— Вен Аур, подмастерье кузнеца, — степенно склонив голову, отозвался Вен Аур.
— Уже не подмастерье, а кузнец. Погиб наш кузнец Бала, — шепнул кто-то из толпы.
— Ты меня спас от верной смерти! Проси, чего хочешь! — радушно развел руками князь, пока его брата с заломленными руками вели в темницу.
— Да ничего мне не надо, добрый князь, — скромно потупившись, отвечал Вен Аур.
Он вел себя, как примерный подданный, верный и не ждущий великих наград. Таким ли человеком предлагала ему стать Котя, когда они вышли в город? Хотя они оба устали от скитаний и мечтали о своем уголке. Похоже, представился случай получить его.
— Пойдешь в дружину, смелый воин? — предложил Дождьзов.
— Не серчай, светлый князь. Но не пойду. Я кузнец и по природе своей сражений не ищу. Мне бы только работу и избу для меня и моей жены будущей.
Вен Аур разве руками и указал на Котю.
— Живи в избе кузнеца или, если она сгорела, мы поможем тебе построить новую. Служи мне, как служил твой предшественник, — удовлетворенно кивнул князь.
— Благодарствую, князь, — поклонился Вен Аур, с трудом сгибаясь в земном поклоне.
Котя последовала его примеру, хотя чуть не упала. В висках громко застучало, мир поплыл разноцветными кругами. Как сквозь сон донесся голос князя:
— Не забудь передать, когда свадьба у тебя.
Котя надеялась, что больше они его никогда не увидят. Она успокоилась, когда Вен Аур назвал себя кузнецом, отказавшись от щедрого предложения.
— Ты правда хочешь быть кузнецом? — спрашивала Котя, когда они вновь встретились на следующий день, немного отдохнув.
— Я не воин. Меня научили ковать мечи да кольчуги, — пожал плечами Вен Аур, но тут же скривился от боли в руке. — Создавать лучше, чем воевать.
Котя только кивнула и улыбнулась, однако в ней поселилась великая печаль.
Желю похоронили в общей могиле вместе с множеством жертв штурма. В тот день делили только на своих и чужих. Чужих выносили далеко за околицу. Желя же упокоилась под стенами, и Котя даже не успела попрощаться с ней. Впрочем, как прощаться с телом? Она помнила долгие причитания, но теперь все слишком измучились. Друиды провели обряды в окружении множества людей, потом заработали лопаты. И все закончилось быстрее, чем Котя успела до конца осознать произошедшее.
Временно ей пришлось остаться в избе-прядильне, но спала она уже на другой скамье. Ночами ей все казалось, что рядом окажется Желя. Пару раз она даже звала ее, ждала, когда запястья перехватят тонкие пальцы. Еще подруга приходила во снах, но смешивалась с увиденными ужасами осады и штурма. Когда все закончилось, они изволили явиться и отнимать сон чередой угрожающих видений. То чудилось, будто осада все еще длится, а Желя по-прежнему жива. То будто Молниесвет победил, Вен Аур убит, но Желя осталась жива. И только пробуждение все расставляло на свои места.
«Это был сон, это сон», — то ли с облегчением, то ли с горечью твердила себе Котя. Если бы не возлюбленный рядом, она бы, наверное, сошла с ума.
Вен Аур пока не заговаривал о свадьбе, хотя Котя понимала, что только этого и ждет все ее существо. Они принадлежали друг другу, зов связал их еще до рождения. Хаос или Духи. А существовало ли различие? В самых старых сказках часто повествовалось о двух любящих сердцах, которые тянулись друг к другу через века или расстояния. Но пока что радость от воссоединения казалась преступной и неправильной.
Город лежал в руинах, кое-как расчищали завалы, снимали цепи и ловушки с реки, чтобы из дальних мест вновь потек слабый ручеек товаров. Но пока вокруг лишь стенали вдовы, матери да обездоленные, потерявшие при штурме города последнее, что имели. На город нахлынула новая волна мора, но ее преодолели, потому что из далекого Эрома прибыло множество знахарей, а главное — люди избавились от голода. Охотники искали дичь в лесах, вновь собирались ягоды и грибы. Конец лета принес множество подношений природы. Их хватило на первое время, а потом в счет поражения Молниесвета с его владений взяли данью побольше запасов зерна.
Так стольный град начал постепенно возвращать себе прежний облик. Вместо лязга оружия застучали молотки, конопатили свежие срубы, вновь горел огонь в восстановленных гончарных мастерских. Кузнецы вышли из детинца и располагались уже немного в иной стороне, хотя работы у них меньше не становилось. Поэтому вновь потянулись тяжелые дни без Вен Аура. Хотя сперва он лечил свою руку, и Котя оставалась с ним, сама не помня, где именно. В то время каждое строение использовали не по назначению. Но через седьмицу на Вен Ауре все зажило, как обычно, как всегда. И ему пришлось вновь оставить ее на какое-то время.
— Будем жить в избе кузнеца! Только ее сначала построить надо! — сказал он, улыбнувшись. Несмотря на невзгоды, он сиял новой надеждой.
— А ты умеешь? — сомневалась Котя.
— Нет, но научусь.
Котя впервые с похорон Жели улыбнулась ему в ответ. Вместе со всеми она помогала восстанавливать город. Прядильни пока не существовало, уцелевших мастериц перевели в восстановленные подклети хором, избу отдали под другие нужды. И Котя сама не ведала, где теперь обитает, но радовалась, что больше никогда не придется спать на той лавке, где умерла Желя. Серая изба канула в прошлое, как сброшенная кожа. В это же время где-то затерялась бабка Юрена. Говорили, видели ее где-то у края города, а куда уж она дальше пошла — никто не ведал. Котя и о ней временами вздыхала. Но Вен Аур убеждал, что несчастья обрушиваются на людей вокруг вовсе не из-за нее, не из-за Иной.
— Мир сам по себе жесток, — говорил он. — И нечего брать чужую вину на себя. Вот если бы ты умела повелевать линиями мира, так, может, и делала что-то. Но ты ведь просто Котя, моя Котя. А я твой Вен Аур, твой древесный волчонок.
И они целовались, ласково и бережно, не замечая тяжелой работы. После напряженного ожидания осады, множества похорон и прочих горестей она представала спасением, она давала надежду. Новой жизнью пахли недавно построенные избы, радостью разносились голоса людей. В стольном граде вновь бурлила жизнь. Прибывали корабли на отстроенную верфь. Торговые гости старались успеть до осенних холодов. Они наперебой хвалили свои товары, впрочем, город и так во многом нуждался.
— Ого, а это что за пузатые корабли? Неужто из-за Круглого Моря? — дивилась Котя, когда однажды вечером оказалась с Вен Ауром на берегу.
— Почему ты так думаешь?
— Мой отец ходил на таком же, — вздрагивая, отозвалась она.
И вновь на нее навалилась тяжелая печаль. Нет, все-таки рана на душе не зажила, не изболела до конца после смерти Жели. Все еще давила тягучая неизвестность. Круглое Море — отец. А вместе с ним приходили мысли о матери. Ее судьба беспокоила куда больше.
— Свадьба-то свадьбой… А сердце у меня на не месте. Что с моей деревней? Что с мамой? — вздохнула Котя, стискивая плечо Вен Аура, точно он ведал ответ.
