Если концерта не намечалось, мы лежали на пляже или готовили еду. Иногда мы бродили по окрестностям и беспрестанно веселились. Я смотрел на мир блаженными глазами молодого влюбленного. Я был абсолютно счастлив, и мое заикание постепенно исчезло. Мы встречались даже тогда, когда не было репетиции, потому что нам всегда было чем заняться, и вскоре коллеги по группе стали для меня самыми близкими людьми.
Когда ни у кого из нашей группы не было свободного времени, я со своим Casio шел в одну из дружественных нам групп, чтобы играть с ними. Таким образом, я играл с совершенно разными людьми в совершенно различных музыкальных направлениях. Я играл с группой Die Anderen, которые изначально были регги-группой, у них в репертуаре были потрясающие песни. Я играл блюз с Freygang и Pasch, «новую волну» с Happy Straps, бит с Die 3 von der Tankstelle и Tina has never had a Teddybear, и еще много музыки, не поддающейся определению, с панк-группой Ichfunktion и с другими друзьями или знакомыми.
Я даже пытался играть даб с Herbst in Peking. Даб мне очень нравился. Я всегда шел в репетиционный зал и смотрел, кто там. Тогда мы часами репетировали с разными составами, в зависимости от того, кто хотел играть и какой инструмент был свободен. Благодаря большому количеству репетиций я открыл для себя множество чередований созвучий и музыкальных образов. За эти бесконечные часы игры я узнал о музыке больше, чем за все годы обучения фортепиано.
Потом я получил в подарок от своей кузины с Запада деку, магнитофонную панель, о которой до тех пор не имел представления. Это была Sony с функцией контроля окончания пленки и системой Dolby. Эти деки использовали для записи многие группы тех времен. Для этого все вместе шли в «Интершоп», чтобы купить там хорошие кассеты. Затем заранее определенный человек торжественно срывал пленку, в которую была запакована такая кассета.
Я с удовольствием давал деку кому-то в пользование. Взамен я мог играть вместе с ними. По этой же причине я и сам с кем-то записывался, хотя совершенно не планировал этого делать. Мне приходилось очень быстро выучивать песню или же не играть, чтобы из-за меня не задерживалась запись.
Ведь при каждой ошибке приходилось начинать запись заново. И тогда играл кто-то другой.
Мне доставляло огромное удовольствие исполнять эти песни, а если моя игра нравилась и группе, я мог ездить с ними на их концерты. Я любил эти многочасовые поездки на автомобиле, потому что в это время мы непрерывно разговаривали или слушали кассеты Kiev Stingl.
В обычных группах клавишники стоят в самом низу иерархической лестницы. Даже саксофонисты ценятся больше, потому что они обладают особыми способностями. А немного понажимать на клавиши может каждый. С другой стороны, у меня было преимущество: эта работа была настолько непопулярна, что клавишников было мало, всего несколько человек. Благодаря этому я мог играть повсюду. Позже журнал Metal Hammer назвал меня клавишником года – просто потому, что я был единственным клавишником в метал-группе. И в Feeling B я был ненастоящим клавишником, потому что застопорился, беря басы пальцами левой руки. Мне очень нравилось создавать музыку с нашим гитаристом, вдвоем мы могли перепробовать все возможное. Причем тогда я еще много чему учился.
В то время я недалеко ушел от десятилетнего, учащегося игре на фортепиано. На мой взгляд, при создании музыки дело не в том, чтобы виртуозно извлекать из инструмента самые дикие каскады звуков, а скорее в том, чтобы с помощью музыки выразить себя и передать свои чувства слушателю.
Я по-прежнему записывал на свою деку все, что играл. Благодаря этому я получал возможность давать слушать свои многочисленные записи разным людям. После объединения Германии в Берлине возникло много свободных театральных трупп. Это были молодые, полные энтузиазма люди, которые наконец-то могли реализовать свои собственные представления о театре. Они исполняли свои пьесы на новых открытых сценах или в клубах. И этим людям нужна была музыка для спектаклей. Поэтому я схватил клавиатуру и пошел на собеседование, чтобы там снова обнаружить, что я ничего не могу сочинить на заказ и совершенно не в состоянии раскрепощенно играть, если на меня смотрят другие люди. Так что к следующему собеседованию я притащил деку и чемодан с кассетами. Теперь на репетициях я в разных сценах спектаклей проигрывал фрагменты с кассет, которые считал подходящими. И увидел: актеры и режиссер были этим довольны.
Клавиатура была хорошо видна режиссеру, и магнитофонная дека стояла открыто. Режиссер хотел изменений только в одном фрагменте. Он обстоятельно объяснил мне настроение сцены и еще что-то рассказывал про африканский тамтам. Я не представлял себе, что такое тамтам, поэтому не мог с ходу это сыграть. Когда мы снова репетировали сцену, я, за неимением других вариантов, сыграл тот же самый фрагмент еще раз, только повернул усилитель звука, сделав громче. После этого режиссер бросился ко мне с объятиями. «Именно так! – кричал он. – Именно это я имел в виду!» На этом примере можно снова увидеть, что все в этом мире происходит только в нашей голове.
Но все же лучше всего было ездить на концерты с Feeling B. Для этого вокалист организовал для нас старый грузовик. Этот бывший грузовик водопроводчиков выглядел очень хорошо, хотя и прибыл со склада металлолома. Он идеально подходил для наших путешествий. Его максимальная скорость составляла 65 километров в час. Если не разрывало шину, то, чтобы добраться до Эрфурта, нам требовалось всего лишь шесть часов. Впрочем, в грузовике постоянно что-то ломалось. Насколько я помню, в ГДР не было авторемонтных мастерских, свободно предоставляющих свои услуги. Нужно было подавать заявку заранее, и часто требовались обширные дружеские связи или подарки. Нам, как группе, везло, потому что нам помогали с удовольствием.
Когда грузовик ломался, нам приходилось путешествовать автостопом. Мой багаж состоял из Casio, центральной акустической колонки, осветительных приборов и нескольких кабелей. Как-то раз концерт фактически состоялся, только с задержкой на три часа, а во время концерта наш техник сумел даже заняться сексом, чем заслужил наше глубокое уважение. Он не помешал нашему выступлению, общее впечатление о нас не изменилось, и поэтому мы не нашли в этом ничего дурного. Мы брали с собой техника не из-за его профессии, а потому что мы были друзьями или потому что у него был автомобиль. Некоторых техников приходилось терпеть потому, что у них было нужное оборудование. Кроме того, мы приглашали гостевых музыкантов. Мы с удовольствием звали саксофониста, который умел играть только начало «Розовой пантеры», но зато был очень веселым.
Иногда мы ехали вообще без техников. Тогда перед концертом мы сами настраивали звук. Без дополнительного техника гораздо проще было уместиться в автомобиле, если мы отправлялись на концерт не на грузовике. Внутри грузовика мы вмонтировали откидные кровати, чтобы после концерта не приходилось искать место для ночлега. Мама нашего гитариста сшила нам чехлы на сиденья и занавески, а с нашими афишами и какими-то западными наклейками автомобиль выглядел по-настоящему стильно. По дороге я всегда испытывал приятное чувство, понимая, что все, видя нас, завидуют, и каждый раз меня переполняла гордость. Другие молодые люди в моем возрасте ездили с родителями на заднем сиденье в обычных легковых авто. А мы лежали в кроватях в грузовике и к тому же слушали музыку на полной громкости. Каждому было понятно, насколько мы круты.
