Разволновавшись, я чуть было не проехала на красный свет; пытаюсь успокоиться – иначе и в аварию попасть недолго. Вот бы найти кого-нибудь, с кем можно провести сегодняшний день! Но Рэйчел еще в Сиене, да и все остальные тоже или в отпуске, или скоро уезжают.
Подумав, я решаю ехать в Браубери и по дороге то и дело гляжу в зеркало заднего вида, чтобы убедиться в отсутствии слежки. Паркуюсь на Хай-стрит с намерением посидеть где-нибудь, убить время и заказать для вида ланч. Оттого что у меня появился план, становится легче. Тянусь к пассажирскому сиденью за сумкой – и в ужасе понимаю, что ее там нет. Я так торопилась сбежать из дома, что забыла ее. Но ведь мне нужны деньги, чтобы взять хотя бы напиток! Обшариваю бардачок в поисках монет. Резкий стук в окно пугает меня до смерти; подняв голову, я вижу улыбающегося Джона.
Из-за испуга я не в состоянии улыбнуться в ответ, поэтому снова отворачиваюсь к бардачку и закрываю его, давая себе время отойти от шока. Взяв себя в руки, выключаю зажигание и опускаю стекло.
– Ты меня напугал, – говорю я, пытаясь изобразить улыбку.
– Извини, – виновато отвечает он, – я не хотел. Ты приехала или уезжаешь?
– И то и другое.
Джон смотрит на меня удивленно, и я объясняю:
– Я приехала, но без сумки. Теперь придется возвращаться за ней домой.
– Может, я могу как-то помочь?
Я колеблюсь, взвешивая варианты. Не хотелось бы давать ему ложную надежду. С другой стороны, он ведь знает, что я с Мэттью. Совершенно не хочу ехать домой за сумкой; но не бродить же мне весь день по Браубери, не имея возможности даже кофе с газетой купить!
– Может быть, угостишь меня кофе?
– Я надеялся, что ты это скажешь! – Джон достает из кармана две фунтовые монеты. – Тогда и за парковку заплачу. Или ты хотела сама взять талончик?
– Ой, а про парковку я и не подумала! – Я округляю глаза. – Хватит и одного фунта, мне только на час.
– Ну, это если я не уговорю тебя еще и пообедать в довесок к кофе.
– М-м-м… Почему бы и нет? – Настроение улучшается: ближайшие два часа заполнены. – Только если ты позволишь мне потом вернуть долг!
– Заметано. – С этими словами Джон идет к парковочному автомату и опускает монеты, потом возвращается и протягивает мне в окно талон.
– Спасибо!
Я выхожу из машины, и он кивает на мои ноги:
– Классные тапочки.
Опустив глаза, я вижу мамины старые коричневые мокасины, в которых обычно работаю в саду.
– Ой, я с цветами возилась и забыла переобуться, – смеюсь я. – Ты точно не против показываться со мной на людях?
– Абсолютно. Куда хочешь пойти?
– Куда отведешь.
– Может, в «Костеллос»?
– А у тебя есть время?
– Полно. А у тебя? Ты не торопишься?
– Нет, совсем не тороплюсь.
Следующие два часа проходят просто восхитительно. Я совсем не хочу, чтобы они заканчивались, и при мысли о том, что я поеду домой и останусь там наедине с собой, снова впадаю в уныние. Я поспешно делаю глоток воды.
– Спасибо тебе, – говорю я, когда Джон просит счет. – Мне это было нужно.
– Мне тоже.
– Да? Почему?
– Ну, я чувствую себя каким-то неприкаянным с тех пор, как от меня ушла девушка. А у тебя что? Почему тебе нужно было развеяться? Тебя больше не преследуют звонками?
– Какими звонками? – резко спрашиваю я.
– Из колл-центра которые. Мои уши потом долго отходили от твоей отповеди…
– О, мне до сих пор стыдно за это!
– Надеюсь, ты не поэтому не пришла в пятницу в бар? Мы без тебя скучали.
– Ой, я и забыла совсем… – На меня вновь обрушиваются все мои опасения. – Извини, Джон, мне очень неудобно.
– Ну что ты, все в порядке. Ты же сказала, что Мэттью берет отпуск и вы можете уехать куда-нибудь, – напоминает он.
Я чувствую, что должна сказать что-нибудь, должна спросить, как они провели время, но у меня нет сил на разговор.
– Ты в порядке? – озабоченно спрашивает Джон. – У тебя какой-то расстроенный вид.
Я киваю, глядя в сторону, на Хай-стрит, на всех этих людей, живущих своей жизнью.
– Просто это лето выдалось очень странным.
– Хочешь об этом поговорить?
Я медленно качаю головой:
– Ты решишь, что я сошла с ума.
– Никогда в жизни.
Взглянув ему в лицо, я пытаюсь улыбнуться:
– Вообще-то действительно есть такая вероятность, что я сойду с ума. Моя мама несколько лет перед смертью страдала деменцией. И я боюсь, что со мной будет то же самое.
Джон протягивает руку, и на секунду мне кажется, что сейчас он накроет мою ладонь своей, но он берет стакан с водой.
– Деменция и сумасшествие – разные вещи, – замечает он, делая глоток.
– Ну да, – соглашаюсь я.
– Тебе поставили диагноз?
– Пока нет. Надо показаться специалисту. Но я, наверно, забуду прийти. – Тут мы оба смеемся, причем я никак не могу остановиться. – Господи, как же здорово снова смеяться! – восклицаю я, все еще хихикая.
– Ну, насколько я могу судить, ты совсем не похожа на сумасшедшую.
– Это потому, что ты со мной не живешь и не видишь меня каждый день. Мэттью не очень весело, когда я постоянно делаю всякие глупости. Например, забываю переобуться или оставляю дома сумку.
– Это говорит лишь о том, что человек уходил из дома в спешке. А вовсе не о сумасшествии. – Он вопросительно смотрит мне в лицо, не отводя пытливый взгляд темных глаз. – Ты спешила?
Я пожимаю плечами:
– Я просто не люблю теперь оставаться дома одна.
– С тех пор, как убили Джейн?
– Понимаешь, меня все пугает. К тому же наш дом стоит на отшибе.
– Но поблизости есть еще дома?
– Да, но… – Я пытаюсь решить, стоит ли раскрыть ему природу этих молчаливых звонков и рассказать о новом соседе; официантка приносит счет, и я понимаю, что момент упущен.
– А тут еще и на работу скоро, – подхватывает Джон, доставая бумажник. – Столько всего нужно сделать, и совсем нет времени прохлаждаться. – Он округляет глаза: – Собрание уже двадцать восьмого! Только не говори, что ты уже подготовила учебный план на весь семестр.
– Я еще даже в программу не заглядывала, – признаюсь я.
Джон потягивается, и под слегка задравшейся футболкой открывается загар.
– Я тоже, – доверительным тоном сообщает он, ухмыляясь.
– Что, правда?
