— Ты к Верховному Охотнику? — деловито, но с тревогой спросила Энн.
— Да.
— Я побуду с ней.
— Энн, ты и так очень помогла. Тебе ведь тоже надо отдыхать. Может быть, тебя лучше сменит Ли? — предложил Джоэл, чувствуя себя обязанным верной боевой подруге. — Да и девочки в академии наверняка ждут.
— Ой, будут эти лентяйки ждать своего «надзирателя»! Насчет них я еще вчера договорилась, — беззлобно рассмеялась Энн и погрозила пальцем: — Я с Ли молодую девушку ни за что не оставлю…
— Я уже не ребенок, — неожиданно подала голос Джолин и плотно стиснула руки на коленях. — Давно не ребенок.
Тело ее словно съежилось, плечи ссутулились, голова опустилась, как от удара. Губы задрожали, а глаза снова застыли, скрывшись в густой тени упавших на лицо прядей. Как показалось Джоэлу, на этот раз она устремилась мыслями не к воспоминаниям прошедшей ночи, а куда-то дальше, в более глубокие и мрачные пределы колодца своей загадочной души. И эта перемена напугала, посеяла сомнения. Но Энн ничего не заметила, не дав Джоэлу обдумать посетившие догадки:
— Иди уже к Верховному. Только возвращайся.
— Джолин? Как вы? — многозначительно спросил Джоэл.
— Идите, — как ни странно, совершенно спокойно ответила она и даже попыталась учтиво улыбнуться.
— Умоляю, только не спите. Не сейчас, — попросил Джоэл. — Чуть позже — обязательно. Но не сейчас.
На всякий случай он достал из сундука домашние Ловцы Снов и приладил их на крюки, вбитые в потолок. Всего насчитывалось пять крупных сетей, которые Джоэл обычно использовал не для себя, а для Ли. Собственные пепельные кошмары не имели материальной формы. Обратившиеся родители никогда не являлись: слишком много времени минуло с тех пор, слишком много новых потрясений наслоилось на сознание. Образы из головы Ли чаще повреждали капканы. В старых окованных сундуках хранилось немало каркасов и деталей для возможной починки и изготовления новых ловушек.
— Я прослежу, чтобы она не спала, — решительно кивнула Энн. Она с профессиональной ловкостью помогла управиться с сетями, поэтому Джоэл уже направлялся к двери, когда услышал надтреснутый голос.
— Я буду ждать вас! Только возвращайтесь живым! — с жаром воскликнула Джолин, неожиданно поднимаясь, и в едином неописуемом порыве обняла замершего Джоэла. Он опешил, застыл каменным идолом. В комнате повисло напряжение: все знали, что визиты к Верховному Охотнику часто заканчиваются заточением просителя в темноту подвальных казематов.
— Отправляйся уже, — шепнула Энн. Джоэлом овладело смущение. Все его существо хотело остаться, крепко обнять Джолин. Но холодный рассудок понимал, что именно теперь он обязан уйти.
Джоэл осторожно провел по волосам Джолин. Чистые и гладкие, они просыпались сквозь грубые пальцы, как золотые нити. Ложбинку между его ключиц в вырезе расстегнутых пуговиц согревало тепло ее прерывистого нервного дыхания. Джолин исступленно не желала отпускать.
Он боялся оставлять ее, пусть даже с верной и чуткой Энн. Доброе сердце женщины покрывалось каменным панцирем, если речь шла о превращении в монстра. Некоторые из ее юных воспитанниц прямо в казарме обращались в сомнов. И наставник, который еще днем искренне заботился о них, беспощадно отсекал головы новоявленных чудовищ, не давая им вырваться из пут — всех новобранцев на ночь одной рукой приковывали к ножкам кровати. Так удавалось избежать массовых жертв. Но как теперь поступила бы Энн, если бы подобное случилось с Джолин? Как поступил бы он сам?
— Все будет хорошо, — сухо отозвался Джоэл, и Джолин, это неуловимое неразгаданное создание, резко отпрянула, строго выпрямилась и кивнула. Почудилось, что меж ними снова выросла стена, как в тот первый день, когда их разделял порог пекарни.
— Так идите же, — почти властно и непоколебимо ответила Джолин. И он невольно повиновался. Он покидал чердак и кружение пылинок, и дом, и лохань с кровавой водой. Но алые пятна въелись в кожу рук, навечно пропитали насквозь.
После спасения Джолин и нарушения устава Джоэл ощущал себя неоперившимся выпускником академии на задании, когда он впервые уничтожил сомна, когда впервые узрел его возвращение в человека. Тогда его с ног до головы залила неудачно брызнувшая из шеи противника кровь. Похоже, она просочилась под кожу глубже, чем он думал. Холодная апатия безукоризненного следования долгу давала все новые трещины.
* * *
Он шел по задворкам, пересекая напрямик Квартал Охотников. Пугал бродячих кошек и обходил выплеснутые на задние дворы помои, а в затылок ему дышала стылым холодом смерть. Тихонько шептала о несбыточном счастье, которое навек покинуло их град. И бессловесный голос усиливал звучанье по мере приближения к цитадели психиатрической больницы.
В давние времена серый каменный куб считали оплотом науки. В нем, по слухам, помогали тем, кто страдал душевными недугами, возвращали разум и успокаивали нервы. Хотя далеко не всем. Кто-то, судя по рассказам, оставался безобидным отупевшим «овощем» с разрезом поперек лба.
Так или иначе, с пришествием Хаоса фундаментальное строение с толстыми стенами занял штаб Охотников и магов. Именно там разрабатывали план спасения Вермело и остатков человеческого рода.
Маги возвели барьер, разместив на башнях старой городской стены охранные механизмы, которые без устали работали по сей день. К счастью, инженеры Охотников еще помнили, как их чинить, хотя не сумели бы повторно воссоздать. Служители науки теперь размещались на втором этаже огромного приземистого здания. А вот ниже… ниже начинались ужасы. В подвалах оставались на карантин охотники, совсем под землей на пару этажей глубже терзались заточенные преступники, которых подозревали в укрывательстве сомнов. На третьем же надземном уровне взирал на город из своего обширного кабинета Верховный Охотник. К нему и направлялся Джоэл.
Он привычно показал на пропускном пункте табличку удостоверения, хотя его знали в лицо. Затем прошел в калитку тяжелых металлических ворот. Створки и толстые стены усыпали отточенные клинки. Никто не сумел бы перелезть внутрь или сбежать в город. Цитадель Охотников выглядела более неуязвимой, чем бастион военных. И Джоэл догадывался, что их организация пользуется большим авторитетом у власти, нежели стражи дня. Тех-то можно подкупить, умаслить, уговорить, а при обращении в сомна никакие взятки не спасали.
«И все же ты нарушил устав. Уже дважды. Сначала не сообщил о кошмарах в Ловце Снов, потом не привел ее в эту обитель проклятых», — думал Джоэл с чувством осужденного на казнь. При этом он верил, что поступил правильно. Это некое внутреннее ощущение справедливости всегда направляло его и помогало не потерять остатки человечности.
Зато Верховный Охотник их давно лишился. Джоэл знал его еще рядовым под именем Уман Тенеб, они вместе проходили обучение в академии. И на короткое время считали друг друга приятелями.
Приземистый, мускулистый, с квадратными лицом, Уман всегда был суров и груб в боях с сомнами. Он не ведал пощады и, кажется, впадал в экстаз от вида крови. Такое же рвение он проявлял и на допросах, без устали выбивая зубы и превращая лица провинившихся в кашу из смещенных костей и гематом. За это в молодости с него несколько раз строго спрашивали, но больше ни в чем он не отклонялся от устава.
