Глава 1
Пока смерть не разлучит нас!
– То есть как это – не разведут?! – взвизгнула я.
Опомнившись, я сложила руки на коленях и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Леди не пристало визжать. Леди в любой ситуации должна вести себя достойно! Эту непреложную истину в меня вдалбливали с детства – сначала маменька, а после – преподаватели в пансионе.
Законник с тоской покосился на свой недопитый чай, уже подернутый неаппетитной маслянистой пленкой. Под салфеткой на блюдце стыдливо прятался надкушенный бутерброд. С колбасой!
От аромата копченостей к горлу подкатил ком. Пришлось напомнить себе, что леди не тошнит, во всяком случае, за пределами собственной уборной. Желудок увещеваниям не внял и спазматически сжался. Запах навязчиво лез в нос, даже распахнутое настежь окно помогало слабо.
– Моя дорогая леди Блэкмор… – начал законник устало.
– Не называйте меня так!
– В глазах закона вы – леди Эмма Блэкмор, – напомнил он, вытирая лысину клетчатым платком. – Супруга лорда Ричарда Томаса Блэкмора.
Снова хотелось завизжать, но я сказала почти спокойно:
– Именно из-за этого я к вам и пришла. Я хочу развода.
Слова застряли у меня в горле. Полгода назад я готова была почти на все – даже на побег из дому! – только бы стать женой Ричарда. Но вчера сказка превратилась в кошмар.
Законник покачал головой:
– Боюсь, это невозможно. Пока вы носите дитя, ни один суд не расторгнет брак.
Мистер Эббот, блестящий адвокат, за консультацию которого я заплатила немалую сумму, походил на детский рисунок. Голова – непропорционально крупная, с оттопыренными ушами и блестящей лысиной – казалась пришпиленной к тщедушному телу с тонкими веточками рук и ног.
Я прикусила губу, чувствуя, как в глазах закипают злые слезы.
– Что же мне делать? Я не могу вернуться к мужу! Он принесет меня в жертву вместе с нашим ребенком! Разве это не причина для развода?
Беременности, правда, шла всего третья неделя, и я ничего такого не ощущала, кроме редких приступов тошноты (и та, вероятно, от нервов). Пока что он был лишь крошечным магическим огоньком внутри меня. Муж почему-то был уверен, что это сын.
Законник отвел взгляд и налил воды из графина.
– Выпейте, леди.
– Благодарю, – еле выговорила я, сделав глоток.
Руки дрожали, и несколько капель воды пролилось на платье.
– Боюсь, закон в этом вопросе однозначен, – проговорил мистер Эббот даже с некоторым сочувствием. – Возможно, все не так страшно и вы просто неправильно поняли мужа…
– Неправильно?! – Я потерла висок, пытаясь немного успокоиться. – Мистер Эббот, вы считаете меня слабоумной? Я собственными ушами слышала, как муж рассуждал, что нужно сделать поправку на примесь в моих жилах эльфийской крови. Поэтому, мол, нож для жертвы должен быть особенным.
В горле встал ком. Хотелось, как в детстве, разреветься от обиды.
Я ведь тоже не поверила. Тем вечером я должна была ужинать в гостях, но вернулась с полдороги из-за сломанного каблука. Приехала домой и нечаянно подслушала разговор мужа со свекром.
– Леди Эмма… – Законник обратился ко мне по имени, нутром почуяв, что за еще одно «леди Блэкмор» я попросту швырну в него стакан. И плевать на воспитание! Раз уж жить мне осталось не дольше двух недель – до ближайшего полнолуния – могу себе позволить некоторую эксцентричность. – Я понимаю ваши чувства, но вы ведь добровольно вступили в магический брак?
Я вынужденно кивнула. Ричард уверял, что это единственная возможность, чтобы меня приняла его семья. Ведь какая-то Эмма Гриффин из семьи мелкого сквайра не пара лорду Блэкмору. За мной и приданое-то давали смехотворное. Но что значат происхождение, деньги и условности, когда речь идет о настоящей любви?
Поспешно оставив стакан, я прижала ладони к горящим щекам. Боги, какой же я была дурой!
– Ну вот. – Законник сокрушенно вздохнул. – Значит, ваше согласие на обряд жертвоприношения не потребуется. Конечно, официально такие вещи не, кхм, одобряются. Но, учитывая положение вашего мужа…
Он не договорил. Впрочем, и так все ясно.
– А если… – Я сглотнула и выложила последний козырь: – Я могу обратиться к королеве. Она ведь женщина, она должна меня понять!
Мистер Эббот покачал головой:
– Боюсь, ее величество не пойдет вам навстречу. Королева Александра – строгая поборница морали, она вряд ли одобрит ваше желание расторгнуть брак. Леди Эмма, смотрите на вещи реально. У вас нет никаких доказательств.
– Я же сама слышала!
– Свидетелей нет, – отрезал он безжалостно. – Даже если бы были… Простите за банальность, но вы принадлежите лорду Блэкмору душой и телом.
– И останусь в полной его власти, пока ребенок не появится на свет, – закончила я, прикрыв глаза.
Смотреть на законника было невыносимо, и опять начало тошнить. Тугой корсет сдавливал ребра, воздуха не хватало.
– Боюсь, вам придется вернуться к мужу.
– Чтобы неделю спустя умереть от гриппа? Благодарю покорно! Неужели нет совсем никаких вариантов?
Законник снова вздохнул и задумчиво побарабанил пальцами по столу.
– Выход есть, но…
– Говорите же! – потребовала я, стиснув пальцы.
– Вы можете потянуть время и пока не возвращаться к мужу. – Мистер Эббот пригладил седой венчик волос на яйцеобразной голове. – Если кто-то другой признает себя возможным отцом вашего ребенка. До родов установить отцовство не представляется возможным, так что… Во всяком случае, вы получите отсрочку.
Я захлопала глазами и повторила слабым голосом:
– Другой?
Мистер Эббот закивал. Блестящая плешь, казалось, пускала солнечные зайчики.
– Причем непременно – сильный темный маг, поскольку дитя наверняка унаследует способности отца, а это можно определить уже в утробе. В вашем случае потребуется кто-то из семей Блэков.
Я поднялась на ноги, хотя стояла на них нетвердо. Мутило все сильнее.
– Темный маг. Признает себя отцом, – повторила я словно в забытьи.
И покачнулась. Сквозь колышущийся туман вокруг донеслись грохот и встревоженный оклик: «Леди Блэкмор!» – но у меня не было сил возмутиться…
В себя я пришла от мерзкого запаха.
– Уберите… это, – попросила я, пытаясь отвернуться от источника вони.
Леди не должна грубо выражаться, а так хотелось!
Я лежала на диванчике в приемной. Юбка на коротковатом сиденье не поместилась и красовалась на спинке дивана на манер павлиньего хвоста. Из раскрытого окна доносился городской шум и отчетливо пахло жареными пирожками. К горлу вновь подступила тошнота.
