Котя застыла с открытым ртом: вспомнила старинную историю про оборотня, который жил в деревне под видом человека, а потом однажды обратился в истинную форму да перебил всех. Сколько лет минуло с тех пор, она не ведала. Явно это случилось еще до ее рождения. Кто-то все это выдавал за нравоучительную сказку, кто-то за страшную быль. И вот как все оказалось.
— Так это был не просто сказ?! — воскликнула она с болью. — Целую деревню? Но ведь… Но ты убил женщин и детей! Ты столько судеб оборвал!
— А моя судьба? Что от нее осталось? — прошипел отчаянно Вхаро. — Я потерял и сына, и в тот же день жену. И в людях не нашел ни поддержки, ни сострадания. Котена! Тебя ведь тоже ненавидела вся деревня, неужели не хотелось разрушить ее?
— Я бы сказала, что так рассуждают создания Хаоса. Но я знаю, какой Вен Аур, поэтому не скажу так. Это ты, ты болен своей злобой, — с достоинством ответила Котя, выпрямившись.
— Ну-ну, лечица нашлась.
— Пойдем от него. Иначе я его убью, — отрезал жестоко Вен Аур.
Он ударил по стволу дерева над головой поверженного врага, но калечить того не стал. Посыпались шишки и иголки, отчего пленник недовольно заморгал.
— Что, не хочешь разрушать созданный образ? Слабак с цветами на ушах! Древесный волчонок! — проклинал его Вхаро.
Но Вен Аур с Котей отошли от дерева и, не оборачиваясь, двинулись прочь по дороге.
— Надо уйти подальше, Моль нас не услышит. Для него аура Хаоса — как пятно на карте, — сказал Вен Аур.
— Да, — кивнула ему Котя. Но больше говорить отчего-то не хотелось. И вкус победы оседал на губах пеплом.
Долго еще вослед неслись ругательства, а потом стихли. Измученный Вхаро прислонился затылком к стволу дерева, насколько увидела издалека Котя. Вскоре он негромко запел осипшим голосом:
— Жила любовь далеко в весенней стороне.
Я был всегда желанным. В то время, как во сне…
Котя отвернулась. Отчего-то на глаза наворачивались слезы. Вен Аур тоже замолчал. Они оба не жалели беспощадного Вхаро. Он совершил слишком много зла, даже если пережил утрату и предательство. В конце концов, даже у созданий Хаоса есть выбор, как распорядиться своей судьбой.
Но его история потрясла их, раскрыла правду про зов. Все-таки они не искали неизвестного оборотня. Вен Аур пришел именно к Коте. Вхаро тоже однажды прорвался за Барьер ради своей горемычной жены.
«Они наивнее людей. Они верят, что Хаос все мудро рассудит, — думала со скорбью Котя. — Но люди не ведают о его мудрости. Люди сложны. Или глупы. Это как посмотреть. Значит, я могла бы отвергнуть Вен Аура, закрыться от зова и никуда не идти с ним. Но… Но ведь я иду! И не из-за одного зова Хаоса. Или… Или из-за него?»
Вен Аур молчал, долго и ожесточенно. Никто бы не подсказал, какие мысли мучили его. Говорить не хотелось, сердца обоих странников терзало смятение. Вхаро остался на верную погибель, но несколькими меткими словами словно бы вернул себе победу. Котя верила Вен Ауру, надеясь, что это взаимно. Она бы никогда не посмела поступить, как жена Вхаро. И все же…
«Что такое зов? Как у животных слепая воля, или как у людей зов сердца?» — подумала Котя, и эта мысль засела в сердце острым шипом.
Предвестники новой жизни
Они шли в неизвестность, двое потерянных детей разных миров. Но все-таки вместе, отдавшие себя на милость заснеженного пути. Лес тянулся долго, несколько нескончаемых дней. Дорога слишком утомила, Коте хотелось погреться у печки, снять сапоги. Она устала от вкуса жареного мяса без специй, даже если попадались вполне сочные кролики. Ей хотелось хлеба и масляной каши. Она вспоминала, как доила корову и несла в избу теплое парное молоко, как взбивали сметану и сквашивали творог. Она тосковала по матери, временами корила себя, что дома-то ее почитают за мертвую. Но вперед уверенно вела общая с Вен Ауром цель.
В деревне его бы не приняли, а уходить от него Котя не желала. Пусть и боялась неосторожно брошенных слов Вхаро. Идти вместе, болтать о пустяках, преодолевать трудности — все это не пугало и приносило радость. У Коти впервые появился настоящий верный друг. Она отвечала взаимностью, подбадривала его и рассказывала о людском племени. Но как только речь заходила о любви… Даже не о ней, потому что напрямую Вен Аур не решался заговорить. Как только неосторожно встречались их взгляды или же нежно тянулись друг к другу руки, Котя терялась. Неужели все это направлял только первобытный животный зов? Не верилось. И все же сердце глодали сомнения.
«Ничего, в городе ждет много других забот», — подумала Котя. И чем реже она возвращалась к мучительной теме, тем легче становилось на душе.
Генерал Моль не появлялся, не ранил слух стрекот крыльев. Зато песня, что звала почти всю жизнь, постоянно теплилась в груди щемящей радостью, неразумной, непереводимой. И не существовало слов, чтобы выразить это безымянное чувство предназначенности друг другу. Котя даже благодарила Вхаро за то, что проклятый разбойник отвратил Вен Аура от идеи искать еще кого-то. Улеглась смешная ревность. Но росло беспокойство о насущных мелочах.
— Как думаешь, здесь тоже слышали об оборотне? — вопрошал спутник.
— Не знаю, — отвечала ему Котя.
Приближение к человеческому жилью возвестили отдаленные женские голоса. Они доносились сквозь лес мелодичным эхом, перелетая меж оттаивавших стволов. Хотелось побыстрее найти пристанище. Котя надеялась, что их не прогонят. Пение притягивало радостной безобидностью, оно манило знакомыми переливами. Даже усталые окоченевшие ноги повиновались теперь лучше.
Вскоре из-за поворота показалась деревня. Крупная, с добротными избами, на крышах которых торчали печные трубы, она зазывала и манила. Даже собаки не залились слаженным лаем в присутствии Вен Аура. Ему все лучше удавалось сохранять облик человека.
Какой-то мужик въезжал в деревню на розвальнях с хворостом и охотничьей добычей, так его низенькая лошаденка даже ухом не повела. Котя усмотрела в этом добрый знак: в ее спутнике даже животные больше не чувствовали хищника из Хаоса.
— Ой, Котя, мы попали в деревню сумасшедших! — подивился Вен Аур, издали рассматривая селение.
Уже не раз отвергнутые странники остановились нерешительно у околицы.
— Да нет, что ты! — от души рассмеялась Котя, прикрывая рот рукавицей.
— Будет человек в своем уме с крыши орать?
На большинстве крыш и правда стояли по две-три женщины, простиравших руки к небу. Это их пение и разносилось далеко по лесу. Вен Аур непонимающе хлопал глазами.
— Да это они весну закликают. Веснянки поют! Ты послушай слова. Мы с матушкой и женами отчима так же делали, — объяснила Котя, довольная тем, что знает об этом больше спутника.
Он-то весь мир посмотрел, пока до нее добирался.
— А зачем на крыше?
— Чтобы лучше слышала.
