Мы усвоили, что если нас приглашают, то надо есть побольше. Благодаря этому на следующий день можно было не есть и не тратить западные деньги. Потихоньку мы научились пользоваться водопроводными кранами и системой смыва в туалетах. Это было очень сложно делать: там использовали либо оптический датчик, либо педаль. Но самую забавную систему смыва в туалете я обнаружил в Польше. После того как я сходил в туалет, я не нашел кнопку для смыва и ничего такого, за что можно было бы дернуть. Но там был смывной бачок. Я забрался на унитаз, чтобы самому как-то привести в действие механизм смыва. Однако сиденье унитаза оказалась сделанным из очень тонкого пластика. Я проломил его. В отчаянии я стал искать, за что можно схватиться, чтобы вылезти. При этом я схватился за водопроводную трубу.
Оказывается, она могла поворачиваться, и сдвинулась вниз. Тут пошла вода, и мои ноги промокли. То есть сама труба и оказалась системой смыва. Если ее потянуть вниз, то вода бежит из бачка в трубу, а затем в унитаз. Гениально. Но на Западе не только туалеты были незнакомыми. Люди тоже были другими. Сначала на Западе мы познакомились с такими славными людьми, которые постоянно объясняли нам, как повсюду можно сэкономить деньги. Хозяева нашего жилья были недовольны тем, что мы очень долго принимаем душ, потому что вода стоила дорого. Мы еще никогда не слышали о таком идиотизме. Для нас стало нормой торопиться в душе. Молодые люди, которых мы встречали на Западе, выглядели скучными и равнодушными. Как будто они уже всё знают. И все они принимали наркотики. Они выглядели какими-то несчастными. За всю свою жизнь я ни разу не принимал экстази или какие-то другие подобные таблетки, при этом я не чувствовал, что мне чего-то не хватает.
Вместе с нашим гитаристом мы переехали в одну большую квартиру. Что касается совместного проживания, у меня до этого уже был хороший опыт. У одного моего друга была свободная квартира, в которую я просто вселился. Правда, в потолке там была дыра, потому что квартира незадолго до этого горела, но это не мешало мне. В ней немного пахло, как в коптильне. Потом у жильца сверху прорвало канализацию, и с потолка, через прожженную в нем дыру, к моей кровати текли нечистоты. Я повсюду расставил кастрюли и миски, но в конце концов не мог даже включить свет, потому что все стены были мокрыми и каждый раз, когда я к чему-то прикасался, меня било током. К тому же пахло не очень хорошо и было сложно вызвать в эту квартиру слесаря-сантехника. Так что мы с другом переехали в соседнюю квартиру.
По утрам мы вместе пили кофе с молоком, с добавлением «Коричневого черепа». Так мы называли бренди. Соответственно чистый шнапс у нас назывался «Белый череп». Потом мы слушали музыку, и день полностью принадлежал нам. Это было очень приятно. Еще с нами проживал боксер. Человек, а не собака.
Однажды вечером, когда мы слишком поздно слушали музыку, к нам пришел один вспыльчивый сосед.
Одна из наших подруг открыла дверь, он грубо толкнул ее в сторону. Это увидел боксер и спустил соседа с лестницы. Несколько дней спустя в дверь моего друга постучали. Там стоял сын того соседа, со своими приятелями-скинхедами. Все вместе они так избили моего друга, что он захотел немедленно съехать. Мы стояли на улице с постельным бельем и инструментами в руках и ждали, пока один из наших друзей не увезет нас на машине. Потом мы заехали к нескольким знакомым, чтобы спросить, можно ли у них ненадолго остановиться. У всех сразу же не оказывалось места или были какие-то другие причины, по которым они не могли нас приютить. В конце концов нас забрала одна женщина, которая совершенно случайно тогда была в гостях у нашего знакомого и которую мы совсем не знали. Сейчас мне хочется еще раз поблагодарить ее. Потом мой друг переехал в Кройцберг, потому что на Востоке Германии, по его мнению, было слишком много нацистов.
Так что я был очень рад тому, что наш гитарист захотел жить вместе со мной. На нашей входной двери вместо ручки была прикреплена щеколда, вероятно, потому, что щеколда там уже была, а ручку пришлось бы покупать. Таким образом, любой желающий в любое время мог прийти в нашу квартиру. Дверь в дом всегда была открыта. В то время в нашем районе еще не было дверных звонков. На кухне постоянно сидели какие-то знакомые и почти незнакомые люди. И все же, несмотря на это – или благодаря этому, – у нас было очень уютно. Те, у кого дома случалась ссора, приходили, чтобы пожить с нами несколько дней или недель. Другие люди приходили ночью парами, потому что хотели спать друг с другом. Мы с удовольствием сделали из одной комнаты что-то вроде номера отеля.
В квартире всегда была музыка. Так как самые лучшие идеи обычно приходили к нам поздно вечером, соседям требовалось немалое терпение. Когда кто-то стучал в дверь, а не просто заходил, мы знали, что это кто-то хочет сделать нам замечание, и не открывали. Постоянно что-то происходило. Я чувствовал себя комфортно. Всегда находился кто-то, с кем я мог что-то обсудить. Однажды вечером, когда я вернулся домой, наш гость засунул купюру в двадцать марок в отделение для кассет нашего рекордера, чтобы послушать, как звучат деньги. Потом он намазал ее маслом и просто съел, чтобы доказать нам, что деньги можно есть. Впрочем, заходили в квартиру в дневное время, чтобы рассмотреть, не валяются ли там деньги или какие-то ценные вещи.
Гости приносили с собой продукты, чтобы что-то у нас приготовить. В наши дни я все еще встречаю людей, которые рассказывают, что они, пусть даже недолго, жили в той самой нашей квартире. Моя жена тоже имеет отношение к этому, но в то время она меня совсем не воспринимала.
3 октября в знак протеста против воссоединения мы играли в доме, занятом нашим вокалистом, под лозунгом «Германия, заткнись!». Не очень удачный лозунг. Но очень удачная вечеринка. Тогда наступило время нацистских рейдов и мы жили в постоянном страхе, потому что с наибольшим удовольствием нацисты налетали именно во время панк-концертов. Несмотря на то, что скинхеды всегда сильно уступали нам по численности, они каждый раз побеждали. Дело в том, что у них было намерение именно избивать, чего нельзя сказать о пьяных панках. Группа пряталась на кухне или в подвале, и мы старались не обращать внимания или не думать о том, что нам не хватало смелости. Как-то раз в очереди за едой мне сильно дали кулаком в нос, и это было так больно, что у меня потекли слезы, хотя я совершенно не расстроился. С тех пор я ни в коем случае не хотел участвовать в драках. Я совершенно бесполезен в драке. Стоит мне только увидеть драку, я уже в шоке. К счастью, рейды националистов постепенно прекратились. Конечно же, это не было связано с действиями полиции по обеспечению безопасности. Скорее дело в том, что весь район стал более буржуазным и перестал быть интересным для нацистов. А может быть, скинхеды просто повзрослели.
Зато мы столкнулись с новой проблемой. Нам были нужны деньги. На занимаемые нами квартиры мы получили договоры аренды и могли спокойно оставаться в них, но платить арендную плату. И в нашем случае она очень быстро выросла с 65 восточных марок до 600 западных марок. Сначала я даже не понимал, какими должны быть счета за коммунальные услуги, и не оплачивал их. Я думал, что они будут включены в арендную плату. Если я вообще тогда об этом задумывался.
