Страх возвращается в двойном размере, по-хозяйски устраивается внутри и сдавливает дыхание, отвоевывая себе территорию. От страха у меня пересыхает во рту, а в голове проносятся самые разные имена. Это может быть кто угодно. Муж какой-нибудь приятельницы или приходящий раз в несколько месяцев симпатичный мойщик окон. Человек из охранных систем, новый сосед из ближайшего дома, отец ученика из школы. Я перебираю всех знакомых мужчин и в итоге подозреваю каждого. Я не задумываюсь, зачем им это делать, а спрашиваю себя: почему бы и нет? Любой из них может оказаться психопатом.
Не хочу, чтобы Алекс, выйдя на прогулку с девочками, застал меня сидящей здесь, словно я его преследую. Ухожу из парка; пора ехать домой – но вдруг я снова замечу, что там кто-то был? Один раз они уже обманули сигнализацию. Но как? Нужно быть технически подкованным в этом вопросе. Мужчина из охранных систем? Я помню, как заметила открытое окно после его ухода; может, он что-то подкрутил там, чтобы иметь возможность приходить и уходить незамеченным? Неужели это он мне звонит?
Оттягивая возвращение домой, я на обратном пути заезжаю в Браубери и нахожу парикмахерскую, где меня могут принять без записи. И лишь теперь, сидя перед зеркалом и разглядывая свое отражение (потому что делать здесь больше нечего), я замечаю, как сдала за последние два месяца. Вид у меня изможденный, и парикмахер спрашивает, не переболела ли я чем-то: состояние моих волос явно говорит о перенесенном стрессе. Но я предпочитаю не рассказывать о своей передозировке и о ранней деменции.
Я так долго торчу в парикмахерской, что приезжаю домой позже Мэттью. Паркуюсь у входной двери, и она тут же распахивается.
– Ну слава богу! Где ты была? – взволнованно спрашивает он. – Я беспокоился!
– Ездила в Браубери по магазинам и в парикмахерскую, – мягко отвечаю я.
– Что ж, в следующий раз оставь записку или позвони и скажи, что уходишь. Нельзя так просто взять и улизнуть, Кэсс.
– Я никуда не улизнула! – Меня задевает это слово.
– Ну, ты понимаешь, о чем я.
– Нет, не понимаю. Я не буду докладывать тебе о каждом своем шаге, Мэттью. И раньше не докладывала, и теперь не собираюсь.
– Но раньше у тебя не было деменции. Я люблю тебя, Кэсс, и поэтому волнуюсь. Ты хотя бы купи себе другой мобильник, чтобы я мог с тобой связаться.
– Хорошо, – соглашаюсь я, поставив себя на его место. – Куплю завтра, обещаю.
29 сентября, вторник
Когда утром раздается телефонный звонок, я вспоминаю слова Алекса о том, что звонить может кто-то знакомый, и беру трубку.
– Кто вы? – спрашиваю я скорее с интересом, чем с испугом. – Вы не тот, кто я думала; так кто же?
Положив трубку, я чувствую себя победительницей. Непривычно как-то. К моему разочарованию, он тут же перезванивает. Ответить или нет? Я знаю, что, если не ответить, он будет звонить бесконечно. Но не желаю потакать ему, не желаю покорно и молча стоять тут и слушать. Хватит. Я и так уже потратила на него слишком много драгоценных недель своей жизни. Если не хочу и дальше терять время, пора начать сопротивляться.
Боюсь все-таки сломаться и взять трубку, поэтому выхожу в сад, куда звонки не доносятся. Можно было бы отключить телефон, чтобы он вообще не мог дозвониться, но я не хочу злить его еще больше. Другой вариант – снова уехать на весь день и вернуться после Мэттью, однако я уже слишком устала специально болтаться где-то вне дома. Какое-то занятие – вот что мне нужно.
Взгляд падает на секатор, который уже два месяца лежит на подоконнике вместе с перчатками, – с той самой субботы накануне барбекю с Ханной и Энди. Вот и займусь обрезкой. Примерно час я тружусь над розовыми кустами, привожу их в порядок, а потом берусь за прополку и прилежно работаю до самого обеда. Поразительно, как много свободного времени у этого типа, который мне звонит, раз он тратит его на совершенно бессмысленное занятие; ясно ведь, что я не собираюсь брать трубку. Пытаюсь составить его психологический портрет, хоть и знаю, что навешивать на него ярлык одиночки, не умеющего строить отношения, было бы неправильно: он может быть общественным деятелем, примерным семьянином, может иметь кучу друзей и интересов. Единственное, что я могу точно сказать, – я его знаю. И от этого мне не так страшно, как, наверно, должно быть.
Уверенности мне придает понимание того, что если бы не убийство, то я бы с самого начала не стала покорно сносить эти звонки. Смеялась бы в трубку, стыдила его, угрожала обратиться в полицию, если он не оставит меня в покое. Я не сделала этого лишь из-за своей абсолютной убежденности, что мне звонит убийца; я была парализована страхом и потеряла способность действовать. Мысль о том, что ему столько времени сходило с рук все это издевательство, наполняет меня решимостью вывести его на чистую воду.
Постепенно звонки становятся реже, а около часу дня и вовсе прекращаются. Решил устроить перерыв на обед? Или пальцы свело постоянно набирать мой номер? Как бы то ни было, я, следуя его примеру, тоже делаю перерыв и готовлю себе поесть, радуясь, что смогла столько времени провести одна дома. Однако к половине третьего мне уже становится не по себе. Почему он больше не звонит? Я, конечно, хочу раскрыть его, но пока не готова встретиться с ним лицом к лицу.
Нужно обезопасить себя на случай, если он решит нанести мне визит. Иду в сарай и, вооружившись граблями, тяпкой, а главное – кусторезом, перемещаюсь ближе к фронтальной части дома: там мне спокойней. Когда я убираю с клумбы увядшие цветы, мимо проходит мужчина из дома в конце улицы, бывший пилот, – и на этот раз он здоровается. Я бросаю на него оценивающий взгляд. После вчерашнего разговора с Алексом я чувствую себя намного лучше, да и вид у мужчины скорее грустный, чем зловещий, поэтому я тоже здороваюсь в ответ.
Еще примерно час я работаю в саду, прислушиваясь, не зазвонит ли телефон. Потом приношу лежак и ставлю сбоку от дома: поваляюсь на нем до приезда Мэттью. Но отдохнуть не удается. Я хочу вернуться к своей прежней жизни – и знаю, что ничего не выйдет, пока я не выясню, кто мой мучитель. А для этого мне нужна помощь.
Иду в холл и набираю номер Рэйчел.
– Не могла бы ты сегодня встретиться со мной после работы?
– У тебя все в порядке?
– Да, все хорошо, просто мне нужна твоя помощь в одном деле.
– Ты меня заинтриговала! Можем встретиться в Касл-Уэллсе, если хочешь, но только я смогу быть там не раньше половины седьмого. Пойдет?
Я медлю с ответом; я не была в Касл-Уэллсе с тех пор, как потеряла машину на парковке. Но нельзя же каждый раз гонять Рэйчел в Браубери, тем более что работает она в десяти минутах от Касл-Уэллса.
– Тогда в «Пятнистой корове».
– Договорились.
Оставляю Мэттью записку («поехала за новым телефоном») и отправляюсь в Касл-Уэллс. Я не хочу снова потерять машину, поэтому нахожу место на небольшой уличной парковке и пешком отправляюсь в главный торговый район. Проходя мимо «Пятнистой коровы», я заглядываю в окно проверить, много ли там народу, и вдруг замечаю Рэйчел за столиком в центре зала. Почему она уже здесь – на час раньше, чем мы договорились? Пока я удивляюсь, кто-то подходит к ее столику и садится. Я смотрю на него и понимаю, что это Джон.
