Спригганы переглянулись.
Когда волнение от сражения улеглось, Тайга вернулась к вопросу.
– Родной брат?
– Да! Он сделал вид, что не узнал меня, – ответила Кими со слезами в глазах. – Но я-то заметила, что узнал! Когда он отвернулся, я поняла, что больше никогда уже не буду ямалской принцессой.
– Что теперь будем делать? – спросил Тиф.
– Отправимся в Шанисронд и найдём госпожу Камалову и Хьелльрунн, – предложила Марозволк.
– Нет, – возразила Кими. – Я отправлюсь на север. Не стоит рассчитывать, что Стейнер в одиночку сумеет быстро организовать восстание. Потому я поеду в Хлыстбург и уничтожу Императора, пока он не успел навредить народу Ямала.
– Вы опоздали, – отрезала Марозволк. – Цен, кажется, прекрасно справляется.
– Брат не в силах уничтожить целый народ. В отличие от Императора.
– И речи быть не может! Я не вернусь в Хлыстбург! – воскликнула бывшая Зоркая, и за её гневом отчётливо был виден неподдельный страх.
– Я не настаиваю. Это мой долг, Марозволк, и я это сделаю, пусть и не знаю как.
– Что-нибудь придумаем, – пообещал Тиф.
– Я брата не оставлю, – добавила Тайга.
Марозволк по очереди посмотрела на каждого из них и только покачала головой.
– Все мы умрём задолго до того, как пересечём эту адскую страну, – пробормотала она, зашагав вперёд и держась на расстоянии от друзей.
20. Хьелльрунн
После нападения работорговцев верховная жрица настояла, чтобы Хьелльрунн и Максим на рассвете встретили её возле лестницы храма. Рано утром Сандра прочла короткий отрывок из потрёпанной чёрной книжицы, где растолковывались ключевые постулаты веры Фрейны.
– Подобно тому, как Фрёйа готовит нас к жизни и питает силой, Фрейна готовит нас к смерти. Фрёйа дарует нам вёсны, лето и новую жизнь, а Фрейна возвещает пришествие осени, зимы и смерти.
Максим заёрзал на ступеньке, и Хьелльрунн тотчас обняла мальчика за плечи.
– Это всегда так… – она изо всех сил пыталась подобрать слова.
– Как? – терпеливо и без улыбки спросила Сандра.
– Всегда только о смерти?
Максим вздохнул, как будто обрадовался, что девушка задала вопрос, который сам он не мог сформулировать.
– Это катехизис
[2], – объяснила Сандра, усаживаясь на ступени. – Жрица читает первую часть предложения, а прихожане добавляют окончание. – Она налила чай из чайника, который был таким же чёрным, как маленькая книга. – Уже много лет не было собраний, чтобы почтить Фрейну.
Хьелльрунн уловила нотку печали в словах жрицы.
– Спригганы, особенно те, кто почитает Фрейну, знают, что умрут, поэтому используют знания как цель…
– Звучит удручающе, – пробормотал Максим, угрюмо глядя в чашку.
– Они пытаются разобраться в вероятных последствиях. Они стараются жить и остаются благодарными за то, что имеют в настоящем, а не сожалеют о событиях, которые нельзя изменить.
– Соглашусь с Максимом, – поддержала Хьелльрунн. – Звучит безрадостно.
– Нет, это лишь иной способ мышления. – Сандра накрыла руку ученицы ладонью. – Именно это отличие и раздражает Императора. Он делает всё возможное, чтобы не думать о смерти, если, конечно, это не касается гибели других людей.
Поболтав о мелочах, Хьелльрунн и Максим отправились на поиски завтрака, пока Сандра распределяла задания. За две недели жизнь в храме Фрейны превратилась в привычную рутину. Поначалу уроженка Нордвласта ненавидела раннее утро. Однако по прошествии времени она начала ценить те минуты, когда Максим тихо стучался к ней в дверь, и они вместе наслаждались общением с Сандрой. Юный послушник частенько садился рядом, да так близко, что грубо было бы его не обнять. На ступенях храма царил глубокий покой, пока не просыпались остальные дети, а госпожа Камалова не начинала раздавать распоряжения.
– Лучше умереть на ногах, чем на коленях, – прочла Сандра афоризм из чёрной книги. Дело было ранним утром, задолго до полуденного удушающего зноя Шанисронда.
– Не уверен, что и в смерти стоя есть что-то прекрасное, – заметил Максим. – Я бы предпочёл держаться подальше от опасностей.
Он произнёс это с таким серьёзным видом, что вынудил Хьелльрунн засмеяться, и даже Сандра позволила себе слегка улыбнуться.
Лицо верховной жрицы всё чаще стало озаряться улыбкой, а морской воздух и яркие цветы наконец-то вернули румянец её щекам.
– Хорошо, а если опасность сама тебя ищет? – продолжила Сандра.
Максим пожал плечами и глотнул чая.
– Вчера ко мне наведалась госпожа Камалова, – сообщил он.
По тону мальчика у Хьелльрунн сложилось ощущение, что он не сменил, а продолжил тему.
– И что она хотела? – спросила Сандра, обеими руками держа чашку перед лицом. На лице её застыла тревога.
Последние две недели женщины редко общались, за исключением тех случаев, когда это было абсолютно необходимо. Хьелльрунн наблюдала за их танцем: каждая из них старалась уйти от разговоров и заняться другим делом, лишь бы избежать компании другой.
Госпожа Камалова взяла на себя роль командующего: поручала детям готовить пищу, подметать пол, стирать, и к тому же нашла им в городе подработку.
– Старшие послушники служат в городе помощниками и зарабатывают на еду и прочие нужды остальных. – Максим неуверенно перевёл взгляд с Сандры на Хьелль, ощущая, что речь идёт не только о необходимости приносить доход. – Она спросила, когда я тоже смогу взяться за работу.
– Вот как. – Сандра, вздохнув, отпила чай. – Можно подумать, шестнадцати послушников ей мало, могла бы парочку и мне оставить.
– Я сказал, что мне только одиннадцать, и к тому же я пообещал Тифу приглядывать за вами. – Максим поднял глаза на Сандру, надеясь получить подтверждение, что поступил верно.
– Ох уж эти Зоркие. – Сандра вздохнула и неодобрительно прищёлкнула языком. – Однако она права. Нельзя тебе целыми днями служить мне нянькой!
– Я не нянька, – проворчал Максим.
– Вы о чём, Сандра? – удивилась Хьелльрунн.
Конечно, было приятно снова иметь крышу над головой, но девушку не покидали опасения, что жрица вот-вот начнёт настаивать на обучении колдовству.
– У меня есть поручение для вас обоих. – Сандра опустила чашку. – Даже два. Ты не можешь стать послушником, Максим, но мне очень нужна твоя помощь. – Она подала ему знак, и мальчик, поднявшись на ноги, забрал чашку жрицы.
