– А ещё он был довольно странным малым, – продолжил Марек, будто не слышал ответа собеседника, – вечно распускал по плечам свои длинные курчавые волосы. Никогда не прикасался к спиртному по причине слабого здоровья. О, а ещё он всегда питал слабость к женщинам. К спригганским женщинам.
Дождь на улице не стихал.
Стейнер, прислушиваясь к беседе, не смог сдержать ухмылку. Тиховетер глубоко вздохнул, плечи его опустились. Несколько секунд он молчал.
– Чёрт побери, – промямлил он, признавая поражение. – И кто же ты, к Хеллю, такой?
– Солдат, который перевёл тебя с Архивова острова, – ответил кузнец с лёгкой улыбкой.
Тиховетер выпрямился и задумчиво нахмурился.
– Марек Вартиаинен? – Тот наконец повернулся к старому знакомому и кивнул. – Явился, чтобы убить меня? – настороженно спросил хозяин дома, и его лицо потемнело, словно туча нашла на солнце.
– По-твоему, я стал бы осторожничать и вежливо стучать в дверь, если бы Император велел тебя прикончить?
– Однако я не столь обаятельный малый, чтобы заглядывать ко мне с дружеским визитом спустя столько лет, – заметил Тиховетер. – Что тебе нужно?
– Ты всё ещё ведёшь двойную игру?
– По нынешним временам почти свернул дело. Иногда бывает, передаю весточки старым друзьям, предпочитающим избегать Святейшего Синода. А имперцы в большинстве своём обходят меня стороной.
– Не так давно на Владибогдане случилось нечто грандиозное, – продолжил Марек. – Нужно выяснить, что об этом известно Империи.
– Информация стоит дорого, – предупредил Тиховетер, поглаживая бороду. – А информация об Империи – и того дороже.
Стейнер сунул руку в карман и нашарил гульден.
– Что вы знаете о судьбе Матриарх-Комиссара Фельгенхауэр?
– Хель, Стейнер! – недовольно пробормотал Марек.
Тиховетер глянул на гульден и тотчас поджал губы.
– Значит, у мальчишки водятся деньжата?
– Он не просто мальчишка, – отрезал кузнец, в его глазах вспыхнула ярость, словно огонь в камине. – За несколько месяцев он сделал больше для свержения Империи, чем ты или я за два десятилетия.
Тиховетер вскинул руки.
– Простите, не хотел обидеть!
– Хотели, – возразил Стейнер, поднимая кувалду. – Но меня больше интересует информация о Фельгенхауэр, нежели обмен колкостями.
– Последнее, что я слышал, – Тиховетер нерешительно кашлянул, – Император отправил за ней Посланника, чтобы доставить ко двору. Они почти добрались до Хлыстбурга, но Матриарх-Комиссар умудрилась сбежать и подалась в отступники.
– Сбежать? – Стейнер так и открыл рот от изумления. – И что потом?
Пожав плечами, Тиховетер отвернулся. Бывший пленник бросил ещё один гульден, и проворный старик ухватил монету прямо в воздухе.
– Поговаривают, – продолжил он, – она собрала компанию наёмников, и они теперь орудуют в Славонской провинции. Это всё, что мне известно.
Марек продемонстрировал ещё два гульдена.
– Нам нужно знать, о чём говорят в Империи, и быстро.
– Возвращайтесь завтра, – велел старый шпион. – Такая работа требует времени. Чтобы получить нужную вам информацию, мне придётся кое с кем связаться.
– Нам нельзя здесь остаться? – вмешалась Кристофин.
Тиховетер холодно рассмеялся, но смех почти сразу сменился болезненным кашлем.
– Можно было просто вежливо ответить, – фыркнула девушка.
– Для всех будет безопаснее, если мы остановимся в таверне, – сказал Марек, и Стейнер первый повернулся, направляясь к лестнице.
– К завтрашнему дню вы получите нужные сведения, – крикнул Тиховетер вдогонку.
Он не удосужился проводить гостей. Дождь за время их пребывания в доме стих, но температура продолжала падать.
– Не понимаю, – удивилась Кристофин. – Чтобы доставить послание из одного города в другой, требуется по меньшей мере недели две – и это на лошади! Каким образом он намеревается получить ответы к завтрашнему дню?
– Вот поэтому-то Зоркие из Академии Воздуха так полезны, – объяснил Марек. – Они владеют особым даром: с помощью ветра отправляют послания за сотни миль. О таких скоростях любому всаднику остаётся только мечтать.
– Госпожа Камалова – одна из них? – поинтересовалась Кристофин.
Марек кивнул.
– Именно поэтому одно место в Тройке всегда занимает выпускник Академии Воздуха.
– Чтобы постоянно оставаться на связи с Империей, – добавил Стейнер.
– А те люди с колдовскими метками, кто слишком болен или доставляет неприятности, служат Империи в качестве Посланников или шпионов.
– Как Тиховетер. – Стейнер обернулся на перекошенный домишко. – Ему можно доверять?
Марек пожал плечами.
– Кто знает. Но на данный момент он лучший из вариантов, так что попытаться стоит.
Стейнер снова оглянулся на негостеприимную лачугу и попытался ощутить надежду, однако страх и неуверенность в завтрашнем дне заглушали всё.
6. Кими
От кузницы, где Кими и Марозволк купили мечи, шум стоял за несколько улиц.
– Дым, – заметила принцесса, кивнув на бледно-голубое небо.
Над городом собирались грозовые тучи, начал накрапывать дождь. Она шла навстречу потоку бегущих людей, очевидно, спешащих оказаться подальше от неприятностей. Свингеттевей превратился в осиный улей, и принцесса нутром чувствовала, что причина заключалась в чём-то ином, нежели обычная драка пьяных моряков. Лица горожан, которые спешили прочь или прижимались к дверным проёмам в поисках убежища, выражали настоящую панику.
– Может, пожар? – предположила Марозволк.
Они обменялись взглядами – ни одна из них не верила в выдвинутую версию. Ямалки ускорили шаг, а затем и вовсе, не сговариваясь, перешли на бег, ориентиром им служил шум впереди. Кими, держа руку на рукояти меча, пробиралась сквозь толпу, сурово глядя на тех, кто стоял на пути. До них доносились яростные возгласы, крики боли, призывы о помощи. И большинство голосов принадлежало детям.
– Послушники… – пробормотала Марозволк.
– Какого чёрта… – всё, что успела произнести Кими.
Бывшая Зоркая свернула за угол и чуть не врезалась в троих солдат, облачённых в чёрные плащи и тяжёлые доспехи. Потрясение имперцев казалось очевидным: как и Кими, они пытались разобраться в хаосе, что творился на улицах Вирага. Впереди ярко полыхала телега, а на мощёной дороге ничком лежали окровавленные дети, некоторые из них уже не шевелились. Госпожа Камалова и Хьелльрунн стояли в центре улицы, стараясь спрятать детей за своими спинами. Пожилая отступница всем видом излучала суровость и неприступность, а Хьелльрунн была от страха бледной, точно простыня, и наблюдала за происходящим широко распахнутыми глазами.
