— Нет. Иди к Вен Даррену, его нельзя оставлять одного! Возможно, он наша единственная надежда спасти Иду, помочь Батлеру. Посмотри, все ли в порядке. Если что, ищи меня в Квартале Ткачей. Я почувствую тебя, — заверил Джоэл, хотя он бы с удовольствием не отпускал Ли. Хотелось спрятать любимого ото всех, укрыть теплым пледом, чтобы его не бил крупный озноб, успокоить и успокоиться самому, забыться в хрустальной сфере над бездной средь яблонь и перестука спелой падалицы. Но приходилось отпускать, даже хуже — отправлять в опасное путешествие в Квартал Охотников. Конечно, напарник как-то справлялся сам все лето. Пусть сломленный, он еще оставался лучшим бегуном и выдающимся охотником. И Джоэл верил в него.
— Береги себя, Джо! — послушно сказал напарник, вставая на ноги. Держался вроде твердо, Джоэл осмотрел его, обнял и заодно осторожно прощупал, не ранен ли любимый. Но кроме мелких царапин и множества синяков ему посчастливилось не получить никаких травм. Их залила чужая кровь, на которую, как на влажную штукатурку для фресок, крепко села пыль развороченных зданий.
— Надо будет проверить, как там Батлер, — пробормотал Джоэл. — А еще, если уж все так закрутилось, надо будет сбиться нам вчетвером с Джолин и Вен Дарреном где-то в одном доме, либо в нашем, либо в пекарне. Я за пекарню, потому что Квартал Охотников восстал.
— Тоже верно. Но на чьей мы теперь стороне?
— Ни на чьей. Гражданские со своими интересами, — решительно отрезал Джоэл. — Пока до разбирательств далеко. Надо выжить.
— Хорошо. Значит, я приду к пекарне, — кивнул Ли.
— Буду ждать не позднее, чем через полтора часа. Потом пойду искать.
— Все будет хорошо, — заверил любимый и улыбнулся, но не осталось в этой вымученной гримасе и тени радости. Разве что слабая надежда. Да, они все еще на что-то надеялись. И с этим же болезненным тревожным чувством Джоэл пошел к пекарне, перелезая через заборы и скрываясь в тени домов. В Квартале Ткачей улицы практически опустели. Восставшие работники мануфактуры, похоже, укрылись в крепости Академии.
Королевская Улица встретила давящей тишиной, как будто плыла в отдельном мире вне потрясений и тревог, как будто ее оплели непроницаемым коконом черные линии. Джоэл отчетливо слышал скрип своего дыхания в заложенных ушах и глухой отзвук шагов по грязной мостовой. Вокруг витали перья выпотрошенных матрасов, у поворота высилась баррикада, но сам проулок застыл непоколебимостью пекарни, этой петли пространства и времени. В свете Красного или Желтого глаза — она оставалась неизменной, громоздкое здание с почерневшей после пожара на чердаке крышей. Теперь никто не решился на поджог, но это не означало, что с Джолин все в порядке. Свет не горел, хотя все двери, окна и ставни выглядели плотно затворенными и целыми.
Джоэл шел, а сердце заходилось от тревоги — за Джолин, за унесшегося в неизвестность Ли, за Батлера. За Умана и Энн тоже, но по-другому, с привкусом ненависти. И с ними уже ничего не удалось бы сделать, а вот Джолин в такую пору наверняка нуждалась в защите, как и любая женщина в разгар войны.
Словно в подтверждение мыслей, возле пекарни наметилось движение. Кто-то метнулся из двора, раздвигая кусты гортензии, кто-то поджидал.
Джоэл молниеносно вскинул меч. В своем пути через опасные районы они с Ли не убирали клинки в ножны, каждый миг ожидая атаки. Но никто не встретился, даже сомны обошли их стороной. Только издалека доносились крики и хруст костей: до кого-то они все же добрались. Или не сомны, а люди. В эту ночь не имело значения, терялись различия. Но показавшийся из двора субъект не был ни чудовищем, ни вооруженным революционером. Похоже, он сам до времени скрывался. Но Джоэл все равно подскочил к нему и припечатал спиной к стене, яростно прорычав в лицо, скрытое тенью мятого цилиндра:
— Что ты делаешь возле пекарни?
— Тихо-тихо! Я не мародер и не вор. В пекарне все тихо. Я просто проверяю нашего связного, — выставил перед собой руки пойманный.
— Вашего? — нахмурился Джоэл, тут же соображая, что речь о Джолин. Снова она во что-то ввязалась. Или ее раз за разом настигало прошлое.
— Ну, бывшего связного, который всех нас сдал, — протянул странный тип. — Здесь ошивались революционеры, но я сказал им, чтобы шли своей дорогой.
— Секта Дирижабля?
— Она самая. А, сказать, честно, я тебя ждал, очень рад, что ты уцелел. Мой удачный эксперимент.
Джоэл потряс головой, приводя мысли в относительный порядок. Да ведь он знал этого типа! И так хорошо знал, что давно ждал встречи, хотя уже не чаял, что она произойдет:
— Рыжеусый! Ты жив?
Не сказать, что удалось изобразить какую-то радость, скорее, прорвалось предельное изумление. Возникли сотни версий об этом чудесном воскрешении от искусного маскарада с заговором до чудодейственной крови Хаоса. Рыжеусый быстро их развеял, деловито отряхивая цилиндр:
— Нет. Тот Рыжеусый из Квартала Прокаженных мертв. А меня вы с Ли славно погоняли в тот день в Квартале Торговцев.
Джоэл поморщился от своей несообразительности, хотя после целого дня битвы он себе прощал нерасторопность в сопоставлении фактов. Но новый-старый знакомый подтверждал версию о целой организации агентов в цилиндрах. Похоже, принадлежали они к Секте Дирижабля, которая все больше напоминала тайное общество, а не настоящих революционеров.
— Значит, вы все носите маски? — спросил Джоэл.
— Грим, точнее говоря, — меланхолично протянул Рыжеусый, снимая накладные усы, которые обвисли и почернели от грязи и сажи. Похоже, по пути в пекарню он не раз падал или же его роняли. На скуле у него красовалась набрякшая чернотой гематома.
— И зачем ты пришел? — спросил Джоэл.
— Потому что видел, как ты в Цитадели с другом шастал в лаборатории. Вообще-то я там работаю, — ухмыльнулся Рыжеусый, хотя глаза его под тяжелыми веками оставались сонно-застывшими, как у снулой рыбы. Без усов и цилиндра он легко слился бы с рядом почти безликих лаборантов и ученых.
— Предатель Цитадели, двойной агент? Так ты из Секты Дирижабля? — не спрашивал, а требовал подтверждения Джоэл. Теперь-то ему становилось понятно, кто мог передать документы Энн. После дерзкого вторжения в лаборатории и кражу «ценного образца» в лице Вен Даррена пропажу нескольких папок с неопровержимыми доказательствами опытов никто уже не посчитал странным. Но, похоже, Секта Дирижабля отомстила Охотникам, укрепив в головах мысль о вреде стимуляторов и спровоцировав бунт. Или же Секта все еще действовала и беспорядки в городе требовались им для завершения своего «великого плана».
— Не совсем в Секте. Но да. Я им помогал. Я за науку и справедливость. За само выживание, — почти торжественно объявил Рыжеусый.
— Не боишься, что выдам?
— А ты? — криво усмехнулся собеседник, вмиг превращаясь из унылой лабораторной крысы в уличного плута. — Я все видел. Конечно, поверят охотнее герою Вермело. Но все знают, что в Цитадель в тот день вы входили вместе с революционеркой Энн. Так что… Лучше замнем, кто что видел.
