Михаил Горшенёв и Александр Леонтьев
Александр Леонтьев:
Поскольку «Стрелы» посвящены Михе, я использовал образ сына солнца, скрытого под масками, потому как любимая Михина концертная прическа – иглы – напоминала солнце, каким его рисуют детские художники. Носимые им маски – тоже не секрет для близких людей. Миха был совсем не такой, каким его видели на сцене, на страницах журналов, во время интервью и так далее. Он был достаточно скромным и добрым парнем, который играл то демонического злодея, то дурашливого гоблина. На самом деле он еще с юности был увлечен историей Сида и Нэнси и часто, как само собой разумеющееся, говорил, что долго жить не будет, поэтому, когда ему стало слишком «много лет», он ушел.
«Стрелы» с готовым припевом Леонтьев исполнял Горшку, а тот в ней усмотрел слишком много символизма. Хейтеры, конечно же, вывернут потом все наизнанку и, исходя из своей иезуитской логики, напишут буквально следующее: «Как можно было посвятить Горшку песню, которая его бесила?» Многие даже строили на этом конспирологические теории, что песня памяти Горшка была написана еще до его смерти.
А. Куликов, саундчек, 2016 г.
Александр Леонтьев:
Горшку не нравился символизм, в то же время, как это ни парадоксально, он сам им грешил. Вспомним песни «Защитники» или «Король Вечного Сна». Что здесь вообще обсуждать? Тут надо понимать, что, когда ты в группе основной автор музыки, тебе к этому тяжело допускать кого-нибудь еще.
После похорон Михаила Горшенева Александр Леонтьев уехал в Москву, где какое-то время просто приходил в себя, не занимаясь ничем продуктивным. Без него остальные участники «Короля и Шута» собрались вместе на день рождения Горшка 7 августа. Примерно тогда же директор группы Вячеслав Батогов предложил им идею поминального тура «Прощание».
Яков Цвиркунов:
Идея тура «Прощание» появилась на дне рождения Михи, когда мы собрались с его вдовой и директором Славой Батоговым. За этим столом прозвучала информация от Славы, что часть городов просит сыграть памятные концерты. Мы стали рассуждать, как можно вообще это сделать и что мы можем предложить. Как я понимаю, Слава особенно и не парился над этими мыслями – сыграйте и все, чего сложного-то? Но мы начали задумываться над этим вопросом. Через какое-то время концепция выросла: надо сделать красиво.
«Прощание» – А. Щиголев, 2016 г.
Сомнения, конечно, были. У меня-то поджилки тряслись выходить на этот первый концерт в Белоруссии. А уж что чувствовал Реник в этот момент – я ему не позавидую. Реально его трясло. Приходилось отпаивать коньяком, чтобы он собрался. Это же такая ответственность выйти на место – на МЕСТО Михи на сцену! При этом Реник никогда не пытался занять его место, ни разу в туре не встав по центру сцены. И предназначенный как бы для Михи пустующий микрофон был для нас святым местом. Мы очень благодарны зрителям, что так все прошло. Получилась очень приятная и трогательная точка в истории существования группы.
Александр Леонтьев:
Звонит Батогов и говорит: надо играть прощальные концерты. Я давно не мальчик и прекрасно понимаю, что петь придется мне. Батогову я ответил: «Ок, давай я в столице отыграю, но ехать в тур не подпишусь». Уже тогда была идея договориться с вокалистами разных групп, чтобы они исполняли песни Мишки. С Князем Батогов предварительно переговорил, и выяснилось, что на весь тур тот не может. Я Славу предупредил, что одному мне будет тяжело. А в тур я ехать не хотел еще и потому, что уже на тот момент прекрасно понимал, сколько мне за это придется огрести дерьма. Если я буду петь, то весь срач в интернете будет направлен лично против меня, поэтому лучше решить эту проблему, как-то объединившись.
Но, насколько я помню, основным аргументом были деньги. Слава просто сказал, что, во‐первых, какая кому на хрен разница. Во-вторых, у нас есть шанс Мишкиной дочери на много лет вперед обеспечить какое-то нормальное будущее. Мы сыграли 48 концертов. Было тяжело. Но это нужно было сделать, и важно было чем-то заниматься, чтобы хоть как-то продлить «Короля и Шута» на сцене. Сложно, когда тебя так резко вырывают из того, к чему ты привык. Так что не стоит нас винить за то, что мы продолжали музыкальную деятельность. Это как еще раз посмотреть чудесный сон. И потом всю дорогу нас не покидало ощущение, что Мишка с нами. Да, все это иллюзия, но это было. Были неподдельные эмоции, рыдающие и смеющиеся люди на концертах. Это были шикарные проводы. Негатив – да и бог с ним. Правда, на тот момент, всем, кто приходил на концерты, все нравилось.
Александр Щиголев:
Эмоционально весь тур «Прощание» – череда ядерных взрывов. Психологически колбасило на сцене – мама не горюй. Иногда ты видел зрителей достаточно близко, и их эмоции отпечатывались на тебе. Люди совершенно разных возрастов: старые панки, молодые люди, которые плакали, поднимали плакаты со словами благодарности, с фотографиями. Временами присутствие Михи на сцене ощущалось почти физически. Почти все концерты я играл с комом в горле. Иногда да, сдержаться было невозможно, расклеивался…
Это такой опыт, который бывает только один раз жизни.
Павел Сажинов:
Самое первое яркое впечатление от тура «Прощание» у меня было, когда мы вышли на сцену и в песне «На краю» зазвучал Мишкин голос. Несмотря на то, что технически я это все готовил и прописывал, на концерте это воспринималось совершенно по-другому. Зал усиливал эту эмоцию. На глазах реально выступали слезы.
«Прощание» – Мария Нефёдова (скрипачка гр. «Король и Шут»), 2013 г.
Александр Куликов:
Страха перед сценой в туре у меня не было. Для меня это было что-то неизведанное, поскольку я никогда в жизни до этого не ездил в туры. Тем более – такие большие. 48 городов, 48 концертов. Половину я не помню. Многие подумают: понятно, почему. Нет, не поэтому… Столько информации, столько эмоций, смен городов, общения с людьми, что у меня винчестер начал подтормаживать. Уже потом, когда в 2014-м мы отправились на гастроли уже с «Северным Флотом», я начал составлять пазлы: ага, в этом городе были, здесь такое-то событие припоминаю. Помню, мы уехали в конце сентября, а вернулись 27 декабря. Даже этих нескольких дней до Нового года не хватило для того, чтобы как-то восстановиться морально. Я сидел за столом, рядом зажигали бенгальский огонь, дети веселятся, а я сижу, тупо выпиваю водки и ухожу спать.
