– То есть мне нужно не просто снять защиту, а ещё и проявить христианское милосердие к врагу?
– Всё возможно.
– Хорошо, я постараюсь. Но у меня есть условие, пока мы лично не разберёмся с вами, вы не тронете других бесогонов.
– А ты не дурак, мой мальчик, – томно улыбнулась она. – Мы могли бы порезвиться, но…
В дверях вновь показался Гесс, вопросительно вскинув бровь.
– Собака дьявола верно служит своему хозяину. В иной ситуации я бы поточила о тебя зубки, поверь, тебе бы понравилось…
– Кусь? – предупредил мой пёс.
– Прощай! – Якутянка послушно встала, подарив мне воздушный поцелуй, потянулась так, что у меня на минуточку остановилось дыхание, стряхнула хрустальные капли пота с плеч и живота, а потом, не оборачиваясь, вышла из парной. Скрипнула входная дверь в баню. Ушла-а…
Я встал на негнущихся ногах, с трудом оторвал мочалку и вылил себе на голову ковш холодной воды. Не очень помогло, пришлось окатиться полностью. Два раза. Только после этого я осторожно выглянул за дверь. Верный доберман бдительно держал пост за столом. Кроме самовара с чаем и вылизанных до блеска мисок из-под варенья и мёда, ничего съедобного там не было.
Гесс деловито подвинул ко мне лапой гранёный алмаз размером с горошину. Кажется, такой размер считается крупным. У нас на селе вряд ли есть специалисты по драгоценным камням, но всё равно надо взять, показать батюшке, может, как-то на церковь можно пожертвовать?
– Тео, ты не сердишься на собаченьку? Она пришла, я хотел её кусь, а она шубу скинула, на колени встала, говорит, ты ей нужен. Я её обнюхал всю, точно, не было оружия!
Ох, Декарт мне в печень, мне даже и представлять себе не хотелось, как он её обнюхивает.
– Пошли-ка домой.
– Лизь тебя! Хочешь лапку, хочешь две? На тебе кожаный нос! Я хороший?
– Ты самый лучший на свете! – как всегда, совершенно искренне признал я. – Если бы заводчики доберманов только знали, какой великолепный пёс живёт у нас в Пияле…
– То что?
– Ну, э-э… как бы все суч… ой! Прости. Пошли, напарник!
Учитывая, что моего пса ещё ни разу не вязали, он не очень понимал, что это такое и зачем нужно. Разумеется, видел, и не раз, так называемые собачьи свадьбы, но себя-то с этим делом никак не ассоциировал. И отец Пафнутий в этом плане сто раз прав!
Если уж доберман, то чистокровный! Пусть меня проклянут и погребут заживо защитники животных, но я за сохранение породы. Только так. И лично я не хочу быть похожим на того урода-чиновника из райцентра, который просто «забыл» беременную мать Гесса на колхозной ферме…
Когда мы вернулись домой, я первым делом рассказал обо всём батюшке. Тот, как всегда, выслушал без спешки, похлопал по плечу, погладил подлизу-добермана и преспокойно пояснил, что никакой камень, подаренный Якутянкой, реального веса не имеет. Много лихих бесогонов на этом погорело, так что он искренне удивляется, как я ещё ей верю? Ну вот я-то как раз и не верил, но разве сейчас это имело значение…
– Смотри от, паря!
Святой отец, не раздумывая, бросил алмаз в печку, и тот вспыхнул там синим пламенем, словно обычный уголёк. Хотя вроде бы, помнится, алмаз и происходит от угля. Им там, внизу, виднее. Да и кто бы спорил, что в пекле лучше разбираются в происхождении и строении любых минералов, чем всякие именитые учёные-геологи наверху.
Но сейчас мне было важно другое. Если Якутянка так легко обманула меня с бриллиантом, то сдержит ли она слово относительно Марты? Да и вообще, насколько можно доверять слову демона?
– Ежели от слово дала, так точно сдержит, – уверенно успокоил меня отец Пафнутий. – В этом Люцифер – отец лжи от преуспел весьма! Да тока оплата-то высока. Если обещает от все царства земные за единую душу-то – даст! Если от ещё и жизнь-то вечную – так и её даст! Но от что делать будешь, как срок-то выйдет?
Платить. И точка. Другого варианта нет. Если Князь тьмы заключает (не сам, разумеется, у него хватает слуг) сделку с человеком, то лишь потому, что точно знает: заплатить придётся всегда и по-любому! Надежды обмануть, сбежать или отсрочить платёж нет, не земным мужам тягаться с падшим ангелом, бывшим правой рукой Бога.
Я помню об этом, мне не дают забыть.
Ночь не принесла с собой ни новых проблем, ни ярких приключений. Мне, вообще, нравится спокойный сон. А подрывами в тревогу по первому выстрелу я сыт ещё со службы. Пусть короткой, но тем не менее мне хватило, повторять не стоит, не надо.
Утро тоже не проявило желания отправить нас гонять оранжевую бесовку с хвостиком. По-моему, это уже здорово. Встал, потянись, улыбнись рассвету, поиграй с собаченькой… что может быть лучше? Вспомнив зелёные глаза Марты, я признал – да, кое-что может, и мне бы хотелось, чтобы хоть когда-нибудь это было так. Просыпаешься, а она нежно сопит в подушку рядом…
Разумеется, ничего подобного у нас не было. Если кто и сопел мне в затылок, так это встревоженный доберман, которому уже настоятельно надо во двор, а я всё ещё никак не вырвусь из могучих цепей Морфея. Значит, мне стоит помочь, правда же?
Вот он и старается, как может, то поскуливает, то свистит, то рычит, то лупит меня лапой по плечу и кусает за ухо! Просыпайся уже, хозяин и друг, я же люблю тебя, пора гулять!
– Всё, всё, встал…
На этот раз за нами во двор увязался и наш кухонный бес. Пока мой пёс нарезал круги, вспахивая выросшие за ночь сугробы, Анчутка пристал ко мне с вопросами:
– Расскажи, амиго, ну расскажи! Какая она?
– Господи, кто? Якутянка?
– Да-а!
– Ты же сам её видел.
– Это не то! Передо мной она не раздевалась. Ну плиз, сильвупле, пер фаворе!
– Она, э-э… – Я на мгновение прикрыл глаза, вызывая в памяти обворожительный образ обнажённой демонессы в бане. – Очень эффектная. Талия такая прорисованная, бёдра как тюльпан, ни малейшего намёка на целлюлит, а грудь… уф, третий-четвёртый размер, наверное, но стоит как мрамор! Интересно, у них в Якутии все девушки такие?
– У меня тоже… – начал было красавчик-брюнет, но заткнулся, потому что из-за забора нам приветливо помахали фашисты.
Да, да, чтоб их, те самые черти из абвера. Двое в касках, со шмайсерами на шее, по виду опять же не переговорщики, а вестовые. Типа теперь ходите по двое? Санитары мы с Тамарой?
– Пакет для партизанен Фиедька!
– Гутен морген, – сухо поздоровался я. – Где бумага?
Оба фашиста ответили зигованием, после чего один передал мне незапечатанный коричневый конверт.
– Ответ нужен срочно?
– Найн.
– Отлично. Гесс, проводи!
Счастливый доберман бросился вперёд в надежде погонять чертей по двору, но они быстренько растворились в морозном утреннем мареве.
