– Как это нет? – вяло удивилась я, отсчитывая капли табачного экстракта. Из-за грубых перчаток получалось у меня неловко, и я боялась нечаянно налить больше положенного. Так ведь и нежные лепестки можно сжечь! – Уверяю тебя, он вполне материален. У меня еще синяки не сошли.
Я поморщилась, взглянув на свои руки с закатанными для работы рукавами. На сгибе локтя виднелись только-только начавшие желтеть отметины.
– Да послушай же! – Призрак, едва видимый в дневном свете, завис прямо перед моим лицом и настойчиво мешал работать. – Я тебе говорю, в городе нет и никогда не было полицейского с такой фамилией!
Я опешила. Выходит, он самозванец? Мошенник? Впрочем, какая разница? «Инспектор» пришел мне на выручку и умыкнул из-под носа Ричарда. Это все, что мне нужно о нем знать.
– Барт, не занимайся ерундой, – попросила я, украдкой вытерев рукавом вспотевший лоб. День выдался уже по-летнему жаркий, и я совсем упарилась в своем темном саржевом платье. Срочно надо купить что-нибудь полегче. – Мне нет дела до инспектора Лэйна.
Призрак насупился. Как же, его сенсацию не оценили!
– Фердинанд не объявился? – спросил он не иначе как из вредности.
– Ты же знаешь, что нет.
Ни старший, ни младший лорды Блэкберри с той ночи не давали о себе знать, к моей тайной досаде.
Призрак еще немного покрутился вокруг и с громким демонстративным шипением испарился. Я наконец вернулась к мыльной воде и табачному экстракту, но закончить отсчитывать капли снова не успела.
– Здравствуй, Эмма.
Голос Ричарда – так близко! – заставил меня вскрикнуть и выронить пузырек.
Стекло брызнуло осколками, веером разлетелись темные капли, тяжело и душно запахло табаком. Я схватилась за шею, не в силах вымолвить ни слова. Воздух словно застрял в горле. Не вздохнуть!
Ричард, одетый, как всегда, с иголочки, в оранжерее смотрелся нелепо, словно рояль в лесу. Выглаженный костюм оттенка топленого молока, бриллиант в булавке для галстука, шелковый цилиндр… И неудовольствие на холеном лице при виде окропивших его туфли капель.
Муж не спеша вынул из кармана платок – белоснежный, с монограммой – и устранил непорядок. Небрежно швырнул испачканную ткань на стол и пробормотал:
– Мерзость какая.
Если он намеревался поставить меня этим на место, то просчитался. Напротив, это помогло мне очнуться. Я со свистом втянула в себя воздух. Внутри противно дрожало, тоненький голосок пищал: «Все пропало!»
Выгадывая несколько секунд, я неторопливо, палец за пальцем, стащила рабочие перчатки и сказала с напускной решимостью:
– Если тебе здесь не по вкусу, Ричард, можешь уйти. Не припомню, чтобы тебя сюда приглашали.
Не убьет же он меня прямо тут! Полнолуние уже прошло, жертву приносить слишком поздно. И не похож был Ричард на сумасшедшего, готового принести в жертву жену и ребенка. Он казался холодным, невозмутимым и отстраненным, каким, по слухам, был почти со всеми. Но не со мной… Раньше.
Теперь же я смотрела на него и не понимала. Как, как я могла любить этого надменного чурбана?!
– Я уйду, – согласился Ричард тяжеловесным, как чугун, тоном. – Вместе с тобой.
Колени резко ослабли. Чтобы не упасть, пришлось ухватиться за угол стола. От страха в голове было темно и пусто.
Не может же он силком уволочь меня домой! Или может? Или попросту заставит меня двигать ногами, как марионетку?
Ричард весь подобрался, словно пес перед броском на загнанную лисицу. Моя слабость была для него как запах крови для хищника. Вон как раздуваются крылья носа и ошалело блестят глаза!
– Никуда я с тобой не пойду! – выдохнула я отчаянно, цепляясь за последние крупицы самообладания. – Ты не можешь меня заставить.
И понимала: может. Даже если для всех будет очевидно, что он тащит меня силой, что с того? Имеет законное право.
– Ошибаешься, – процедил он, глядя на меня с каким-то странным выражением. – Еще как могу. Но не стану. Все-таки родители оказались правы. Наш брак был ошибкой, и твое поведение в последнее время – лучшее тому подтверждение. Ты не моего круга и никогда не сможешь быть настоящей леди Блэкмор.
На последних словах у меня вырвался нервный смешок. Тут Ричард прав – куда мне до настоящей леди! Я – лишь подделка из папье-маше.
Раньше я не понимала, как слова могут ранить. Теперь они шипами вонзались в душу, оставляя кровоточащие раны. Я смотрела на мужа, отмечая и брезгливо поджатые губы – губы, которые совсем недавно меня целовали! – и холодный прищур, и то, как старательно он избегал чего-то здесь касаться. Словно принц в коровнике!
Я заставила себя глубоко вздохнуть и расслабить сведенные судорогой плечи.
– Тогда зачем ты пришел, Ричард?
– Поговорить. И забрать тебя отсюда, разумеется.
Он обвел рукой буйные цветочные заросли.
Я чувствовала себя так, словно под ногами у меня старый гнилой мост, готовый вот-вот обрушиться и сбросить меня в пропасть.
– А если я не хочу? – Голос подвел, и конец фразы прозвучал как-то пискляво и несолидно. Я прочистила горло и продолжила уже тверже: – Ричард, послушай. Если ты согласен на развод, лучше будет начать процесс прямо сейчас. Я готова признаться в… супружеской измене, – выговорить это все же оказалось нелегко, – если нужна причина для суда.
– Нет.
Одно слово разбило все мои надежды, и я задохнулась от обиды и бессилия. Зачем он со мной так?
Ричард похлопывал себя по бедру перчатками и смотрел так, что даже самая наивная дурочка бы поняла: пощады не будет.
– Я согласен на развод, – продолжил он, убедившись, что словесная пощечина возымела действие. – Мне не нужна жена, которая открыто заводит любовников.
На языке крутилось: «А скрытно?!» – но я вовремя его прикусила. Сама ведь знаю, что главное – соблюдать внешние приличия. Отрицать я ничего не стала. Напротив, под его презрительным взглядом выше подняла подбородок. Его заблуждение было мне на руку.
Сама не знаю, что я чувствовала. Облегчение? Недоверие? Радость? Нет, радости в моей мятущейся душе не нашлось, зато страха и сомнений имелось в избытке.
Я улыбнулась, хотя внутри все тряслось, как непропеченный пудинг.
– Тогда в твоих интересах не затягивать развод. Иначе пойдут слухи…
Вот это Ричарда проняло. Он подался вперед и схватил меня за плечи так, что я ахнула. Сжал больно и процедил с яростью:
– Только посмей! Я размажу и тебя, и твоего Блэквуда!
«При чем тут Чарльз?!» – успела подумать я.
Тут он спохватился. Разжал пальцы, отвернулся.
Я оцепенело смотрела на вздувшиеся на его шее вены. Ричард боролся с собой, и это – при его обычной невозмутимости – пугало до дрожи. До сих пор я не задумывалась, как жестоко может поступить муж с неверной женой.
