В памяти всплывает одна деталь, и это подобно удару молнии. В день убийства Джон не был у Конни! Когда-то они с Джейн играли в теннис, он об этом упоминал; может, они были любовниками? И он в тот вечер поехал с ней встречаться? Возможно ли, что это он убил Джейн? Я уверяю себя, что нет. Но потом вспоминаю его слова о том, что его девушка (которую, кстати, никто никогда не видел) «ушла в закат».
А как же Рэйчел? Если она теперь встречается с Джоном, ей грозит серьезная опасность. Или же наоборот – она знает о том, что он творит. Я вдруг чувствую, что совершенно выдохлась. Слишком много сценариев разворачивается в голове; может, лучше поехать домой, минуя «Пятнистую корову»? Смотрю на часы: у меня пять минут, чтобы принять решение.
В конце концов я все-таки решаю встретиться с Рэйчел. По дороге готовлюсь, прокручивая в голове возможные варианты: Джон будет там; Джона не будет; Рэйчел расскажет мне про себя и Джона; Рэйчел вообще не заговорит о нем. А если она ничего не скажет, стоит ли высказать ей мои опасения по поводу его? Даже мне самой они кажутся абсурдными и высосанными из пальца.
«Пятнистая корова» набита битком. Рэйчел очень кстати появилась здесь на час раньше, а то бы мы не нашли место.
– Не могла сесть где потише? – пытаюсь я пошутить; нас практически окружила большая компания французских студентов.
– Я только пришла, – отвечает она, обнимая меня. – Хорошо, что вообще столик нашелся!
От этой лжи внутри у меня что-то неприятно сжимается.
– Схожу возьму нам выпить, – говорю я. – Ты что будешь?
– Только маленький бокал вина; я за рулем.
Дожидаясь своей очереди у стойки, я размышляю, что ответить Рэйчел. Она спросит, зачем я ее позвала, а я ведь уже вычислила телефонного преследователя, и мне больше не нужна ее помощь. Если только это действительно Джон. Если я не перестаралась, состряпав целый детектив вокруг одной лишь фразы продавщицы.
– Ну, так о чем ты хотела поговорить? – спрашивает Рэйчел, когда я сажусь за столик.
– О Мэттью.
– Что такое? Что случилось?
– Ничего не случилось, просто скоро Рождество, и я хочу придумать для него что-то особенное. За последнее время он со мной натерпелся, много всего было, и я хочу как-то это исправить. И вот подумала – может, у тебя какая-нибудь идея возникнет? Ты в таких вопросах мастер.
– Еще ведь целых два месяца, – удивленно хмурится она.
– Знаю, но я сейчас совсем не в форме, лучше заранее. И я подумала, что если я с твоей помощью что-то спланирую, то ты мне потом, по крайней мере, напомнишь, что делать.
– Ладно, – смеется она. – Какого рода должен быть подарок, ты уже думала? Выходные в романтическом месте? Полет на воздушном шаре? Прыжок с парашютом? Кулинарные курсы?
– Ой, мне все нравится – кроме, пожалуй, кулинарных курсов.
Следующие полчаса Рэйчел фонтанирует идеями, а я на все соглашаюсь, потому что все мои мысли совсем о другом.
– Ты же не можешь осчастливить его сразу всем, – несколько раздраженно замечает она. – Хотя, конечно, это вопрос денег, а с ними у тебя проблем нет.
– Ну, благодаря тебе у меня теперь целый ворох идей! – отвечаю я с признательностью. – А у тебя как дела? Есть новости?
– Да нет, все по-старому, – кривится она.
– Ты мне так и не рассказала про того типа из Сиены. Ну, этого, который деверь.
– Альфи. – Она встает. – Извини, я на минутку, в туалет.
Дожидаясь ее, я решаю, что нужно как-то завести разговор о Джоне, а там уж как пойдет. Но Рэйчел, вернувшись, не садится обратно за столик.
– Ничего, если я тебя оставлю? – спрашивает она. – На работе сегодня был трудный день, и я уже хочу домой.
– Конечно, езжай, – отвечаю я, удивляясь про себя, что она уходит так скоро. – Я бы тоже с тобой пошла, но хочу еще кофе выпить.
Рэйчел наклоняется обнять меня на прощание:
– Пересечемся еще как-нибудь на неделе.
Я смотрю, как она уходит, продираясь сквозь толпу французских студентов. Странно это: никогда она так поспешно не срывалась. К Джону торопится? Может, он ждет ее где-нибудь в другом пабе? Когда Рэйчел подходит к двери, одна из студенток принимается что-то выкрикивать, и я догадываюсь, что она пытается вернуть ее.
– Мадам! Мадам! – зовет она, но уже поздно.
Студентка почему-то набрасывается на одного из сидящих рядом парней, и я теряю интерес. Окликаю официантку и прошу принести мне кофе.
– Извините, – слышу я и, подняв глаза, вижу стоящую передо мной студентку с маленьким черным мобильником в руках. – Мой друг взял телефон из сумки вашей подруги. Простите, пожалуйста.
– Нет, это не ее, – отвечаю я, поглядев на телефон. – У нее айфон.
– Qui, – настаивает она. – Вон тот мой друг, – тут она поворачивается и указывает на парня, с которым сцепилась, – вынул его у нее из сумки.
– Но зачем? – спрашиваю я, нахмурившись.
– Это был defi, спор. Это очень плохо. Я пыталась вернуть телефон, но он мне не давал. Но сейчас он у меня, и я возвращаю вам.
Я перевожу взгляд на провинившегося студента. Он, ухмыльнувшись и сложив ладони перед грудью, изображает легкий поклон.
– Он очень плохой, да?
– Очень, – соглашаюсь я. – Но я сомневаюсь, что это телефон моей подруги. Может, он его у кого-то другого взял?
Девушка что-то спрашивает у парня и после быстрого обмена репликами на французском, во время которого все в их компании, кажется, согласно кивают, снова обращается ко мне.
– Qui, – повторяет она. – Да, она проходила мимо, и он вытащил его из сумки. Хотите, я отдам его бармену? – взволнованно прибавляет она.
– Да нет, все в порядке. – Я беру у нее телефон. – Спасибо, я ей обязательно передам. Надеюсь, ваш друг ничего моего не взял заодно? – хмурюсь я.
– Нет, нет, – поспешно отвечает она.
– Ну хорошо, спасибо.
Студентка возвращается в компанию, а я верчу в руках мобильник. Сомневаюсь все-таки, что у Рэйчел может быть такой. Самая дешевая модель на рынке. Может, это Джон ей дал? У меня такое чувство, будто вокруг меня все рушится. Не знаю, кому можно доверять; даже я сама под вопросом. Открываю телефон и захожу в список контактов. Всего один номер. С минуту я колеблюсь; я что, действительно на него позвоню? Похоже на телефонное преследование. Но я пока даже не уверена, что это мобильник Рэйчел, и к тому же мне совсем не обязательно что-то говорить: важно лишь услышать голос на том конце провода.
Ощущая дурноту от нехорошего предчувствия, я звоню. Трубку берут сразу.
– Ты какого черта звонишь? Мы же договорились только писать.
Я не смогла бы заговорить, даже если бы захотела, потому что вдруг чувствую, что мне нечем дышать.
