Но оно изменялось, свивалось новыми линиями. И вот перед Котей предстал статный молодец, ее ровесник. На голове его золотились густые волны кудрей, тонкие губы изгибались в лукавой улыбке, отчего-то уже знакомой. Четко вылепленный нос с приподнятыми узкими крыльями тоже неведомо напоминал звериный образ. Ясные зеленые глаза смотрели ласково и задумчиво, уже совсем человеческие, но одновременно они светились в темноте и выдавали, что Вен Аур происходит не из людского племени.
Котя с испугом вспомнила желтые глаза главаря Вхаро. «Да ведь он тоже из Хаоса был!» — поняла она, и тут же воскресли в памяти звуки ожесточенной борьбы двух зверей. Отчего-то до сего времени она не верила, что создания Хаоса умеют обращаться в людей, а Вен Аура воспринимала скорее как доброго лесного проводника. Но когда он предстал в облике широкоплечего стройного парня в красном кафтане и сафьяновых сапогах, Котя ахнула.
— Так вот ты какое, создание из-за Барьера… из Хаоса!
«Да ведь это он пошел от ворот тогда! Накануне! Он ходил возле терема в человеческом обличии!» — вспоминал она день перед этой дурной свадьбой.
— Да, но я в твоем мире, — улыбался Вен Аур, уперев руки в бока.
Похоже, ему нравилось красоваться перед пораженной девушкой. Ей это не пришлось по душе, потому что она всегда не переносила заносчивых хвастунов.
— Зачем? Зачем ты пришел ко мне? — пробормотала она, безотчетно желая, чтобы Вен Аур вновь обратился в мягкого теплого зверя. — Зачем появился в моей жизни…
— Я слышал зов, — пожал плечами Вен Аур. — Кто-то зовет меня в твоем мире. И чем я ближе к тебе, тем отчетливее это слышу. — Пойдем, надо уходить от деревни. Наемники из Аларгата могут следить за нами в лесу.
Он схватил Котю за руку. Тогда она вспомнила, что через дворы он вел ее тоже в человечьем облике. Пришлось вновь бежать, хотя в груди пекло и кололо. Вен Аур уводил от деревни через чащу и бурелом, но, кажется, на этот раз он разведал некий путь.
— Все… Не могу дальше бежать… Нет… — выдохнула Котя, когда перед глазами заплясали разноцветные точки. — Почему ты в человечьем облике?
— Здесь легко наткнуться на людей. Не хочу показывать свою силу и природу, — коротко отозвался Вен Аур, напряженно прислушиваясь.
При этом скругленные человеческие уши у него по-звериному шевелились и отчасти заострялись. То здесь, то там проявлялась его истинная сущность: когда он нервничал, из подушечек пальцев показывались рысьи когти, а зеленые глаза хищно загорались.
— Погони пока нет, — успокоился он, вновь совершенно сливаясь с человеческим обликом. — Пока отдохнем.
— Ты не мог украсть лошадей? — выдохнула Котя, хватая чистый снег.
В груди горел пожар, она боялась повторно заболеть, впрочем, уже ни за что не вернулась бы к недобрым людям. К тому же терем спалили, возможно, возвращаться стало некуда. И стоило остановиться, вновь навалились мучительные размышления о том, как дальше жить.
— Не мог. Пытался, но они от меня отшатываются и кричат, боятся, точно волка. Я все-таки хищник для них, — виновато отозвался Вен Аур.
— Хаоса порождение, — задыхаясь, отозвалась Котя.
Она все еще хотела, чтобы вновь перед ней предстал чудесный зверь, потому что в присутствии доброго молодца к щекам невольно приливал румянец, да еще она корила себя за неосторожность: она-то доверилась ему, точно животному-проводнику, но пребывание рядом с мужчиной делалось несколько смущающим.
— Какой облик для тебя первичен? — спросила она, измученно усаживаясь на поваленный дуб, стряхивая с него снег. — Кто ты? Зверь? Человек?
— Ни тот, ни другой, — ответил Вен Аур, не прекращая улыбаться и, похоже, слегка насмехаясь. — Все сразу. Но превратиться полностью в человека мне удалось впервые. Знаешь, мне даже понравился этот облик. Да и не видел я иного способа вызволить тебя из терема, недели две разведывал вокруг, нашел брешь в частоколе. Хотел ворваться в окно спальни, когда тебя туда повели, но тут начался пожар.
— Ты спас меня. Спасибо. Спасибо, — выдохнула Котя, кутаясь в тулуп.
Вен Аур сел рядом и попытался обнять ее, как раньше, согревая. Они ведь провели рядом целую ночь, даже две ночи, но теперь Котя невольно вывернулась. К тому же слишком свежи оставались воспоминания о мерзких прикосновениях Игора, она даже проверила щеки и края губ — нет, не осталось там язв.
Но Вен Аур наивно заглядывал в глаза, искренне не понимая произошедшей перемены, а от него исходило по-прежнему звериное горячее тепло, точно он не сбрасывал мягкую шерсть. Котя с минуту подумала и устало привалилась к его плечу, радуясь, что не в одиночестве переживает все эти потрясения.
— И все-таки, что за зов? — спросила она немного погодя.
— Зов судьбы. Каждый из нас, едва вступив в пору юности, ищет свою пару, свою настоящую любовь, с которой доживет до самой смерти, — объяснил Вен Аур.
— Любви нет. Есть долг и торговля, — с холодной отстраненностью ответила Котя.
За прошедший в тереме месяц она будто постарела, обросла непроницаемой чешуей. А в день свадьбы и того хуже — едва себя не потеряла от негодования. В людей-то она давно не верила.
— Кто же ожесточил тебя так? — вздохнул Вен Аур, и улыбка исчезла с его лица.
— Жизнь.
— А ты поверь, что любовь есть. — Он погладил по голове, но тут же отрезал вкрадчиво: — Хотя… мне ты тоже не очень нравишься. Ты просто человек.
— Не нравлюсь? — фыркнула Котя, бойко вскочив на ноги, точно позабыв об усталости. — Ну, и хорошо. Ну, и хватит этого с нас.
Она не понимала, из-за чего вдруг сердится, ведь никогда не считала себя самолюбивой. Никогда не просила, чтобы кто-то называл ее красивой, но отчего-то слова Вен Аура задели ее. Он же словно запрещал себе что-то и тоже не глядел на Котю лишний раз.
— Ты намерена возвратиться? — спросил он.
— Нет. Только не в этот дом!
— Да я не про терем. Как же твоя деревня? Они ведь обещали разорить ее, если ты вернешься? Игор не погиб в огне, надо было мне убить его.
Он невыносимо спокойно рассуждал о необходимости отнять чью-то жизнь, не как матерый воин, а как зверь, которому не ведомы человечьи запреты.
— Не надо! Вен, не все так решается, — отозвалась Котя, хотя отчасти желала смерти лиходею. — Да, обещали. Но я не пойду в свою деревню пока что. Да и не знаю я, в какой она стороне… потом, может быть, вернусь. Надеюсь, люди Игора посчитают меня мертвой. В спальне все завалено горелыми балками. Вряд ли кто-то разберет.
Вот и совершился ее выбор, слова сорвались с губ быстрее, чем оформились в мысли. Но она больше не сомневалась в одном: родная деревня для нее закрыта. Если бы она вернулась вот так — не невеста, не жена — то ее бы, возможно, и вовсе на порог не пустили, убоявшись гнева духов. А если бы еще Игор надумал искать ее там — и вовсе опасно.
