Джоэл же с изощренным интересом вслушивался теперь в те звуки, что доносились из-за стены, какое-то неразборчивое копошение, шепот, скрежет. Там что-то поджидало, вело свою игру. И возле стены, возле этой последней границы, высилась Айгрежа, но действующий нижний храм скрывался в вечных сумерках, затерявшийся средь дыма мастерских Квартала Оружейников, который вырос вокруг забытой святыни. И только башенка-корона напоминала о былом величии. Для Джоэла это сооружение представало воплощением нового города, его Вермело, напоенного стремлением к красоте и тягой к разрушениям.
Он решительно толкнул калитку в массивных деревянных дверях, окованных железом. Горгульи водостоков проводили его равнодушными взглядами вытаращенных глаз. Он не понимал, зачем прежние люди лепили чудовищ на стены строений, в которых взывали к своим светлым богам. Но прежние люди многое не поняли бы из жизни новых, поэтому Джоэл не осуждал их. Теперь же каменные твари никого не пугали, а выражение на их мордах казалось скорее воплощением испуга. Боялись ли монстры охотника? Неплохо бы, если так. Но Джоэл вспомнил, что пришел без меча. Впрочем, и к лучшему: святитель Гарф не впускал вооруженных в свою обитель печальной веры.
Дождливый полумрак улиц сменился сумраком нижнего храма, озаренного несколькими свечами. Они почти догорели, стекая длинными причудливыми каплями. Их желтоватые блики разлиновывали стены и трепетали разноцветными всполохами на старой мозаике с изображением странного существа — вроде бы и человека, но не совсем. Вокруг него вился яркий свет. Мастер, создавший панно, не поскупился на золотые фрагменты. Джоэл припоминал, что так же изображали святых. Но он знал, что официальная религия старого Вермело потонула в забвении, раскололась на верования беженцев и секты уцелевших. Осталась только общая строгая мораль: веди себя так, будто ты из числа спасенных. Верил каждый по-своему и, кажется, в разного бога. А Джоэл не верил ни во что. Он равнодушно рассматривал панно, зато его интересовал согбенный человек в серой сутане, который в глубокой задумчивости склонился перед освещенной картиной.
— Добрый вечер, святитель.
— Джоэл… Ты давно не заходил.
Святитель Гарф поднял седую голову. В свете тусклых свечей мерцали белки его крупных глаз, выделявшихся на исхудавшем лице аскета. Темно-коричневая кожа почти сливалась с полумраком храма, оставляя взору только седую голову и белесо-серую сутану. Говорили, когда-то до пришествия Хаоса на юге, на другом материке, жили целые народы с таким цветом кожи. Некоторые отважные мореходы прибывали на кораблях из тех стран в портовый город, старый Вермело, привозили ценные товары и пользовались уважением. На миг посетила догадка, что именно они зажигают далекие маяки, которые видел Ли. Но вряд ли.
Возможно, предкам Гарфа повезло укрыться за барьером до пришествия Хаоса. Он как-то рассказывал, что несколько кораблей из далекой неведомой страны остались у причала и потом даже образовали общину, провозгласив себя последними представителями расы. Джоэл не очень понимал, что такое расы и сколько их существовало в прошлом мире. В Вермело все смешались, осталось лишь разделение на человека и сомна.
— Извини, старик, сегодня без пожертвований. Вот разве только монеты…
Святитель Гарф слегка улыбнулся сморщенными крупными губами:
— Монеты не нужны Стражу Вселенной. И мне тоже. Но ты пришел не для этого, ведь так?
— Я пришел за одной твоей книгой.
Джоэл стоял у дверей и поглядывал на темную арку боковой лестницы. В соборе хранились древние книги, которые не попали в библиотеку, — его новая цель или даже улика.
Семь лет назад Джоэл вышел на Айгрежу по делу о запрещенной литературе. Святитель Гарф сумел доказать, что его бесценная коллекция не подлежит изъятию, а состояние книг не позволяет переместить их в городскую библиотеку. Так он и остался со своими сокровищами минувших времен и странной верой в Стража Вселенной, который теперь упрямо являлся Джоэлу во снах.
— Расследования… Понимаю. И все? Ты пришел только за книгой?
Святитель Гарф отличался проницательностью опытной ищейки, хотя, наверное, проницательность нужна всем, кто имеет дело с загадками человеческих душ.
Джоэл застыл в усталом замешательстве. А Гарф задумчиво смотрел на него, и под умным спокойным взглядом не удавалось лгать.
— Старик, я видел нечто ужасное. Это тревожит мою душу, — сдавленно произнес Джоэл и приблизился, выходя на свет.
— Расскажи обо всем, — кивнул Гарф, указывая на место возле себя на пыльном тюфяке. Джоэл не преклонял колен возле изображений богов, поэтому, как и в прошлые разы, оставался стоять. Гарф тоже встал, вопросительно замолчав.
— Не можешь рассказать? — спросил вскоре он. — Подожди немного, соберись с мыслями.
— У меня… очень мало времени, — нервно выдохнул Джоэл. — Это связано с бунтом в Трущобах.
— Я наслышан. Вчера кто-то ломился в мою дверь. Но потом ушел.
Джоэл встрепенулся и нахмурился. Он чувствовал, как эта неизменная «рабочая» гримаса прилипает к лицу. Личная боль отступала на второй план перед расследованием, личные симпатии тоже.
— Кто-то? Человек или монстр? — торопливо спросил Джоэл.
— Этого я не знаю, — вздохнул старик.
— Возможно, он искал твою книгу.
Верный пес цитадели навострил уши, ощерился. Впрочем, нет — это капли дождевой воды отозвались мурашками по коже. Святитель Гарф все равно ничего не знал, он медленно спросил:
— Так ты пришел за книгой или за успокоением?
Джоэл виновато опустил голову, облизнул пересохшие губы. Он не желал признавать, что Айгрежа — единственное место, где он способен восстановить душевное равновесие после невыносимых потрясений.
Психиатрам из Цитадели он закономерно не верил, слишком много с ними работал, слишком хорошо знал их методы. Святитель Гарф куда больше располагал к себе. По крайней мере, с ним Джоэл не боялся ощутить себя неопытным мальчишкой. С Ли их связывали иные отношения, с Батлером и Энн тоже. С ними он делился практически всем, но ни перед кем не желал показывать, что порой близок к срыву. Ведь это он всегда подбадривал Ли и вытаскивал из недр отчаяния Батлера. А на себя сил уже не хватало.
Старый святитель Гарф в его серой сутане представал тем образом отстраненной древней мудрости, пред которым не зазорно показать себя слабым. Джоэл рассказал все, что случилось с ним в трущобах. Как он не уберег сержанта Райта и его отряд, как видел множество растерзанных трупов и клетки сомнами… И только проговаривая, по-настоящему понимал, какой ужас пережил. В сердце постепенно пробуждалась спасительная радость уцелевшего.
— Значит, это именно ты видел Вестника Змея? — под конец рассказа спросил святитель, хотя Джоэл сомневался, стоит ли распространяться о страшной встрече. Ведь Уман пока запрещал разглашать информацию. Хотя на этот раз уцелело слишком много свидетелей. Весь город уже гудел, но с официальными заявлениями вечно медлили.
