— Хорошо. Позвольте я только… — в горле почему-то возник комок, и я выговаривала каждое слово нечеловеческими усилиями. — Позвольте, я позвоню няне моего сына. Чтобы она его забрала. Мне же можно это сделать?
Я не знала, чего мне ожидать и на что надеяться. Но Виталику нужно лечение и таскать его за собой я не могла.
— На счёт мальчика никаких распоряжений не поступало. Вы можете позвонить няне.
— Спасибо…
Дрожащей рукой набрала номер Эльвиры и, когда та ответила, попросила её приехать. Женщина мгновенно согласилась, а мне вдруг стало её жаль. Быть может, она жила всё это время мечтами увидеть внука, а я отобрала его у неё. Как отобрала у себя шанс на счастье. Глупая училка…
Рисковала ли я, оставляя сына с Эльвирой? Безусловно. Она вполне могла схватить его и увезти туда, где мне не отыскать их никогда и ни за что. Но, в конце концов, я понимала, что она единственная, кто позаботится о нём, случись что со мной…
Нет, Марат не станет меня убивать или калечить. Это не в его стиле. Но он с лёгкостью может выбить из меня дух, ударив по больному месту, как ударила его я. Лучше пока Виталику побыть подальше от меня.
* * *
Марат стоял напротив и смотрел на меня ледяным, немигающим взглядом. И было так больно, будто меня режут ножами. Почти физически ощущала его ярость. Она скользила по коже и проникала внутрь, пропитывая меня своим ядом. Мне даже на какое-то мгновение показалось, что он хочет меня ударить.
— Здравствуй, — заговорила первой. — Я не знаю, что сказать… Но тебе, наверное, и не нужны объяснения?
— Ты права. Не нужны. Ты предала меня, Снежана. Я доверял тебе так, как не доверял никому после своей жены. А ты предала меня. Ты жива ещё только потому, что носишь моего ребёнка. В другой раз я бы убил тебя. У нас такой позор смывается лишь кровью. Кровью того, кто воткнул нож тебе в спину, — плотно сжав челюсти, так, что я даже расслышала скрип зубов, подошёл ближе. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты хочешь сказать, что сделала это ради детей, — склонился так, что наши глаза оказались почти на одном уровне. — Не смей. Потому что тогда я разозлюсь. Единственная опасность для своих детей — это ты.
Отвела взгляд и от напряжения, которым был наэлектризован воздух в этой комнате, прокусила губу до крови.
— И что же ты задумал? Хочешь мне отомстить?
Он криво усмехнулся, шагнул ещё ближе. Медленно, как подкрадывается к добыче какой-нибудь хищник. Безжалостный, ни грамма тепла в его сердце. Я всё сожгла?
— Я хочу на тебе жениться. И ты станешь моей женой. Сейчас. Ты будешь первой.
— Что?
Он вдруг резко отошёл, будто находиться рядом со мной выше его сил. Отвернулся к окну, заложив руки за спину. Только сейчас я заметила, что они сжаты в кулаки, и одна почему-то была в крови. Подрался, наверное…
— У меня возникла сложная ситуация. Я должен жениться на другой женщине. И я этого не хочу. Ты станешь моей первой женой.
Я оторопела. Ожидала услышать от него всё что угодно, но такое даже в голову не могло прийти. Нет, я, конечно, помнила, как он хотел на мне жениться, но то было до моего побега.
— Но… У тебя ведь уже была жена…
— Первая не в том смысле, Снежана, — он повернулся ко мне. — Первая по-мусульманским законам.
— Что? Как это?
— Я должен жениться на той, кого мне хотят подсунуть отцы — мой и отец той девушки. Это долгая история, а у нас есть всего пару часов. Но если вкратце, я подставляю свою семью под удар. А для этого, согласись, нужна веская причина. Отец той девушки ни за что не согласится, чтобы она стала второй. Это унижение. А значит, первой должна стать ты. На столе бумаги. Подписывай.
Я слабо соображала в тот момент, но всё же начала понимать, чего он от меня требует. И это здорово пугало. Потому что я не готова была к браку с ним. Я уже жила другой жизнью. Я пыталась выкинуть его из головы. И я почти смирилась с тем, что нам никогда не быть вместе, не стать счастливой семьёй. А теперь он снова хватает меня за горло и душит своей силой, лишая воли.
— Моего согласия ты, конечно же, не ждёшь, — взглянула в его глаза, и сердце от этого страшного взгляда покрылось инеем.
— Я всегда получаю то, чего хочу. Любыми путями. И ты подпишешь бумаги, даже если мне придётся заставить тебя силой. Мой сын родится в браке. А ты будешь моей во всех смыслах. Игры закончились, Снежана.
Мне почему-то безумно захотелось услышать его «Белоснежка» или хоть какое-нибудь признание в любви… Хотя бы не прямым текстом. Хотя бы одно слово. Но нет. Он снова приказывал, гнул, ломал. Как всегда.
— А если откажусь, руку сломаешь?
— А ты действительно хочешь испытать моё терпение?
— Нет. Не хочу.
— Тогда подписывай.
Резким движением схватил со стола ручку, протянул её мне. А я пораженно уставилась на свою заколку, брошенную на стол. Окровавленную и изуродованную. Вот чем он руку поранил… Моей заколкой. Той самой, которую когда-то сам вытащил из моих волос.
Перевела взгляд на него, и сердце сжалось в груди. Он всё это время тосковал по мне. Он не в ярости. Он не злится. Ему больно.
— Мы могли бы поговорить и всё решить более спокойно…
— Подписывай! — рявкнул на меня, наступая, как, наверное, надвигается ледокол на айсберг. — Немедленно!
Он никогда так не кричал на меня, и от неожиданности я отступила.
— Подписывай, Снежана, — уже более спокойно, взяв меня за руку и вложив в неё ручку. — Ты не выйдешь отсюда, пока не подпишешь.
Стиснув своей рукой моё предплечье, подвёл к столу.
— Подписывай.
Подвинул бумаги, а я не смогла там ничего разглядеть из-за слёз, что навернулись на глаза.
— Здесь, — ткнул пальцем, и первая слеза сорвалась с моих ресниц. Сжав пальцами ручку, медленно вывела инициалы, сделала росчерк. — И здесь, — и ещё раз.
Марат отпустил меня, что-то достал из кармана.
Браслет. Тот самый браслет, который я отдала Арине.
* * *
— Больше никогда не смей снимать, — надел украшение на её запястье и, схватив за лицо, заставил посмотреть в глаза. — Ты моя. Моя женщина. Моя жена. Ты будешь ею или тебя не будет вообще.
Ему хотелось стиснуть её в своих объятиях. Придушить её. Раскрошить ей кости, чтобы даже уползти не смогла. Ему так хотелось выпустить зверя наружу, что темнело в глазах.
— Почему я, Марат? Ты мог бы жениться на той… Другой. И всё было бы хорошо. Зачем ты привёз меня? Из-за ребёнка?
— Нет. Из-за тебя, — и уловив краем уха шорох у двери, повернулся. — Здравствуй, брат. Я рад тебя видеть. Вижу, дверные замки ты вскрываешь так же ловко?
Валид усмехнулся и, раскинув руки в стороны, сгрёб Марата в объятия. Возмужал. Стал ещё крепче, чем тогда, когда они виделись в последний раз.
