– Миссис Андерсон, можете детально описать, что вы тогда видели? – спрашивает констебль Лоусон, снова берясь за блокнот.
Я киваю.
– Как я уже говорила, я зашла на кухню загрузить посудомойку. Наклонилась к ней поставить тарелки и заметила на столешнице огромный кухонный нож. Я его раньше никогда не видела, мы таких не держим. Я ужасно испугалась, и в голове была только одна мысль: выбраться отсюда как можно скорее. Я побежала в холл и стала кричать, звать Мэттью.
– А где в тот момент был ваш муж? – прерывает Лоусон.
Обхватив себя руками, я изображаю нервозность. Констебль ободряюще улыбается, и я, сделав глубокий вдох, продолжаю:
– Он уже пошел спать и был наверху. Прибежал на мои крики. Я сказала, что в кухне на столешнице лежит огромный нож, но он мне явно не поверил. Я попросила его позвонить в полицию, потому что я видела фотографию того ножа, который был орудием убийства, и он выглядел точь-в-точь как этот нож! Я была в ужасе оттого, что убийца может быть у нас в саду или даже в доме! Но Мэттью сказал, что сначала он сам посмотрит на нож, и пошел туда, а потом позвал меня, чтобы я тоже посмотрела. И я увидела, что большой нож исчез, а вместо него лежит обычный маленький.
– Ваш муж входил в кухню или оставался на пороге?
– Я точно не помню… Кажется, он стоял на пороге, но я боюсь наврать – слишком была тогда взвинчена.
– Что он сделал потом?
– Он изобразил, что ищет нож по всей кухне, везде заглядывает. Но это он так подшучивал надо мной. Когда нож не нашелся, он сказал, что мне, видимо, показалось.
– И вы тоже подумали, что вам показалось?
Я решительно мотаю головой:
– Нет!
– Какова была ваша версия?
– Что сначала большой нож был там, но потом, пока я объясняла все Мэттью, кто-то вошел через заднюю дверь и подменил его. Звучит, наверно, глупо, я знаю, но я так подумала. И до сих пор думаю.
Констебль Лоусон кивает.
– Можете сказать, где вы и ваш муж были вечером семнадцатого июля?
– Да, это был мой последний рабочий день, – я преподаю в старшей школе в Касл-Уэллсе, – и мы с несколькими коллегами ходили в бар. Была ужасная гроза тогда.
– А ваш муж?
– Он был дома.
– Один?
– Да.
– Во сколько вы вернулись?
– Примерно без пятнадцати двенадцать.
– И ваш муж был здесь?
– Он лег в гостевой спальне. Он звонил мне, когда я как раз собиралась ехать домой из Касл-Уэллса, и сказал, что у него мигрень разыгралась и он пойдет спать в другую комнату, чтобы я не побеспокоила его, когда вернусь.
– Он еще что-то говорил?
– Только чтобы я не ехала по Блэкуотер-Лейн. Сказал, что надвигается гроза и лучше мне ехать по шоссе.
Обменявшись взглядами с коллегой, констебль Лоусон продолжает:
– Значит, когда вы вернулись домой, ваш муж спал в гостевой комнате?
– Да. Я к нему не заходила, потому что дверь он закрыл, и я не хотела его беспокоить. Но он точно был там… – Я изображаю озадаченное выражение лица. – Ну, то есть где же еще он мог быть?
– А каким он вам показался на следующий день? – подхватывает констебль Томас.
– Обычным. Как всегда. Я ездила за покупками, а когда вернулась, он был в саду. Устроил костер.
– Костер?
– Да, что-то там сжигал. Сказал, что ветки. Я еще подумала: странно как-то, ведь после такой грозы все должно было промокнуть. Но он сказал, что они лежали под брезентом. Правда, обычно он ветки не сжигает, мы их для камина приберегаем. Но эти, он сказал, были какие-то неподходящие.
– Неподходящие?
– Да, от них слишком много дыма, что-то вроде того. И я еще подумала: вот, наверно, почему от костра так пахнет странно.
– Как именно?
– Не знаю, как описать… В общем, не как обычно, когда дерево горит, понимаете? Но это все, наверно, из-за дождя, из-за сырости.
– Он когда-нибудь говорил об убийстве Джейн Уолтерс?
– Постоянно! – Я посильней обхватываю себя руками. – И меня это ужасно расстраивало. Я ведь все-таки успела ее немного узнать… – Констебль Томас хмурит брови, но констебль Лоусон едва заметно качает головой, подавая знак не прерывать меня. – Он прямо помешался на нем. Мне даже несколько раз приходилось просить его выключить телевизор.
– Ваш муж был знаком с Джейн Уолтерс? – спрашивает Лоусон, пристально глядя мне в лицо, и, бросив взгляд на Томаса, поясняет: – Миссис Андерсон обедала с Джейн Уолтерс за две недели до ее смерти.
– Нет, он просто знал о ней, я ему рассказывала. В тот день, когда мы с Джейн обедали, он заехал за мной, но я их не знакомила. Правда, Джейн видела его через окно. Помню, она еще на него посмотрела с таким удивлением, – улыбаюсь я, вспоминая.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, она была несколько потрясена, очевидно… Многие так на него смотрят, потому что он… Ну, скажем так, довольно красив.
– Значит, ваш муж не был знаком с Джейн Уолтерс? – разочарованно переспрашивает констебль Томас.
– Нет. А вот моя подруга Рэйчел Баретто ее знала. Через нее мы с Джейн и познакомились. Рэйчел взяла меня на прощальную вечеринку, которую устраивал кто-то увольняющийся из «Финчлейкерз», и там была Джейн. – Я на секунду замолкаю. – Рэйчел была ужасно подавлена, когда узнала о случившемся с Джейн, потому что она разругалась с ней как раз в тот самый день.
– Разругалась? – оживляется Томас. – Она говорила, из-за чего была ссора?
– Сказала, что из-за места на парковке.
– Из-за места на парковке?
– Да.
– Если они работали вместе, то ее должны были допросить, – вмешивается Лоусон.
– Да, ее допрашивали, – киваю я. – Я помню, она еще говорила мне, что не рассказала полиции про ссору и теперь чувствует себя обманщицей. Она просто боялась, что в полиции подумают, что она виновна.
– Виновна?
– Ну да.
– В чем?
– Я так понимаю, в убийстве. – Я нервно сглатываю. – Но я ей сказала, что из-за парковочных мест не убивают. – Тут я бросаю на Лоусон испуганный взгляд: – Если только ссора была не из-за чего-то другого…
Констебль Лоусон, достав мобильник, набирает что-то на клавиатуре.
– Почему вы так говорите? – спрашивает она.
Я гляжу через кухонное окно в сад, купающийся в лучах осеннего солнца.
– Потому что если это из-за парковочного места, то почему она вам не сказала? – Я мотаю головой: – Нет, не стоило мне этого говорить… Извините, просто у нас с Рэйчел сейчас не все хорошо.
