Меня будто смело к плите. В углу тихо давился смехом Барт.
На сковороде, заботливо прикрытой крышкой и полотенцем, шкварчала яичница с ветчиной и беконом. Желтки уже загустели, по краю белка подсохла корочка. Рядом томилась кастрюлька с молоком. На подносе нашлись два ломтя хлеба, три овсяных печенья, баночка меда и кружка.
Я покосилась на мистера Лэйна, который вгрызся в пирожок и даже зажмурился от наслаждения, набрала еды и понесла к столу.
Ужинали мы в молчании. Гостеприимный хозяин, кажется, наслаждался и ужином, и тишиной в равной мере. Я жевала, стараясь не думать, не вспоминать, не строить планов, и даже не заметила, как из кухни исчез Барт.
Я ела, почти не поднимая глаз от чисто выскобленного деревянного стола. Мистер Лэйн время от времени на меня посматривал, хмыкал и вновь утыкался в газету.
Наконец с едой было покончено.
Я отодвинула тарелку и поблагодарила сдавленно:
– Спасибо, все было очень вкусно!
Тихо зашелестела газета, донесся негромкий смешок.
– На здоровье.
– Я… – Я сглотнула, уж очень неловкой была тема. – Я хотела бы пораньше лечь, если вы не возражаете.
После еды мистер Лэйн пришел в благостное расположение духа, даже мучить меня не стал.
– Второй этаж, третья дверь направо. Приятных снов, котенок!
Он перестал называть меня цветочком, но легче почему-то не стало.
Я натужно улыбнулась.
– Благодарю. Доброй ночи.
Ответом мне был шелест газетных страниц…
Я остановилась у подножия лестницы. Ступеньки – всего-то десятка два – навевали тоску. Я огляделась по сторонам. Темно и тихо. Была не была! Подобрав подол почти до колен, я козочкой поскакала по ступенькам. Дыхание перевела лишь наверху.
Нужная дверь нашлась сразу. Не заперто. Я потянула за ручку, нащупала выключатель (мистер Лэйн явно не беден, раз может позволить себе освещение магическими кристаллами!) и вошла.
Спальня была невелика. Большую ее часть занимала кровать, застеленная трогательным лоскутным одеялом. У единственного окна примостились столик и небольшое потертое кресло, в дальнем углу высился шкаф с зеркалом. В комнате витал запах кожи и дыма. Я даже поежилась, так остро он напомнил мне мистера Лэйна.
Стараясь не смотреть в зеркало, отражавшее какое-то чудовище, я торопливо разделась и юркнула под одеяло. Постель только сменили, от простыней и подушек пахло крахмалом и свежестью.
Я блаженно прикрыла глаза, перевернулась на бок, подсунула под щеку подушку… Чем это воняет?!
На тумбочке пусто. Заглянула под кровать. Ни пылинки. Странно! Я додумалась поднять подушку. Под ней обнаружились грязные носки, один даже дырявый. Фу!
Аккуратно, двумя пальцами, я подняла их и переложила на тумбочку. Вновь закрыла глаза… Воняло еще противнее! Я последовательно опробовала столик, дальний угол и шкаф. Даже окно открыла! Не помогло.
Обострившееся за время беременности обоняние никак не хотело угомониться. Неприятный запах настойчиво лез в нос. Меня начало ощутимо подташнивать, и я наконец сдалась. Вновь влезла в ужасный халат, наскоро завязала пояс и, зажав нос, взяла носки.
Я выглянула в пустынный коридор. Что теперь? Миссис Симмонс словно упокоили, Барт тоже мимо не пролетал. Бросить хозяйскую вещь у дверей не позволяла совесть. Вдруг мистер Лэйн обидится? Как ни крути, он меня уже дважды спас, а я даже переночевать в одной комнате с его носками брезгую.
Не знаю, каким чудом я спустилась вниз, не сломав себе шею. Руки у меня были заняты – одна носками, вторая моим собственным носом, так что оставалось уповать на везение. И оно не подвело, я даже не споткнулась ни разу.
Мистер Лэйн все еще чаевничал на кухне. Точнее, попивал кофе, судя по запаху, щедро приправленный коньяком. С комфортом вытянул ноги к теплой печке и лениво читал газету, почти клюя носом.
– П-простите. – От волнения я вдруг стала запинаться.
– Котенок? – удивился он, подняв голову. – Что такое? Не спится? Может, тебе тоже коньяку?
Он кивнул на хрустальный графин, полный янтарной жидкости.
– Нет-нет, спасибо! – поспешно отказалась я. – Просто заберите свои носки. Они как-то оказались в моей спальне.
Мистер Лэйн хмыкнул, взял у меня носки и небрежно швырнул на стул.
– В моей спальне, – поправил он, глядя на меня смеющимися глазами. – Видимо, Мэри забыла убрать. Ну или решила подшутить.
– В вашей спальне? – мгновенно вскипев, повторила я. Так вот откуда рыцарство, вот почему он меня спас и привел к себе домой! Спасенная девица конечно же должна воспылать благодарностью и… – Я не буду с вами спать!
Меня колотило от обиды и негодования. Конечно, он может применить силу, но пусть только попробует! Я ему глаза выцарапаю, я!..
Мистер Лэйн… расхохотался.
– Ну и мысли у тебя, – проговорил он сквозь смех, качая головой.
– Но… – Я неудержимо краснела и не знала, куда девать глаза, а он потешался!
– Не хочу тебя обидеть, котенок, но ты себя хоть в зеркале видела?
Видела. И это зрелище меня, прямо скажем, не обрадовало. Но зачем же вот так!
Я молча сопела, сжимая кулаки.
– В доме одна кровать, понимаешь? – наконец сжалился мистер Лэйн. – Я тут вообще-то один живу, Мэри не в счет. Иди уже ложись, чудо!
– А как же вы? – с трудом выговорила я.
– Да в кабинете на диване посплю, – пожал плечами он. – Спокойной ночи.
И отсалютовал мне бокалом.
Светлые боги, как же мне было стыдно! Хотелось провалиться сквозь пол. Хотя лучше бы провалился этот насмешник! Ведь до сих пор тихо хихикает.
Я спаслась бегством. Напутствием мне звучал смех мистера Лэйна и громкое:
– Не забудь дверь изнутри подпереть! Ха-ха-ха.
Что бы там себе ни думал мистер Лэйн, указание его я исполнила в точности. Забаррикадировала дверь креслом и лишь потом забралась в постель. Накрылась одеялом с головой и нырнула в сон, как в реку. Ох, долго мне еще будет сниться эта река!..
Поутру меня разбудили крики и топот. Такое чувство, будто по дому носился средних размеров слон, сшибая на своем пути мебель и посуду. Я дернулась, рывком села на кровати, и… первое, на что упал мой затуманенный вздор, была огромная надпись – красным! – на белой стене напротив кровати: «Не убий! Не укради! Не прелюбодействуй!..»
Я дочитала заветы светлых богов до конца и крепко зажмурилась. Может, этот кровавый кошмар мне приснился?
Увы, он не исчез ни когда я открыла глаза, ни когда подошла и потыкала в него пальцем. Краска на ощупь совсем сухая, местами даже потертая, так что списать на проделки миссис Симмонс нельзя. Разве что она давно пытается обратить хозяина в истинную веру… Но на богобоязненную особу экономка не походила даже отдаленно. Тогда это его рук дело? Выходит, я зря боялась надругательства? Или мистер Лэйн, по примеру некоторых святош, позволяет себе грешить, когда боги отвернутся?
