— Весна, что ли? Так она не живая, и ушей у нее нет, — обиженно буркнул Вен Аур и, подбоченившись, продолжил: — Ерунда все это. Весна приходит, потому что Барьер где-то нагревается, а где-то остывает. И так посменно. Если будет всегда лето в одном месте, магия прожжет его, как полотно, вот и перемещается она. Сдается мне, разрывы Барьера случились как раз из-за перегревов, хотя все про когти Змея твердят.
— Ой, много-то ты знаешь. И сам-то в это веришь? — отмахнулась привычно Котя.
— Конечно, верю. Мы больше вас о Барьере знаем. И о том, что было до Хаоса. Самые старые из нас ведают немало. Они, говорят, еще видели сам Хаос, видели, как он перемешивал много миров.
— Пусть ведают, а нам весну покликать тоже надо. Хоть какая радость. Если все знать да объяснять, никаких праздников не останется.
От собственных слов душу запорошила нежданная тоска. Она оседала снежными хлопьями воспоминаний и сожалений: возможно, уже никогда и ни с кем не приведется кликать весну или отмечать день равноденствия. Хотя на шумные гуляния деревни никогда не звали. Прыгать через костер не велели, в хоровод молодежь не приглашала. А если и случались весенние гадания или зимние, на смену года, так Котя совершала их одна или в компании матери. Хотя родная и не любила заглядывать в будущее, говорила, что это дело духов.
Котя же разные способы выведала и ведь верно себе все предсказала. Вечно у нее выходил то невиданный зверь, то выпадала дальняя дорога — где воск капнет, где колья в заборе закончатся на слове «чужеземец», где зернышки россыпью лягут. Так и случилось долгое странствие. Возможно, скоро их изматывающий путь обещал закончиться. По всем признакам приближались они к стольному граду.
— Люди добрые, пустите странников на ночлег? — спросила Котя у того же мужика, который вез хворост.
Он нахмурил кустистые брови, засомневался, но кивнул и повел к старейшине. Котя снова представила себя и Вен Аура погорельцами из Омутов. Она надеялась, что в этих краях никто не слышал о далекой деревне и не помнил, когда там случались пожары. Да и про сожженный терем Игора с третьей женой, как Котя надеялась, тоже не донесла молва.
— Странники, говорите. Люди ли вы? А то вон слух про оборотня идет, — привередливо рассматривал их старейшина, но все-таки пригласил к себе в избу.
По стенам тянулись длинные лавки, от печи исходило дурманящее тепло. Жилище напоминало добротный дом отчима. Странников приветствовала жена старейшины, двое ее сыновей с женами и маленькими детьми. Да еще друид, который помахал над ними зажженным ароматным веником. Котя испугалась, что чудодейственные колдовские травы выдадут Вена, заставят его выпустить когти или обрасти шерстью. Но он только звонко два раза чихнул от дыма, встряхнулся и радушно улыбнулся. Котя успокоилась. Если и существовал настоящий способ раскрыть вторую сущность, то седобородый служитель духов его не ведал.
— Вроде не оборотень, — заключил он. И вскоре попрощался, выходя из избы.
— И не враг вам, — кивнул серьезно Вен Аур.
Еще перед входом в избу он показал нож и отдал его хозяину в знак мирных намерений.
— Да, боимся мы теперь оборотня, — посетовала жена старейшины, расставляя на столе еду.
— Какого такого оборотня? — хлопала широко раскрытыми глазами Котя.
Во всех деревнях, куда их пускали, сложнее всего оказывалось убедительно лгать. Еще недавно она сама твердила бабке Ауде, как нехорошо обманывать людей. И вот превратилась в странницу-лгунью. Но, видно, с Вен Ауром иначе не получалось, он ведь тоже дурил всем головы, когда показывался человеком. Или не совсем? Или действительно обращался? Не хотелось, чтобы он потерял свою силу, свою вторую форму, как Вхаро. Ведь оттого и превратился тот в бесчестного разбойника, отторгнутый Хаосом, оплеванный людьми.
— Ой, страшного, — сетовал старейшина. — Говорят, летает над лесами и весями. Размером с медведя, но с крыльями. Вроде и человек, а кто видит его вблизи, так рассказывают — не человек, а насекомое, как моль-переросток с броней и плащом из крыльев.
«Генерал Моль… Этого еще не хватало. Все-таки идет по нашему следу», — подумала Котя и поймала понимающий встревоженный взгляд спутника. Им предстояли новые испытания. Но хотя бы из деревни не гнали, а потчевали за одним столом с хозяевами. Котя ликовала, когда во рту сладостным угощением таял свежий хлеб, а на губах оставляло белые разводы жирное молоко.
— Как же они живы остаются? — спрашивал Вен Аур встревожено.
— Он их просто отпускает. Другого кого-то ищет. Говорит, беглое создание Хаоса. А нам все одно: чудовища из-за Барьера. В нашей деревне двое, кто встретил ту моль… Так мы их в отдельной избе теперь держим, как заболевших, травами окуриваем, скверну изгоняем.
Котя потупилась и вздрогнула. Она невольно заметила в углу десять столбиков на приколоченной к углу полочке — изображение десяти духов. И ведь ничего не делали они, не обрушивали кару за то, что Вен Аур приносит «скверну».
«Хаос сам по себе не зло, хоть и чужой нам. Зло — это чудовища, обитающие в нем. Но разве не живут чудовища и среди людей? Да и чудовище ли Генерал Моль, если отпускает безвинных людей невредимыми?» — подумала Котя и теснее придвинулась на лавке к Вен Ауру.
Потом вновь им разрешили попариться в бане, но спать велели снова в хлеву, на полатях среди сена: жены побоялись за своих маленьких детей. Старейшина слишком любил внучат, и Котя его не осуждала. Путники отогрелись и могли снова просто отдохнуть.
«Нет, так не поступают с теми, кто просто друг», — подумала Котя, привычно зарываясь лицом в широкую грудь Вен Аура. В лесу это оставалось единственным способом согреться, когда он перестал обращаться на ночь в теплую звериную форму. Теперь же словно вошло в привычку. Или влекло неведомое притяжение.
— Вен, а этот Моль… Он и правда людей не трогает? — спросила Котя сонно.
— Получается, что так.
— Значит, он лучше Вхаро.
— Для меня не лучше, — отозвался Вен жестко, но тут же ласково погладил по волосам.
Котя не противилась. Но их не связывало ничего предосудительного. И все же появилась между ними некая нежность после объяснения природы зова. Если два мира связывала песня, так ли надо протестовать двум юным сердцам?
Наутро путь продолжился, странники распрощались со старостой и снова оказались в лесу. Вен Аур прислушивался к стрекотанию крыльев, Котя тоже прижимала руки к груди и кусала губы. Они ведь почти достигли своей заветной цели, поэтому вдвойне не хотелось попасться врагу. Мысль о том, что Генерал Моль намерен убить Вен Аура, страшила, отчего сердце сжималось. Котя переживала уже не за свое выживание в лесной глуши: она не представляла, как останется одна, без согревающего зова, связавшего их. Спутник говорил, что гибель «судьбы» похожа на отрезание частицы души, так ему рассказывали. Он встречал в Хаосе потерявших свою пару. И все выглядели угрюмо, как лес в конце осени. «Нет, лучше об этом вовсе не думать», — отмахнулась от мрачных мыслей Котя.
