Разочарование – почему-то именно оно затопило страх, приглушило и озноб. Всегда казалось, что мир подогнан под закономерности, что есть высшие силы или хотя бы правила ненапрасного. А смысла своей короткой жизни отыскать пока не удавалось, как и гибели в подземельях алчной ведьмы. Но вся эта гамма противоречивых эмоций задела лишь на миг.
Через секунду все затопила непривычная острая боль, от которой внутри все сжалось: Илэни резанула по лицу ножом, оставив глубокую рану на левой щеке.
Соня инстинктивно отпрянула в дальний угол клетки, хватаясь за рану, непроизвольно бормоча вместо крика:
– Ай! Зачем?! Зачем вы… Я ничего вам не сделала!
Слова колыхались нестройным потоком, вместе с болью приходило отвращение. Кровь сочилась между плотно прижатых пальцев, и от ее количества становилось страшно. Но хуже всего – сдавило обручем голову, подступила дурнота.
– Сделала! – неожиданно взвизгнула топазовая чародейка. – Ты приглянулась Раджеду. Считай это своим преступлением. Посмотрим, понравишься ли ты ему в таком виде. Это не последний шрам на твоем гладком личике. Новые будут появляться каждый день, пока Раджед не появится в моей башне. Что ж, проверим, так ли ты ему дорога. Он уже четвертый год шпионит за тобой. Да что в тебе такого особенного?
Четвертый год… Значит, он столько времени наблюдал за каждым ее шагом и лишь потом начал писать короткие послания? Лишь когда ей исполнилось шестнадцать. Изощренная долгая пытка. Раджед – причина всех ее бед. Она так старательно пряталась от жизни, но вот ее выгребли, как крота под полуденные лучи, да еще сделали шестеренкой хитрых беспощадных планов по взаимному уничтожению. Невольно Соня теперь все-таки надеялась на победу янтарного льора, иначе… ее жизнь окончательно бы обесценилась для других чародеев.
Четыре года… И после столько лет наблюдения и ожидания он намеревался бросить ее в плену своих врагов?
Илэни скалила клыки в торжествующей ухмылке, казалось, что вцепится в шею, как в фильмах про вампиров. Но чародейка лишь смотрела на результат своих «трудов», могла бы изуродовать и больше, испепелить за миг. Однако же тянула пытку и удовольствие для себя. Соня затравлено, но неотрывно смотрела из дальнего угла.
Внезапно за спиной чародейки темным провалом разверзся портал, из которого вышел еще один чародей, высокий мужчина с черными патлами и в плаще.
– В башне Сумеречный. Просто так не пройти, – вкрадчиво доложил он, приникая к уху женщины из-за спины и слегка обнимая ее. Илэни же выпрямилась струной, сцепляя руки и нервозно втягивая воздух, на повышенных тонах отвечая:
– Проклятье! Провалить такой план! И что теперь? Нармо! Я думала, мы уже сегодня заполучим портал. Ты успел поставить хотя бы ловушки или заклинания слежения?
– Если бы и успел, то Сумеречный уже все убрал бы, – поморщился чародей. Он посмотрел на Софью. Девочка поежилась от этого взгляда – властный, жадный, насмешливый. И что тогда его отличало от Раджеда? Казалось, все. Полная противоположность не только по внешности, но по малейшему жесту и взгляду. Казалось, перед ней не новый король, а прожженный бандит, шулер или контрабандист. Весь его образ отмечала печать показной неаккуратности и небрежности, глаза воровато ощупывали каждый предмет, точно он выискивал, чем поживиться. Даже со своей чародейкой он не выглядел расслабленным или довольным, хоть и с показным наслаждением лапал ее за талию, пока женщина обрушивала поток негодования.
– Так ты и не пытался? Я следила за Раджедом пять лет с помощью теней! – злилась тем временем Илэни, нахмуривая тонкие брови.
– Ох уж эта женская мстительность, – отмахивался Нармо.
– Я для дела, не начинай, – вырвалась из навязчивых неуместных объятий чародейка. – Он и не замечал! И Эльфа это не волновало. А ты отправился прямо в башню, пробил ее защиту и… и ничего?!
– С магией Сумеречного приходится считаться, – развел руками льор, поигрывая беспокойными пальцами.
– Проклятый Раджед! Обзавелся влиятельным другом, которого мы ничем не можем шантажировать! – потрясала кулаками Илэни, в одном из которых все еще сжимала окровавленный нож.
Софья тем временем ни жива ни мертва наблюдала из угла клетки, не ведая, чего ожидать от нового тюремщика. На этот раз описать его однозначно совсем не удавалось, в отличие от Илэни. Как ни странно, ее-то мотивы вырисовывались слишком отчетливо, хватало таких же обиженных ведьм и на Земле. Пусть и без магии, но нередко устраивали бедствия пострашнее, чем похищение слабой соперницы.
– Успокойся, Илэни. Зато Раджед-то скоро будет здесь. – Нармо подходил к беспокойной колдунье, поглаживая ее плечи, уверяя сладким тоном: – Твоя месть совершится. – Но на смену торжествующему яду скорой победы приходила насмешка: – Я только не пойму, что тебе больше надо: его голова на блюде с кровью или господство над миром Земли?
– Что за вопросы? Конечно же и то, и другое! – развернулась к собеседнику Илэни.
– Да, жадность льоров отличала. – Нармо плотоядно скалил крупные белые зубы. – А что до шантажа, то я знаю один секрет. Раджед – это именно то, чем можно шантажировать Эльфа.
– Что за секрет? Почему ты не делишься со мной? – встрепенулась нервная чародейка, точно они до этого ни разу не затрагивали эту тему.
– Ох, терпение, милая. Информация дорого стоит. – Нармо провел кончиками пальцев по щеке чародейки. – Когда будем в мире Земли, я все расскажу. Тем более, тогда эта тайна потеряет всякое значение.
– Да, и наш ключ к нему – вот эта уродливая мерзавка! – яростно указала на клетку нетерпеливая ведьма, топнув ногой. Она ревновала, просто ревновала! По всем телодвижениям была женщиной чародея кровавой яшмы, но все еще отчаянно ревновала к Раджеду. В Софье не нашлось сил пожалеть ее, скорее девочка испытала презрение. Пусть она была в клетке из стали и магии, но чародейка оказалась в худшей западне – собственного разума и ощущений.
– Ох, дорогая моя Илэни, такие грубости тебе не к лицу, – фальшиво посетовал Нармо, приближаясь к клетке. Теперь он вплотную рассматривал Соню, неоднозначно останавливая взгляд на прелестях юного тела, пусть и скрытых мешковатой одеждой. Но, к своему стыду и страху, Софья почувствовала себя вовсе нагой.
– Ты только глянь, Илэни, какую кису себе выцепил наш неугомонный общий «друг», – завлекающее скалился Нармо, вроде бы говоря с Илэни. – И она еще оказалась строптивой. Ну что, дитя? Ты считаешь нас злодеями? Конечно! Мы ведь такие изверги, мы похитили тебя, держим в плену. Раджед теперь твой герой?
Ныне он обращался к Соне, девочка закусывала пересохшие губы, но слова негодования сами собой вырывались:
– Нет! Вы все… Все! Не лучше! Вы все одинаковые!
Нармо пару мгновений заинтригованно молчал, никакого гнева или негодования в нем не читалось. Он анализировал полученную информацию, наблюдая за пленницей, как натуралист за движениями жука в банке. Хрупкой бабочки, попавшей в капкан. И дальше ее судьба – быть пронзенной иглой, замереть навеки в коробке.
