— Пойдем наверх, — шепнул Джоэл застывшему в дверях Ли, глянул на Мио и почти беззвучно добавил: — Дай ему выплакаться.
Юноша закусывал край рубашки и закрывал глаза. Чувство, более сильное, чем все возможные слова, вырывалось изнутри незримыми молниями. Он не просил утешения или забытья, ему не помогли бы долгие дружеские беседы. Порой, чтобы накатившая волна не утопила в черном водовороте отчаяния, надо просто прекратить сопротивление, послать куда подальше условности норм и приличий. Но при боевых товарищах Мио не посмел бы показать, как ему мнилось, слабость. Поэтому Джоэл уводил Ли наверх.
— Да ведь он… похоже, по-настоящему ее любил, — пробормотал напарник уже на лестнице. Из кухни донесся чуть приглушенный булькающий стон, перешедший в почти детские всхлипы. Джоэл пообещал, что обязательно присмотрит за мальчишкой в ближайшие дни. Похоже, Мио впервые испытал такое потрясение.
«Паршиво все это. Вестник Змея снова вступает в игру», — с неисчерпаемой уверенностью подумал Джоэл, затворяя дверь мансарды и развешивая Ловец Снов для Ли. Еще непонятно, что предстояло ловить. Горькая обреченность затопляла душу, похоже, фатализм подпитывало некое видение перед пробуждением, которое зацепилось в памяти только болезненной тревогой. И, возможно, из-за него не удивляли в достаточной мере все потрясения этого утра, точно кто-то уже рассказал обо всем. Но знания не утешали. Никогда и никого.
— Джо, а ты знаешь, что мыло делают из трупов? — без причин пробормотал Ли. Солнце склонялось к полудню, а он все не решался заснуть. Похоже, желал, чтобы утренние впечатления достаточно выветрились из памяти, но они видоизменялись и порождали новые чудовищные размышления. Джоэл поежился, сгорбленный над картой и документами по делу Легендарного Сомна:
— Это все слухи, Ли. Поспи лучше. Я посторожу, как обычно. Видишь, какой я теперь удобный сожитель? Меня сторожить не надо.
Но шутки тонули в омуте окутавшей мансарду тоски. Ли в прострации лежал на кровати, упираясь ногами в стену и развернувшись противоположно изголовью, точно всей своей позой хотел показать неправильность ситуации, в которой они оказались. Хотя… просто все возвращалось в привычный ритм невеселой работы. Но один день среди яблонь опьянил их словно на сотню лет, окунув в безмятежное успокоение. Точно в падалице содержался медовый черный яд, затмевающий здравый взгляд на суть вещей. Зато Вермело немедленно напоминал, для чего создавалась Цитадель и кем работают охотники.
— Не слухи… Их чистильщиками поэтому и называют, что эти отряды забирают трупы и выкачивают жир перед тем, как выбросить за стену. Чистят город… и мыло делают, чтобы еще чище было. А п-потом хозяйки пороги драят вот эти самым мыл-лом. Может, соседом своим, может, родственником.
— Бред это все, — сжал кулаки Джоэл. Он-то знал, что все это не слухи, но такая правда едва ли помогла бы возлюбленному немного отдохнуть.
— Не бред… Из охотников, наверное, тоже делают мыло, — не унимался Ли и твердил срывающейся скороговоркой: — Из Лулу сделают… И из меня! Джо, я не хочу становиться мылом. Прошу, проследи, чтобы я не стал!
— Заткнись, Ли! О чем ты говоришь?
— Когда я умру, сделай так, чтобы я не стал мылом. Не хочу быть мылом, — умоляюще проскулил Ли, словно уже задремал и видел кошмар наяву. Джоэл приблизился к нему и с неудовольствие встряхнул за плечи, нависая сверху:
— Успокойся уже! Ты ведь моложе меня.
— Пожалуйста, Джо! — Ли закрыл лицо руками, садясь на кровати и взлохмачивая темно-каштановые волосы.
— И тебе больше не снятся кошмары.
— Лулу тоже не снились, — тихо простонал Ли, провозглашая неизбежное, то, что они оба стремились забыть, не понимать с полным пониманием: — Эпидемия превращений прошла, Легендарного Сомна победили, а она все равно обратилась. И у Джолин…
— Замолчи. Джолин не обратится.
— В этом городе… я не знаю, что здесь уже возможно, — Ли потерянно посмотрел в глаза. — Этот город запрещает быть счастливыми. Просто запрещает. Ты разве не понимаешь? Как только ты становишься счастливым, он вбивает тебя п-по шею в з-землю.
— Это просто жизнь. Ли, отдохни. Давай уже, успокаивайся. Мы справимся с этим, чем бы оно ни было.
«Бедный мой лучистый мальчик… Тебе бы выступать на Народной Сцене, ты не желал этой жизни. А желал ли я? Никогда об этом не думал. До вчерашнего дня. Сбежать бы, сбежать в стригали. Но не сейчас, сейчас нельзя. Не с такими кошмарами Джолин. За что нам все это? За что нельзя отвыкать от смерти?» — думал Джоэл, чертя на карте узоры всех мест появления Рыжеусого. Работа отвлекала от домыслов и смутных стремлений.
Всплыли новые улики, поймали и допросили новых подельников, мелких и незначительных, но владеющих информацией. Прежде, чем большая часть из них пропала в подвалах психушки и гарнизона, Джоэл успел разузнать кое-что интересное: Рыжеусый проложил по городу несколько проверенных маршрутов по крышам и через погреба. Так он незримо перемещался, минуя все кордоны. Но, что самое странное, его тропки сходились лучами черной звезды возле Цитадели.
«Что он туда приносил? Или… что оттуда выносил?» — застыл над картой Джоэл, откладывая угольный грифель и стряхивая с ветхой бумаги труху. Картина предстала четкая: точки сбыта, схроны, лаборатория. Но вот источник сырья… Все меньше оставалось веры в сказочку, будто контрабандист просто скармливал людям некачественно переработанный опий.
«Эх, охотник еще называется! В нарушение всех правил безопасности», — подумал Джоэл, спускаясь на кухню. Мио обессилено и беспокойно заснул на сложенных руках прямо за столом, позабыв развесить Ловцы Снов. Джоэл со снисходительной улыбкой накрыл плечи мальчишки плащом и бесшумно раскинул ловушку для кошмаров, но, несмотря на пережитое горе, ни одна мерзопакостная тварь не застревала в сетях ни у Мио, ни у Ли.
Мансарда застыла редким покоем дневного сна охотников, один Джоэл осторожно перемещался между комнатами, охраняя друзей. Но сердце его рвалось в пекарню. Он знал, что Джолин не обратилась, но все же мечтал утешить ее, отогреть. И одновременно безотчетно боялся, что это он причина ее кошмаров. Да еще не давали покоя новые факты по делу Рыжеусого.
Тишина мансарды отсчитывала время взглядом на башню через чистое стекло перекрашенной рамы: вот настоящие господа всего города. Часы, правила, отмытые пороги. А чего добивались революционеры? Выхода в Хаос? Так или иначе, попадали они в пасть Змею. И все же Джоэл не понимал, почему уверен в том, что между Рыжеусым и обращением Лулу тоже существует далекая, но очевидная связь. И не только в том, что они спасли девушек из борделя, ставшего отправной точкой этого расследования.
— Денечек добрый, — вскоре раздался голос Ли. Он бодро спускался по лестнице, потом долго фыркал, умывшись студеной водой из колодца. Джоэл какое-то время присматривался, опасаясь уловить надлом и неискренность в привычной теплой улыбке, которая порой заменяла напарнику обезболивающие. Особенно, когда речь шла не о физических, а о душевных ранах. Но пока Ли ничем себя не выдал, будто пять часов сна сделали его другим человеком, стерли из памяти иррациональный страх. О мыле и чистильщиках они больше не говорили.
