили шаг и стали хлопать по спинам товарищей, шедших впереди.
– Парни, давайте и правда назад! Успеем еще! – крикнули несколько голосов. – Без нас не уплывут!
– Сюда, сюда! – поддакнул мальчикам Любим, отступая все дальше и оттаскивая за собой двоих крестоносцев. Остальные машинально сделали несколько шагов следом за ними и оказались позади всех, кто рвался на борт корабля. Маевский быстро огляделся, не смотрит ли кто в их сторону. Но ни рвущимся на Святую землю малолеткам, ни командам кораблей не было дела до отбившейся от своих товарищей небольшой группы пассажиров. Да и наблюдатели в XXIII столетии тщательно изучили время посадки крестоносцев на корабли и выбрали тот момент, когда именно на это место за причалом никто не смотрел.
– Любим! – предупреждающе пискнул микрофон над ухом.
– Да! – отозвался он, сильнее сжав руки двух своих подопечных. – Парни, возьмитесь за руки!
Запах моря исчез, растворился в бархатной черноте вместе с удивленными и испуганными криками двенадцати спасенных мальчиков – всех, кто в тот краткий миг оказался достаточно близко к своему спутнику из будущего.
– Ух, готово! – радостно воскликнул Маевский через секунду, когда мир вокруг него снова ожил, зазвучал десятками голосов и заблагоухал любимыми духами Эммы.
Сама девушка тут же с радостью бросилась к нему на шею:
– Любим, у тебя получилось!!!
Аркадий стоял рядом, радуясь более сдержанно.
– Получилось! – Маевский оглянулся на перепуганных жителей XIII века и увидел, что один из них от избытка впечатлений уже оседает на пол, закатив глаза. – Парни, спокойнее! – крикнул он им, вновь переходя на тот диалект немецкого, на котором разговаривал в походе. – Слушайте меня, это очень важно! Вы ведь ждали чуда…
Глава IX
У зрителей, пришедших в тот вечер в голографический кинотеатр на премьеру разрекламированного исторического фильма «Полночь, XXI век», имелся серьезный повод для недовольства. Точнее, целых три повода – два молодых человека и девушка, сидевшие в последнем ряду и громко, не стесняясь соседей, комментировавшие чуть ли не каждый эпизод киноэпопеи.
На экране расстреливали одного из друзей главного героя, большинство зрителей нервно сжимали руками подлокотники кресел, а с последнего ряда слышалось сдавленное хихиканье и громкий циничный шепот:
– Да кто ж этих идиотов консультировал?! Какой еще расстрел за анекдот в девятьсот восемьдесят седьмом?!
– Ага, тогда анекдоты про политиков даже дети в школах рассказывали!
– Позорище, гнать таких режиссеров из профессии!
Другие посетители кинотеатра, сидевшие рядом с болтунами и впереди них, оборачивались, шикали на всех троих и грозились позвать контролера. Нарушители порядка торопливо извинялись и ненадолго затихали, но вскоре все начиналось сначала. В фильме шел разгар 1990-х годов, и главный герой со своей подругой стояли перед стендом со старинной бумажной газетой – прочитав опубликованную в ней статью о «темном прошлом» России, они повернулись друг к другу, и героиня, хлопая горящими от восторга глазами, произнесла патетичный монолог о том, что теперь они живут в мире свободы. В заднем ряду снова раздалось презрительное хмыканье:
– Засунуть бы этих артистов в тот год! Пусть бы они там с голоду поумирали – на свободе!!! Пусть бы их во время бандитской разборки перестреляли!
– А представьте, мальчики, вдруг в будущем такую же хрень про наше время снимают?! Жаль, туда не попасть и не проверить!
– Да уж, если когда-нибудь мы научимся прыгать в будущее – стоит первым делом проверить, что наши потомки о нас думают!
На комментаторов заворчали громче, а откуда-то из первых рядов прозвучало обещание вызвать полицию. Троица ответила возмущенным фырканьем, после чего стала шептаться немного тише. Однако все, кто сидел достаточно близко к ним, все равно имели возможность узнать во всех подробностях, что эти люди думали об умственных способностях и знаниях в истории создателей фильма.
А в фильме тем временем наступил XXI век, и свободу, которой наслаждались положительные герои, начали душить «консерваторы-мракобесы». Невоспитанная молодежь в последнем ряду уже не могла сдержать смех, кинозал то и дело оглашался фырканьем, хрюканьем и еще какими-то нечленораздельными звуками. Впрочем, остальные зрители, требуя от весельчаков тишины, теперь уже тоже не стеснялись в выражениях.
На экране же разыгрывался трагический финал. Шел 2012 год, и пару главных героев собирались сжечь на костре на главной площади за то, что они хранили у себя дома запрещенные учебники биологии. Героиня произнесла второй красочный монолог о наступившей в России «полночи», а герой в качестве утешения напомнил ей, что они «по крайней мере, несколько лет дышали свободным воздухом».
– Мальчики, ну пошли отсюда, ну невозможно же такое смотреть! – почти в полный голос стала ныть недовольная фильмом девушка с последнего ряда. Оба ее спутника не возражали, и, не дожидаясь титров, троица начала пробираться к выходу. Вслед им неслись требования больше никогда не ходить в кино и сожаления, что они не ушли из зала раньше.
