Пойманный и едва живой солдат всё-таки смог перерезать верёвку на шее, однако Марек успел свистнуть, чтобы предупредить остальных. В мгновение ока в воздух взмыли две стрелы и вонзились в шею и плечо дозорному. Тот повалился на колени. В это время к нему подскочил Стейнер и раз и навсегда заставил замолчать, быстро и тихо взмахнув ножом в сумраке вечера.
Нильс влез по верёвке вслед за ним и застыл в тени у зубцов, прижав к себе арбалет. Эйнар забрался следующим, а затем Марек и ещё несколько разбойников.
Осторожно выглядывая со стены, Стейнер осмотрел внутренний двор – футов триста в длину и пятьдесят в ширину. Многие из солдат в этот момент ужинали в длинном зале, который располагался в приземистом здании из брёвен, с противоположной стороны виднелись конюшни. Стейнер свесился через стену караульной, соскользнул вниз и перекатился по земле. В ногах и коленях после столкновения вспыхнула боль, и с его губ невольно сорвалось проклятие. Низко пригнувшись, он бросился к конюшне, страшась, что в любую секунду кто-то закричит, а затем в грудь вонзится стрела. Однако удача ему улыбнулась, и Стейнер сумел незаметно укрыться позади конюшни. Наконец переведя дыхание, он вытащил кувалду из-за пояса. В воздухе пахло соломой и навозом. Стейнер метнулся к дальней стене, обернувшись через плечо. Двое лучников, стоя по обеим сторонам стены за жаровнями, по-прежнему следили за перевалом, не глядя назад.
Эйнар и Нильс незаметно проскользнули в зал, пока остальные разбойники беззвучно пробирались через двор, как тёмные тени. На мгновение Стейнер вспомнил об Огненных духах на Владибогдане.
– Вот оно, твоё восстание, Кими, – прошептал юноша сквозь стиснутые зубы. – Оно наверняка привлечёт внимание Императора.
Стейнер мчался по ступеням к восточной стене и почти добрался до вершины, когда один из солдат заметил его. Однако останавливаться было поздно, даже зная о явном преимуществе противника, который уже заносил булаву. И тут над плечом юноши в опасной близости что-то просвистело и звонко ударилось о шлем имперца. Арбалет Нильса прекрасно справился с задачей. Стейнер, схватив кувалду обеими руками, нанёс сокрушительный удар в грудь противника, оттеснив его прямо к зубцам стены, заставил перевалиться за край, и тот с глухим стуком рухнул на землю. Взглянув во двор, Стейнер заметил Нильса, который как раз перезаряжал арбалет. Тот усмехнулся, отсалютовал, затем указал на последнего солдата, который находился на восточной стене всего в шестидесяти футах от них. Однако, к их удивлению, тот опустил оружие и снял шлем. Под бронёй оказался парнишка не старше Стейнера, его глаза были широко распахнуты и полны слёз от испуга.
– Не быть проблемой, – произнёс солдат на северном языке с сильным акцентом.
– Нет проблем, – согласился Стейнер на сольском.
Зал уже вовсю полыхал ярким пламенем, а Эйнар с Нильсом забаррикадировали двери тяжёлым ящиком. Из окон валил густой дым, а те имперцы, что пытались выбраться наружу, становились жертвами поджидавших их бандитов. Вокруг царила паника, шли жестокие схватки, мелькали кинжалы. Некоторые из солдат горели заживо, яростно пытаясь проложить себе путь из зала.
Стейнер бросил взгляд на отца, в чьих руках больше не было фонаря. Зал горел, и вопли умирающих стихали один за другим по мере того, как жар и разрушения охватывали помещение. Слёзы выступили на глазах юноши, но он старательно пытался убедить себя, что причиной тому стал едкий дым, а не крики.
– Спускайся, – велел Стейнер молодому солдату. – И брось нож.
Имперец повиновался, устремив взгляд на полыхающий зал и множество трупов во дворе.
– Слава драконьему наезднику! – взревел Нильс, вскинув руки к небесам.
А бывший пленник Владибогдана не мог отвести глаз от горящего здания, где продолжал полыхать огонь. Крыша вскоре обрушилась, и разбойники победно закричали, пока пепел и искры поднимались в ночное небо.
Неожиданно из зала выбежал охваченный пламенем солдат, но, пройдя дюжину футов, рухнул на землю. Вонь от горящей плоти стояла ужасная.
– Неужели нельзя было обойтись без пожара? – с ужасом спросила Кристофин, появляясь из мрака. Её лицо было бледным, а глаза остекленевшими.
– Поджог не входил в план, – тихо признался Стейнер. – Но, полагаю, такая смерть ничем не хуже другой…
Кристофин уставилась на догорающий труп солдата.
– Что же мы наделали?
19. Кими
После визита к хану Кими и Марозволк по его распоряжению связали и заткнули кляпом рот. Они провели в мокром шатре целый кошмарный день, ожидая узреть, насколько жестоким окажется Цен-Байна Джет. На страже стоял парень не старше двадцати лет, и лёгкий пушок вместо усов лишь подчёркивал юность солдата. Он старательно игнорировал своих заключённых, но выглядел при этом так, будто сам в чём-то провинился.
– Ты ведь веришь мне? – спросила Кими, в сотый раз пытаясь развязать узлы.
Стражник пожал плечами.
– Когда принцессу забрали, мне было пятнадцать. Вы можете быть кем угодно. Откуда мне знать? Вероятно, вы просто самозванка, которой нечего терять.
Это было правдой. Ей было нечего терять, кроме своей жизни, которую собирался отобрать собственный брат.
– И я не в силах тебя убедить?
– Меня не нужно убеждать. Любой, у кого есть глаза, увидит, что вы – принцесса. Сама ваша походка – явное тому подтверждение.
– Так почему не освободишь меня?
Стражник отвернулся.
– Ваш брат отравил родного отца. Даже представить не могу, что он сделает со мной, если я посмею ослушаться.
– Вот дерьмо! – прорычала Марозволк. – Ради чего, спрашивается, мы проделали такой путь через весь Винтерквельд?
* * *
После наступления темноты в шатёр Кими и Марозволк пробрался Дарга Бестам в сопровождении нескольких мужчин, чьи лица были скрыты платками.
– Ты, – обратился Чулу-Агах к стражнику, – скажешь его величеству, что эта женщина – ведьма, и она применила к тебе колдовские чары. – Он указал на Марозволк.
Юный солдат вскинул на наместника неуверенный взгляд.
– Вы о чём? Какие чары?
– Я забираю принцессу и её подругу, – заявил Чулу-Агах.
Стражник открыл было рот, чтобы возразить, но, быстро и виновато посмотрев на Кими, решил покинуть шатёр.
– Если кто-нибудь начнёт задавать вопросы, скажете, что вы – мои заключённые, – приказал наместник, поднимая принцессу на ноги. – У нас мало времени.
По Бестаму они двигались в глубокой тишине предутренних часов, когда все костры превратились в тлеющие угли, а люди племени давно спали и грезили об упитанных стадах и благоприятной погоде. Кими следовала за Чулу-Агахом, пока не услышала плеск речной воды. Их ждала плоскодонная лодка, еле различимая в свете полумесяца. Марозволк, чей рот по-прежнему был заткнут кляпом, шла позади с бесстрастным выражением лица.
