— Проклятье Хаосу… — стенал он, прерывисто дыша. — Я уже не могу держать даже свою истинную форму. Проклятье Хаосу! Будь проклято все! Вен! Ты слышишь? Слышишь, древесный волчонок, хочешь стать таким же?!
— Значит, ты тварь из Хаоса без силы Хаоса. Интересно. Я еще гадал, как в прошлый раз тебе удалось достать меня, — чеканя каждое слово, недобро отозвался Вен Аур.
Он стоял со спокойным и даже надменным лицом. Хладнокровным и каким-то чужим. Котя поняла: он готовится прикончить поверженного противника. Нет, она не хотела, чтобы ее добрый Вен Аур превращался в палача. В поединке духи — или Хаос — не решили все смертью лиходея. В таких случаях полагалось отпускать проигравшего. Но опасного врага проще, конечно, убить.
— Он же ранен, истечет кровью, — прошептала невольно Котя.
Еще мгновение назад она желала смерти вероломному разбойнику. Но теперь он корчился на снегу, в целом, жалкий и сломленный. Он потерял свою силу Хаоса и даже в истинной форме оказался слабее Вен Аура в человеческом обличии.
— И что нам с ним делать? Дай мне его добить! — встрепенулся недовольно Вен Аур.
— Нет! Не надо, — твердо отозвалась Котя.
Она представляла смерть главаря в сражении, но вот так добивать пленника ей показалось отвратительным. Духи не велели.
Перечить ей пораженный Вен Аур не решился. А она стянула с Вхаро кожаный пояс и, как умела, сдавила его ногу. Кровь еще сочилась, но уже не так сильно. Вхаро поразился не меньше Вен Аура. Видно, другие законы в Хаосе. Не принято помогать врагам. Впрочем, Котя от себя сама не ожидала. Она старалась не думать, как поступила бы, окажись в такой же ситуации Игор. Но он напал, пытался убить, так что получил воздаяние сразу же.
— Ты еще рану мне перевязать решила? Не трудись, девка, я все равно околею в лесу, — недовольно мотал головой Вхаро, исступленно хватая зубами снег. — Был бы созданием Хаоса настоящим… Проклятье…
Котя терялась в догадках. Хотя больше ее заботили раны Вен Аура, она тут же осмотрела его плечо, но вскоре не без гордости убедилась, что отважный спутник отделялся легкими царапинами. Не как в первую встречу. Теперь он вернул Вхаро должок.
Главарь все еще истекал кровью. Котя неумело придавила куски его разорванной рубашки к ранам. Вхаро же вертелся, пару раз попытался вскинуться, но Вен Аур прижал его коленом, приставив нож к горлу. В тот миг ее добрый спутник не ведал пощады, но больше в нем не читался портрет палача. Этого вполне хватало по отношению к их общему врагу.
— Ха, Котя, а это умно! Он здесь как живая приманка останется, — ухмыльнулся Вен Аур, довольно скрещивая руки и кивая Вхаро: — Ничего, не околеешь, не успеешь, ты сейчас выбросил ауру Хаоса. По ней тебя найдет Моль, отвлечет от нашего следа.
— Так кто ты, если не создание Хаоса? — спросила Котя.
Главарь тем временем с трудом сел, прислонившись к стволу сосны. Оранжевая смола запуталась в косматых черных волосах, на лицо посыпались зеленые иголки. Вен Аур тут же связал врага веревкой, которую разбойник с собой же и нес. Котя испытала отвращение, предполагая, что это ее он надеялся связать, как купленную на рынке козочку. Но Вен Аур решил их спор иначе, решительно и смело.
— Я создание Хаоса, — глухо отозвался Вхаро.
Его смуглая кожа побледнела, приобретя землистый оттенок. Он тяжело дышал, покрытый испариной. Вероятно, в живых он остался только благодаря силе Хаоса. Теперь же он проиграл и впал в безразличие к себе. Он не верил, что Генерал Моль пощадит, если найдет. Поражала спокойная смелость перед неизбежностью. Словно он ждал этого.
— Тогда почему человек? — продолжала спрашивать Котя.
— Проклятье… Хочешь услышать эту историю? — сипло рассмеялся Вхаро, но уставился не на Котю, а на ее спутника. — А, знаешь, Аур, она будет поучительной для тебя! Слушай, пока я жив. Может, сам уберешься куда подальше от своей девки человеческой. Видишь, сейчас какая добрая-то…
— Ну, рассказывай, пока жив, — снисходительно позволил Вен Аур, настороженно прислушиваясь к обычным звукам леса. — Смотрю, ты долго прожил в человечьем теле. А я к своему только привыкаю.
Стрекота крыльев не доносилось, значит, их общий злой рок летал где-то далеко. Оставалось некоторое время, чтобы послушать обещанный сказ. Котя смутно чувствовала, что в истории Вхаро кроются некие ответы. Ведь он тоже как-то попал через Барьер в мир людей. Однажды. Для чего-то.
— Ну, слушай… Слушай, — выплюнул Вхаро, а потом глаза его померкли, как во сне, даже голос сделался плавне и спокойнее. — Я тоже услышал зов, мне было пятнадцать. Я почувствовал этот нестерпимый звук, зов. Зов… Если для нас это закон, для людей — пустой звук! — Вновь глаза его загорелись двумя лихорадочными угольями, он зашептал, обращаясь только к Вен Ауру: — Они не такие, Вен, они не такие! Я нашел ее, нашел и принял ради нее это человеческое обличие. Так оно и застыло на мне к двадцати годами, как у нас бывает! Я теперь не могу вернуться в Хаос, я теперь почти человек, слышишь? Просто человек! И ты таким станешь ради своей… синеглазой змеюки. Нельзя верить людям, нельзя!
— Так ты любил? — спросил Вен Аур, хмурясь и переглядываясь с Котей.
— Любил. Или не любил… Слышал зов. И принял это за любовь. У нас как: услышал зов, нашел другой конец связавшей цепи — и все, до смерти. А у людей… — Вхаро запнулся, облизнул потрескавшиеся губы и, низко опустив голову, продолжил: — Прожили два года вместе, вроде и любил, а потом родился у нас ребенок. Сын. Полукровка, но слабый, хворый. И умер почти сразу.
Он оборвал себя. Ни один мускул не дрогнул на лице, но отчего-то эта неживая маска показала больше боли, чем любые гримасы.
— Мне так жаль… — вырвалось у Коти.
— Не нужна мне твоя жалость! — яростно проревел Вхаро. — Поздно! Сгорело все и выгнило! — Но он выдохнул и вновь повествовал монотонно и бесстрастно: — Да, было так. Вот она-то плакала, а я утешить не мог, а мне тоже больно было. Но потом… — И вновь безразличная восковая маска на лице. — Она начала искать утешения в чужих объятьях. Не одних, каждый раз разных. И не понимала, что я зверь, я чую чужой запах на ней, чую прикосновения чужих рук. А мне всегда говорили: «Зов! Зов все сделает, Хаос мудр, Хаос все мудро решает». Но не для людей. Когда зов уносится за Барьер — это явно ошибка, путает людское племя Хаос. Все это злые проделки мироздания.
Вен Аур с каждым словом Вхаро все больше хмурился, его ясные глаза темнели, отливая нехорошим оранжевым. Он кидал встревоженные взгляды на Котю, потом отворачивался, встряхивался, точно отгоняя наваждение.
— Но почему ты стал… таким? — спросил он.
— Я убил ее! — отрезал Вхаро, осклабившись. — Не выдержал, когда застал в сарае с очередным ее… Продажная тварь! Гулящая баба! — От его выкриков с ветки взлетела ворона, но он снова перешел на шепот, на этот раз зловещий. — Да что вспоминать, давняя история. Я возненавидел людей, но уже был заперт в человечьем теле. Я вырезал тогда всю деревню. Всех ее хахалей, а ее успел познать, наверное, последний мальчишка в селении. Как же, шли к ней, а потом мои ворота дегтем мазали. Все, теперь там лишь призраки, труха развалин и мхи — как картина того, что осталось от моей души. Ну, давай, осуди меня за это!
