— Правда! — громко заявил Уман. — Слушайте, если готовы!
— Всем прекратить огонь! — скомандовала Энн. И пушки затихли, только ветер перемешивал пыль и песок, противно скрипящий на зубах.
Толпа откатилась к стенам Академии. Тогда Джоэл заметил, как много искореженных окровавленных трупов застыло на развороченной мостовой. Веками несущая себя в чопорном упадке старинная часть города за считанные часы превратилась в поле горькой брани.
Скалились осколками выбитых рам развороченные выстрелами горящие дома, бились погребальными саванами тлеющие занавески, похожие на легкие изорванные платья убитых невест. Скрипел от приглушенного гула прогорклый воздух. И тишина давила уже непривычным молчанием.
Все приготовились слушать, а Верховный Охотник медлил. Но вскоре Уман бесстрашно вышел вперед, выкатился бронированным шаром из-за баррикад, потом распрямился, раскидывая руки под прицелом множества арбалетчиков и лучников. Сколько их затаилось на крышах и башнях? Что еще готовил противник за стенами Академии? Ее строили по проекту и подобию крепости, как и Цитадель.
— Так слушайте! — крикнул сорванным голосом Уман. — Правда в том, что мы обязаны выйти за стену и победить Змея! В этом был план правительства! Победим Змея — закончатся обращения.
«Да, это правда, верно», — подумал Джоэл. Блеснула слабая надежда на переговоры. В конце концов, не такой уж дурной план предлагало правительство, если бы само не мечтало сбежать. Или не мечтало? Но дирижабль наверняка строили.
«Мы могли бы помочь Каменному Ворону, а вместо этого грыземся друг с другом. Да ведь это… Змей придумал! Это он нас стравил! Устроил в Академии череду превращений, чтобы пустить всех по ложному следу!» — еще успевал сопоставлять факты Джоэл, и открывающаяся ему зыбкая правда выглядела все более ужасающей. Да и его откровения уже никого не спасли бы, толпа не стала бы больше слушать. Не после стольких жертв. Все громче раздавались крики нового недовольства.
Внезапно громкоговорители на башнях взвились, закряхтели, точно прокашливаясь, а потом по всему городу эфир разорвался искаженным, но все еще узнаваемым голосом Энн:
— Но стимуляторы превращают нас в чудовищ. Вы слышали, люди, Верховный Охотник сам признал, что правительство хотело бросить Охотников на борьбу со Змеем! Нас превратить в чудовищ! А что мы ответим?
— Долой правительство! Долой Квартал Богачей! — крикнули в эфире.
Голос, похожий на Мартину, и голос, похожий на ломкий тенорок Мио. Нет, не верилось, что именно они помогли Энн и революционерам в осуществлении их плана. А был ли у них план? Они просто не хотели гибнуть за стеной в Хаосе, но теперь так же гибли у стен и за стенами Академии.
— Заглушите их! Огонь! — поперхнулся Уман. Их обхитрили, отвлекли на бойню у Академии, пока кто-то захватил основной пункт связи в Цитадели или перевел все вещание часовых башен на канал Академии. Такой вроде бы существовал на случай падения Цитадели. Веками считалось, что это две неделимые структуры, никто не был готов к тому, что они станут врагами.
Новые выстрелы пробили одну из баррикад, но кто-то бросился вперед, кинувшись в самоубийственном порыве на пушку, и бросил гранату прямо в недра орудия.
— Ложись! — истошно закричали со всех сторон. Джоэл сшиб Ли, пригнул голову напарника к мостовой и накрыл своим телом. Себя он уже не берег, а за любимого боялся. Больше у него в Цитадели никого не осталось, ни единого надежного союзника. Детонация пушки и снарядов разорвала три орудия, осколки впились в стены.
— Закрывайте Верховного! — командовало ближайшее окружение Умана, и многие погибли за него, окружив грузную фигуру живым кольцом. Осколки рвали плоть, выдирали клоками кожу, врезались в спины, раскраивали надвое черепа.
«Признался… зачем признался. Но… Все, как я и думал. Все, как сказал Страж Вселенной. Все, как он сказал. Этот город в огне… Я видел еще весной, во снах», — ужасался Джоэл, все еще не отпуская дергающегося Ли.
— В атаку! — приказывал Уман. Или враги, или все разом. Джоэл не решался встать, хотя сверху сыпались обломки зданий, не выдержала одна из горящих крыш.
Вскоре последовал новый взрыв, но нет — выстрел орудия со стороны Академии. А за ним стрекот, оглушающий, как будто с неба великим бедствием обрушивались миллионы разъяренных оводов и шершней. Джоэл никогда прежде не слышал «голос» пулемета. Теперь же он ответил решительным гневным гулом, как только охотники короткими перебежками от баррикады к баррикаде решили атаковать.
Бунтовщики укрывались в раскрывшей ворота Академии, готовясь держать оборону. Начиналась настоящая война. И пока численное превосходство оставалось на стороне Новых Охотников, Академии, революционеров — у них еще не было имени. Только бешеная злость и собственный канал вещания, который теперь транслировал на повторе правду, которую так неосторожно сказал Уман. Он никогда не был великим оратором, и теперь его слова обращались против него отраженным ослепляющим лучом.
В городе вспыхивали все новые пожары, Желтый Глаз Змея туманился, не оставалось и следа ясного утра после грозы. Вместо грома раздавались новые выстрелы, которыми плевалась единственная уцелевшая пушка. Из Академии доносился выворачивающий душу животным ужасом непознанного стрекот пулемета. Лент не хватило бы на долгое время, но, похоже, бунтовщики рассчитывали добраться до новых ресурсов в ближайшие дни.
— Идем на штурм! — приказывал то ли Уман, то ли еще кто-то. Голоса терялись и глохли, когда снова палили из пушек. Мешки с песком взрывались бессмысленным фейерверком, часто жутким, кровавым, замешанным на ошметках чьих-то костей и потрохов.
Джоэл с Ли нерешительно отсиживались за дальней баррикадой, как последние трусы. Оба обнажили мечи и все еще надеялись никого не убивать. Уман Тенеб сражался на передовой, завладев чьим-то арбалетом. Он высматривал Энн, беспощадно, озлобленно. Пулеметчики не позволяли подобраться к стенам на расстояние выстрела, не удавалось закинуть гранату.
Несколько смельчаков прорвались к стенам, уцелели, наверное, под действием эффекта от стимуляторов, но на них тут же опрокинули чаны с кипятком или маслом — расстояние не позволяло рассмотреть. Как в древние времена при обороне стен города. Тогда еще приморской крепости Вермело не раз случалось быть в осаде, но ее всегда спасали высокие стены. Стены… Всегда спасали, а теперь убивали, отравив внутри этого колодца, лишив рассудка. Длилась осада внутри осады. Вернее, уже не осада, а настоящий штурм.
— Отступаем! — крикнули командиры, а Джоэл не мог себя заставить и в наступление пойти. Не от страха, а от всепоглощающего горя. Они с Ли оба не могли отделаться от чувства, что это их вина, их ужасающая ошибка. Хотя подготовка шла явно намного раньше, не успели бы натаскать за одну ночь столько мешков и лома, не выкатили бы чаны с маслом, от раскаленного запаха которого клокотало в горле, да еще от духа сожженных заживо тел, которые уже плотным ковром покрыли площадь.
Где-то еще шли уличные бои, а к Академии набегали волнами. Вскоре Джоэл вступил в драку с группой бунтовщиков, которая запоздало вылетела из проулка, словно проспавшие ученики, шумно влетающие в класс. Возможно, подключились просто трущобные бандиты, хотя они вряд ли пришли бы рисковать своими шкурами во имя общей цели.
